Но сейчас все их помыслы были устремлены к одному — к железной дороге! Узнав, как пройти к вокзалу, стоявшему на пересечении нескольких железнодорожных магистралей, бежавших в различные концы Британской Индии, Бессребреник, миссис Клавдия, Патрик и Мери поспешили туда, оставив со слоном, на спине которого покоился бесценный сундук, Берара с моряками и туземца-вожатого. Бессребреник спросил начальника станции, и их всех провели к нему в кабинет. Капитан решил пойти ва-банк. После того, как начальник, следуя общепринятой у англичан манере обращения с незнакомыми людьми, сухо и чопорно поздоровался, Бессребреник взял Патрика и Мери за руки.

— Имею честь представить вам детей несчастной герцогини Ричмондской, о трагической смерти которой вы, должно быть, слышали месяц тому назад, — произнес он. Затем добавил скромно, как обычно говорят слуги в присутствии господ: — Что касается меня, то я их опекун, а это — моя жена.

При упоминании об одном из самых знаменитых аристократических родов Англии начальник мигом подобрел и стал исключительно обходительным.

— Чем могу быть полезен? — спросил он услужливо.

— Нам только что стало известно, что майор Леннокс, отец мисс Мери и мистера Патрика, попал в плен к туземцам и что жизнь его в опасности. Мы собрали все средства, какими располагает эта семья со столь злосчастной судьбой, и намерены предложить бандитам выкуп за отважного воина и отца этих бедных детей!

Начальник станции не понимал, куда клонит Бессребреник. А тот продолжал:

— За сколько часов можно добраться до Пешавара?

— За пятьдесят.

Из уст детей вырвался жалобный стон. Пятьдесят часов! Да еще часов сорок от Пешавара до лагеря афридиев. Им не успеть, и отец их умрет в страшных муках!

— Это долго! Слишком долго, — произнес капитан. — А нельзя ли вам сформировать специальный состав? С локомотивом, вагоном-салоном и багажным вагоном?

— Конечно, это в наших силах…

— Сколько?

— Пятьсот фунтов. Но выигрыш составит всего лишь часов десять.

— Даю вам тысячу фунтов и, кроме того, выделяю в виде премиальных еще сто фунтов машинистам и кочегарам и пятьсот фунтов лично вам, но при условии, что поездка займет не более тридцати часов. Не забывайте, речь идет об одном из наиболее славных родов нашего королевства, об одном из лучших офицеров армии, об одном из наивернейших подданных королевы. Поистине, это исключительный случай.

— Хорошо, господин, будет вам специальный состав, — ответил начальник станции, вдохновленный обещанной премией. — Мне нужен лишь час, чтобы связаться с вышестоящими инстанциями и, главное, успеть согласовать по телеграфу необходимые изменения в графике движения поездов, что позволит вашему составу совершенно безопасно идти с максимальной скоростью и с наименьшими потерями времени на остановки.

— Итак, вы думаете, что за тридцать часов…

— …Поезд прибудет в Пешавар, и, разумеется, без аварии.

— Весьма вам признателен. Пока вы готовите состав, я отсчитаю деньги.

Ровно час спустя поезд стоял уже у перрона. Быстро погрузив закупленную в буфете провизию, семь пассажиров, включая Берара, поднялись в вагон-салон, и вслед за ними туда заскочил и Боб. А славный Рама, взгрустнув, отправился с вожатым в святую обитель.

Раздался свисток, и поезд тронулся. Друзья были счастливы: им сейчас ничто не угрожало и никому и в голову не пришло, что «опекун» — находящийся в розыске иностранец. Они даже не подозревали, что пока состав формировался, на станцию прискакал на взмыленном коне какой-то человек, в пыли, поту и крови, сказал что-то начальнику станции, и тот разрешил ему незаметно проскользнуть в багажный вагон.

Не прошло и полутора часов, как поезд проехал сто пятьдесят километров, отделяющих Гаю от Патны. Такая скорость внушала надежду, тем более что в Индии поезда движутся по принципу «тише едешь — дальше будешь».

