— Ты лжешь! — тихо прошипел хозяин, сжав зубы.
— Нет, хозяин! Я сам видел. Султан мертв. Убит охранниками. Среди них есть и белый, настоящий демон. В его руке разящий меч.
— Говоришь, белый? Кто он, откуда?
— Его никто не знает. Индийцы торжественно внесли его в тронный зал, и теперь…
— Продолжай!
— Дворец закрыт. Его охраняет гвардия. Незнакомец готовится к обороне, и народ вместе с ним.
— Проклятие! Посмотрим, что это за самозванец. Он еще узнает кто здесь хозяин!
Когда солнце поднялось над столицей Борнео, в этот памятный день, по дороге, ведущей к крепостной степе, шел бедно одетый молодой человек. Глядя на его лохмотья и стертую обувь, можно было подумать, что шел он издалека. Если бы наши друзья, находившиеся еще в двух днях пути от города, встретили бы этого человека, то необыкновенно обрадовались бы ему.
«Фрике, мой матрос!»— воскликнул бы Пьер.
Это действительно был отважный парижанин. Он подошел к воротам, возле которых стоял на часах малаец. Увидев незнакомца, часовой, ни слова не говоря, преградил ему путь. Фрике хотел было пошутить, но малаец, похоже, не понимал шуток: вид у него был довольно воинственный. Он собирался оттолкнуть Фрике, но тот предупредил атаку и отбросил противника метра на два.
— Ну что ж, друг мой, — обратился парижанин к запутавшемуся в одежде часовому, — хорошо же вы приветствуете путников. Я хоть и хлопотный гость, но в мои планы не входит ни съесть вашего правителя, ни штурмовать город. Будь умницей и дай пройти.
Фрике сделал шаг, не сводя глаз со своего противника. Едва он отвернулся, малаец бросился в атаку, но получил сильнейший удар и отскочил. Справиться с одним малайцем для парижанина не составляло труда, но на крик сбежались другие, человек тридцать, во главе с офицером который, однако, предусмотрительно держался позади.
— Предупреждаю, лучше пропустите. Я за себя не отвечаю.
Фрике окружили. Со всех сторон сверкали клинки.
— Ну что же! Тем хуже для вас. Запомните, не я первый начал.
Парижанин отступил на несколько шагов, набрал воздуха в легкие и обрушился на малайцев. Первый упал с размозженным черепом, другой уронил оружие и схватился за сломанную руку, дико крича.
— Давайте, давайте, картонные вояки! Я с удовольствием расправлюсь со всеми. Надо же мне поразмяться.
Малайцы, несмотря на численное преимущество, колебались: неожиданное происшествие повергло их в ужас.
Фрике пронзительно свистнул, и откуда ни возьмись появился тигр, а с ним и громадная обезьяна с дубиной в руке. При виде этой парочки малайцы бежали.
— Браво, Меу!.. Браво, Предок!.. Молодцы, друзья мои! Втроем мы завоюем город. — В голове парижанина мелькнула дерзкая мысль. — А что, если мне взять пленника. Неизвестно, как обернется дело. Быть может, он послужит мне заложником. Меу, взять! — дал команду, указывая на офицера, Фрике.
Тигр в два прыжка догнал беднягу и, осторожно прикусив, притащил к хозяину ни живым ни мертвым. Картина была уморительная.
— Прекрасно, дорогой мой! Надеюсь, ты его не слишком помял. Сегодня вечером получишь сахару. А вы, господин хороший, извольте следовать за нами. Вам не сделают ничего плохого, но попытайтесь вести себя хорошо. Сами понимаете, Меу ничего не стоит проучить вас.
Если офицер и не понял слов, то догадался обо всем по жестам, да к тому же и страх сделал его сообразительнее: он послушно встал между тигром и обезьяной и поплелся за воинственным незнакомцем.
Можно себе представить, какое впечатление производила на прохожих эта странная процессия. Осторожный Фрике держал наготове револьвер и то и дело внимательно осматривался по сторонам. Однако грозный вид его спутников отпугнул бы любого, так что предосторожности были излишни.
— Надо попробовать заполучить еще одного пленного. Чем больше заложников, тем безопаснее.
