— Я ничего не понимаю, — тихо отозвался Андре. — Здесь какое-то недоразумение. Во всяком случае, вмешательство английских властей нам на руку. Нужно этим воспользоваться.

— Вы согласны?

— Освободите даяков!

— Они будут освобождены.

— И нам оставят наше оружие?

— Да.

— Где гарантия, что ваши слова не ложь?

— Клянусь вам!

— Хорошо! Еще один вопрос: почему мы должны предстать перед англичанами?

— Вам предъявлено три обвинения: в пиратстве, в захвате «Конкордии» и в убийстве сэра Паркера, брата правителя Лабуана[212].

Через неделю Андре Бреванн, доктор Ламперьер, Пьер и Мажесте, сопровождаемые многочисленным войском, вошли в столицу. Их привели в роскошный дворец, возвышавшийся посреди города и окруженный охраной из малайских и индийских солдат. В огромной зале друзья увидели человека с большим тюрбаном на голове. Рядом стояли индийские карабинеры. Однако английского представителя что-то не было видно… Парламентер солгал.

— Господин Андре, — тихо сказал Пьер, — сдается мне, что мы горим.

И вдруг раздался пронзительный вопль.

ГЛАВА 13

Угроза. — Пленница и ее охранник. — Шум восстания. — Многоликая армия. — Арсенал. — Вперед!.. — Султан мертв… — Да здравствует султан! — Кто он? — Незнакомец. — Новые подвиги парижского паренька. — Победа Фрике, тигра и обезьяны. — Меу, взять!..

Читатель, должно быть, помнит суматоху, прервавшую разговор мисс Мэдж и ее похитителя. Неожиданные события произвели на них различное впечатление; мисс Мэдж не могла скрыть радости, а Винсент Бускарен страшно побледнел, лицо его нервно задергалось.

Для пленницы шум мог означать освобождение, тогда как ее собеседнику он не сулил ничего хорошего. Винсент ударил в гонг. Не успел еще смолкнуть металлический гул, как появились двое: мужчина — высокий араб с гордым орлиным профилем и свирепым взглядом, в руке он держал сверкающий дамасский клинок, а к поясу были привязаны два богато украшенных револьвера, таких красивых, что не хотелось думать об их истинном предназначении; и женщина — мулатка с округлыми бедрами, белоснежными зубами и коралловым ртом, на ней были богатые одежды, а из-под кокетливого головного убора виднелись прекрасные черные волосы.

Мулатка бросилась к девушке, закрыла ее собой и грозно взглянула на араба. Тот, неподвижный, точно бронзовая статуя, ждал, что скажет хозяин.

— Могу ли я рассчитывать на тебя, Али?

— Приказывай, господин.

— Сколько у тебя людей?

— Тридцать.

— Верных?

— …и бесстрашных.

— Готовы ли они умереть по моему приказу?

— Они готовы на все ради того, кого любит Аллах!

— Ты отвечаешь мне за жизнь этой девушки.

— Отвечаю своей головой.

— Ты будешь защищать ее до последней капли крови.

— Да, хозяин.

— Ты безжалостно убьешь всякого, кто попытается приблизиться к ней.

— Клянусь.

— Хорошо! Спаси тебя Аллах! Послушайте меня, мисс. Я не предполагал, что события развернутся с такой быстротой. Похоже, город охвачен восстанием. Быть может мне суждено погибнуть…

— Какое мне дело до вас и ваших бандитов?

— Мисс!..

— Довольно! — гордо отвечала девушка.

— Молю вас, не судите слишком строго. Я не тот, за кого вы меня принимаете, я не преступник. Цель оправдывает средства. А в моей цели нет ничего незаконного. Завтра… Завтра, если останусь жив, я буду султаном Борнео. Слышите, мисс? Султаном… Я сяду на трон. Хотите ли вы стать моей женой?

— Никогда! — медленно, четко выговаривая слоги, произнесла Мэдж.

— Или со мной, или в могилу!.. — в ярости воскликнул Бускарен и вышел.

Как только он исчез, девушка сразу как-то обмякла, решимость оставила ее, она дрожала всем телом, рыдания сдавливали ей горло. Мэдж кинулась к мулатке. Та, стараясь успокоить хозяйку, продолжала бранить араба. Нервный припадок, к счастью, скоро закончился, и девушка удалилась в сопровождении служанки в свои покои.