Когда-то в старину обширнейшие площади вокруг Патны были заняты опийным маком, что и отразилось в ее названии, означающем «Город опиума». В этом населенном пункте состав перевели на путь, шедший в северо-западном направлении — до самого Пешавара. Дозаправка топливом и водой — единственное, что могло задержать поезд ненадолго.

Всякий раз, когда состав останавливался, Бессребреник выходил из вагона и звонкой монетой поощрял машинистов и кочегаров добиваться максимальной скорости.

После Патны промелькнул за окнами салона Бенарес, центр индуизма с высшей теологической школой, ревностно оберегающей чистоту доктрин и активно пропагандирующей религиозные знания. Затем проехали Аллахабад, известный в древности как Праяга. Этот священный город расположен в изумительно красивом месте, у слияния Ганга и Джамны. Остался позади Канпур, оскверненный жестоким кровопролитием. И уже при вечернем освещении путешественники прочитали название станции Агра, напомнившее им о том, что некогда здесь находилась столица Могольской империи[58].

Поезд несся как метеор и лишь в Дели сделал короткую остановку. Этот город, как и Канпур, известен массовым истреблением англичан во время Сипайского восстания.

Половину пути до Пешавара проехали за четырнадцать часов. Совсем неплохо! Хотя начальник станции в Гае уже послал коменданту Пешавара телеграмму с сообщением о положении майора Леннокса, Бессребреник отправил из Дели еще одну, в которой, в частности, просил приготовить лошадей.

И вновь их поезд мчался на всех парах, оставляя за собой дымный шлейф.

Появился и исчез Лахор — город, насчитывающий, подобно Дели и Агре, полтораста тысяч жителей. Как и в них, здесь жива память о древней истории, чему не могут помешать ни трамваи, ни электрическое освещение или модная одежда, доставленная из Европы в Индию очередным пароходом.

Бескрайние равнины Раджастхана и Пенджаба сменились пересеченной местностью. Вдали все отчетливее вырисовывались высокие холмы — преддверие отрогов Гималайских гор.

Состав резво несся по плоскогорью на высоте около четырехсот метров над уровнем моря, уверенно сокращая расстояние до видневшегося на горизонте хаотического нагромождения круч. За этим плато — конечная станция.

— Пешавар! Это Пешавар! — закричали путешественники. Забыв об усталости, они бурно выражали свою радость по поводу успешного завершения сумасшедшей, утомительной гонки.

Поезд миновал туземные кварталы и подкатил к конечной остановке — уже в английской части города, в четырех километрах к западу от туземной и площадью шесть километров на три. Здесь размещаются учреждения, резиденция наместника провинции, войска, а также окруженная кирпичной стеной крепость Бала-Хисар, господствующая над местностью. Поскольку прибытию путников предшествовали две телеграммы, их давно уже ждали и встретили как дорогих гостей. Комендант гарнизона с наместником лично прибыли на станцию, а вместе с ними — и друзья майора Леннокса и лейтенанта Тейлора. Патрик и Мери сразу их узнали и не смогли сдержать слез, растроганные этим проявлением заботы и внимания в столь трудный для них час.

Взволнованные слова приветствия, краткие представления, крепкие рукопожатия. Бессребреник по-прежнему играл скромную роль опекуна, но от этого прием, оказанный ему и миссис Клавдии, чья красота произвела фурор, не стал менее горячим.

Как ни торопились гости немедленно отправиться к афридиям, им все же пришлось посетить резиденцию наместника, где, кстати, друзей уже поджидал эскорт для сопровождения до первых оборонительных линий противника. Наместник предоставил в их распоряжение лошадей и даже верблюдов — на случай, если они возьмут с собой багаж. Искренне удивившись намерению миссис Клавдии и Мери участвовать в экспедиции, он настоятельно рекомендовал им изменить решение и остаться в Пешаваре. Но напрасно описывал он смертельную опасность подобного мероприятия, тщетно внушал, что афридии — отчаянные головорезы и фанатики и что свобода, жизнь и честь женщин подвергнутся крайней опасности.