На этот раз помощи тигра не понадобилось. Из-за угла показался раджа в сопровождении двух рабов: один нес его зонтик, другой — шкатулку. Раджа направлялся к лодке, но Фрике, приставив ко лбу вельможи револьвер, жестом, не допускавшим возражений, пригласил того присоединиться к кортежу.
В это время на улице появилась группа вооруженных ружьями индийцев в больших белых тюрбанах, одетых в белоснежные куртки и широкие шаровары.
— А! — пробормотал Фрике, заметив, что при виде его отряда индусы остановились как вкопанные. — Вот это, кажется, настоящие солдаты. Если мы им не понравимся, дело может принять плохой оборот.
ГЛАВА 14
Сипаи[213] на службе у султана Борнео. — Индиец отказывается есть свинину. — Ужасные последствия. — Когда придет час расплаты? — Сипаи удивлены: белый человек укротил тигра и обезьяну. — Цветок лотоса и маисовая лепешка. — Уличный бой. — Ну и Фрике! — Месть Иривальти. — Султан Борнео!
Несмотря на влияние, которое оказывал на него Винсент Бускарен, султан Борнео чувствовал, что живет в атмосфере предательства. Что с того, что Хасан-Винсент уверял в преданности и бесконечном уважении? До султана доходили неимоверные слухи, и он становился все подозрительнее и подозрительнее. Возможно, ему и в голову не приходило, что европеец стремится свергнуть монарха, однако интуитивно он чувствовал, как качается его трон. Хитрый султан тем не менее не показывал виду иностранным дипломатам, всячески демонстрируя стабильность и безопасность своего положения.
Вот уже десять лет, как он правил островом, и единственной его заботой были налоги: побольше выжать из горожан и сельских жителей. Нетрудно представить, насколько непопулярен стал монарх за это десятилетие. Подобная политика, игравшая на руку лишь толстым кошелькам, снискала султану самую лютую ненависть народа. А появление нового правителя всегда связывают со свободами и льготами, так что нынешнему было чего опасаться.
Доверяя своему обычному окружению лишь внешне, султан нанял батальон индийцев, пятьсот отборных солдат, вымуштрованных и дисциплинированных, единственных, кто во время восстания 1857 года[214] остался верен англичанам. Это внушало султану некоторую уверенность в том, что, не предав в первый раз, индийские войска не предадут и во второй. Новой гвардии предоставили всевозможные льготы и почести, осыпали солдат милостями. От них зависели жизнь султана и судьба его династии.
Индийцы демонстрировали правителю Борнео свою преданность и верность, вызывая ненависть и порождая ропот среди малайцев, завидовавших богатству и положению иностранцев. К несчастью, жестокая натура султана взяла верх, и в один прекрасный день ему захотелось во что бы то ни стало заставить одного из наемников, индийского лейтенанта, попробовать свинины, что настрого запрещала его вера.
Грубая шутка повлекла за собой отнюдь не шуточные последствия. Сипаи, а именно к ним принадлежал лейтенант, терпеливы, выносливы и неутомимы, но приходят в бешенство, лишь только кто-то посягнет на их религиозные обычаи, ибо, что бы ни случилось, они прежде всего верующие, а потом уже солдаты.
Лейтенант Иривальти наотрез отказался взять в рот свинину. Султан пришел в ярость. Он желал сломить дерзкого и забылся до того, что ударил офицера. Ликование малайцев, присутствовавших при этом, вернуло его к реальности. Но было уже слишком поздно. К тому же Бускарен нашептал султану бросить Иривальти в темницу. Подобный совет пришелся по нраву жестокому повелителю. Но из осторожности инцидент был скрыт от наемников. Иривальти исчез.
Бускарен решил воспользоваться ситуацией; когда несчастный Иривальти, избитый до полусмерти, окровавленный и голодный, оскорбленный и униженный, был брошен в темницу, Винсент помог ему бежать, переправил в свою крепость и приказал слугам ухаживать за индийцем, пока тот не поправится. Бускарен посетил больного, как только тот смог держаться на ногах. Иривальти поцеловал руку своему спасителю.