Вдалеке шумел город. Это было тем более странно, что улочки здесь чрезвычайно узенькие и кривые, а кроме того, со всех сторон проходят водные каналы (основные пути города), все это делает практически невозможным большие скопления народа.

Из центра послышались выстрелы, к облакам поднялись легкие струйки дыма. Внезапно загорелись дома, и пламя с неимоверной быстротой распространялось все дальше и дальше. Всюду царила паника.

Выйдя из себя всего лишь на мгновение, Бускарен, покинув мисс Мэдж, вскоре вновь успокоился и стал самим собой; если бы не нервный тик и не горящие гневом глаза, никто бы не догадался о том, какой взрыв произошел только что. Винсент удалился к себе всего на несколько минут, чтобы надеть турецкий костюм, и вышел в сопровождении эскорта до зубов вооруженных малайцев. В сопровождении слуг он сел в лодку, взявшую курс на крепость на другом конце города.

Несмотря на внешнее спокойствие, Бускарен был не на шутку взволнован. Он долго готовился, чтобы захватить трон, и вдруг бунт… Конечно, неожиданным его не назовешь; в последнее время частенько возникали волнения, и их с трудом удавалось подавить. Но никто не мог предугадать такого развития событий. Какие тайные силы подтолкнули восстание?

Время от времени лодка останавливалась, Бускарен перекидывался несколькими фразами с кем-то на берегу и плыл дальше, к крепости. Наконец прибыли к величественному и мрачному зданию с узкой деревянной дверью и массивными железными затворами. Прибывшие прошли длинным коридором и оказались в просторном зале, посреди которого кипело оживленное сборище.

Смешение рас и наречий представляло собой странную и пугающую картину; европейцы с иссушенными тропическим солнцем лицами, горбоносые арабы с фанатичными глазами, бронзовокожие и невозмутимые, словно статуи, индусы, мощные негры-атлеты, малайцы с изуродованными в бою лицами, пропитанные опиумом китайцы, метисы… Все бестолково суетились, толкая друг друга, шумели, бранились.

Это было настоящее бандитское логово. Стены сплошь увешаны оружием всех видов: английские карабины, малайские кинжалы, ружья, кавказские клинки, турецкие палаши, дамасские пистолеты, американские револьверы, сабли даяков — словом, все, что только придумали люди для того, чтобы убивать.

С появлением Винсента суета прекратилась, шум стих. Человек, чье появление произвело столь сильное впечатление на присутствующих, был воистину Повелителем ночи. Помолчав и окинув внимательным взором разноликую толпу, он произнес слова приветствия:

— Благодарю, друзья мои, за то, что вы собрались здесь в решительный час. Ведомый единой целью, ни один из вас не спасовал перед опасностью, несмотря на то, что смерть подстерегает нас каждую секунду. Еще раз спасибо! Вы долго готовили переворот. Трон жестокого монарха пошатнулся. Великий час наступил! Может ли быть вознаграждение большим, чем полное и безраздельное владение султанатом и всем, чем богат остров Борнео? Вперед!

Мой отважный Иривальти. Тебя, факира из Буда-Сура, султан пытал и морил голодом, желая превратить в бессловесного раба! Сегодня Иривальти — раджа! А ты, Лоу-а-Кан! Твое тело до сих пор носит следы ожогов. И это тоже дело рук проклятого султана. Пусть же свершится отмщение. Абдалла, к оружию! Пусть все мусульмане в Европе откликнутся на твой зов! Вперед, Джая-Негара! Вас много, ваша смелость мне известна. Мужайтесь, братья, и завтра мы станем сказочно богаты. Мир будет в наших руках.

Толпа заволновалась, словно стая голодных хищников при виде богатой добычи. Вооружившись, разбойники были готовы ринуться в самое пекло.

Внезапно Бускарен, наблюдавший за своими подручными, побледнел. Человек, одетый в арабский костюм, шепнул ему что-то на ухо. Через потайную дверь, весь в поту и в крови, появился посланец. Рукой вошедший держался за рассеченную грудь, словно бы хотел хоть как-то удержать иссякавшую по каплям жизнь. Среди общего оживления и суеты его поначалу никто не заметил.