Было часа два ночи, и до полшестого, когда восходит солнце, следовало как можно дальше уйти от той таинственной и грозной опасности, о которой предупреждал факир.

Мерным, но быстрым шагом, легко преодолевая шестнадцать километров в час, слоны шли дорогой, проложенной вдоль берега реки Хугли, между двумя железнодорожными линиями, одна из которых вела к Дарджилингу, у границы с Сиккимом[41], другая — в Бурдван, откуда, оставляя по пути многочисленные ответвления, устремлялась на крайний запад Британской Индии.

Путешественников покачивало, как на палубе корабля, но они не обращали на это внимания. Граф де Солиньяк и его юная жена полулежа предавались легкой дремоте. Что же касается моряков, привычных к любым условиям, то они давно уже спали сном праведников.

Сами того не подозревая, путешественники оказались в каких-то восьмистах метрах — расстояние, равное ширине Хугли! — от Чандернагора. Сие селение, название которого переводится по-разному — то как «Город Сандалового Дерева», то как «Лунный Город», — один из сохранившихся островков принадлежавшей когда-то Франции обширной территории, воскрешающих в памяти славные и героические времена, связанные с именем великого Дюплекса[42], пытавшегося силой оружия присоединить к своему отечеству эту страну. К середине восемнадцатого столетия здесь вырос довольно крупный порт, принимавший сотни судов, груженных самыми разнообразными товарами. Но со смертью Дюплекса разоренный войной, изолированный от Франции и буквально задушенный английской таможенной службой город потерял значение торгового центра и пришел в упадок. Даже французские суда, и те предпочли расположенную вниз по течению Калькутту, у которой, среди прочих, было еще и то преимущество, что она имела надежные, глубокие стоянки, тогда как толща воды у чандернагорских причалов не превышала трех метров. И теперь он, малозначимый населенный пункт, представляет интерес исключительно как исторический курьез: расположенный в Бенгалии и занимающий площадь всего лишь в девятьсот сорок гектаров, Чандернагор, как и прежде, является колонией Франции, а его население — двадцать три с половиной тысячи туземцев — французскими подданными!

Дельта Ганга, следует заметить, привлекала колонизаторов из разных европейских стран. Например, менее чем в трех километрах от Чандернагора расположен город Чинсура, которым некогда владели голландцы, выгодно продавшие его Англии в 1826 году. Город Хугли, лежащий неподалеку, в полутора километрах вверх по течению реки с тем же названием, был основан в 1547 году португальцами и, как и Чандернагор, знавал лучшие времена. Но затем его захватили англичане, и сегодня о том, что некогда он принадлежал потомкам лузитанов[43], напоминают лишь церковь и Бандельский монастырь — два самых древних памятника христианской культуры в Северной Индии.

У Чинсуры слоны, не замедляя шага, перешли через мост и по дороге, которая вела на восток, углубились в джунгли.

Хотя кругом вроде бы все было спокойно, факир, несмотря на присущее ему хладнокровие, явно был чем-то встревожен. Он то и дело останавливал слонов, спускался вниз и, приложив ухо к земле, внимательно прислушивался. Потом, взобравшись обратно, упорно о чем-то размышлял, в то время как его спутники-моряки безмятежно спали.

Но вот горизонт окрасился в нежно-сиреневый цвет, перешедший в фиолетовый, а затем — и в пурпурный, и небо вспыхнуло алым багрянцем. Всходило солнце!

Одолев за три часа беспрерывной ходьбы пятьдесят километров, слоны привычно, словно лошади у почтовой станции, остановились, тяжело дыша, у внезапно возникшего в этой лесной чащобе подворья.

— Рамнагарское бунгало! — пояснил факир. — Передохнем немного.

Хотя «бунгало» означает на местных языках одноэтажный дом с верандой вокруг, с легкой руки англичан этим словом стали называться и гостиницы при почтовых станциях, известных еще как «дак-бунгало» — «почтовое бунгало». Эти заведения, как правило, мало отличающиеся от постоялого двора или караван-сарая, создавались английскими властями по всем дорогам Британской Индии и процветали довольно долго — до появления железных дорог, взявших на себя часть пассажирских перевозок. Конкуренция со стороны железнодорожного транспорта в положительном смысле сказалась на поведении управляющих этими гостиницами: когда-то чванливые и наглые, они вынуждены теперь держаться куда скромнее.

Некоторые из этих бунгало красивы и удобны, но в большинстве из них, однако, вам придется довольствоваться искореженной железной кроватью или плетеной лежанкой. И пусть вам всегда подадут здесь неизменную курицу с рисом, яйца и кофе, наслаждение от еды вы едва ли испытаете: курица обычно тощая, рис переварен, а яйца несвежие. И если у вас нет с собой припасов, то придется поголодать.

Впрочем, сами англичане, люди практичные и заботливо относящиеся к собственному комфорту, в такое положение никогда не попадают. Отправляясь за счет королевской казны даже в небольшие поездки, они берут с собой посуду, столовое серебро, полный комплект постельных принадлежностей, вина, консервы, туалетные принадлежности, словом, все нужное и ненужное, так что от бунгало им требуется лишь крыша над головой.

Отсутствие комфорта не угрожало и нашим беглецам, хотя подворье, где они оказались, было давным-давно заброшено. Их друзья, несмотря на спешку, успели все же захватить все необходимое и даже такие в данных условиях предметы роскоши, как специально для них предназначенные четыре небольших, но очень удобных матраса. С аппетитом отведав разнообразнейшие блюда, приготовленные индусами, европейцы, еле держась на ногах от усталости, добрели до отведенных им комнат и тотчас заснули в твердой уверенности, что находятся под надежной защитой.

На закате, когда жара спала, они снова двинулись в путь, но теперь уже в западном направлении.

По-видимому, беглецы оставили своих преследователей далеко позади, однако факир по-прежнему то и дело проявлял беспокойство.

— Куда ты везешь нас, друг? — не раз спрашивал его Бессребреник.

— Я обещал доставить вас в целости и сохранности туда, где правят пандиты… В один из древних храмов, что огромны, как города, и где царят мир, покой и благоденствие. Там вы будете в полной безопасности, так как английской полиции ничего не известно о месторасположении святилища, о нем знаем только мы и храним это в тайне с тех пор, как в нашу страну вторглись чужеземцы. В нем нашли прибежище и провели долгие годы, так и не будучи схвачены, многие известные борцы за свободу, хотя английские власти упорно разыскивали их.

— А далеко до него?

— Если поторопимся — четыре ночи.

— Ну что ж, четыре так четыре! — весело воскликнул Бессребреник, который, казалось, уже полностью забыл все те злоключения, что выпали на его долю. Хорошее настроение не покидало и его жену. А ведь им, как и их спутникам, было нелегко. Всю ночь протрястись на спине слона, в тесной башенке-клетушке, — право же, удовольствие не из приятных!

Когда закончилась вторая ночь, беглецы уже удалились от Калькутты примерно на сто шестьдесят километров.

Они находились в пути около четырех часов. Давно пересекли линию железной дороги, связывающую Бомбей с Баракаром, и теперь пробирались сквозь джунгли.

Неожиданно Синдия, шедший впереди, замер на месте. Растопыренные уши и изогнутый хобот говорили о том, что он явно чем-то встревожен. И сколько вожатый ни пытался успокоить его и заставить продолжить путь, умное животное не шелохнулось.

Темноту внезапно прорезала огневая вспышка, прогремел выстрел, и воздух потрясла пальба. Били с близкого расстояния, из зарослей бамбука, росшего по сторонам дороги.

Раненый Синдия затрубил и кинулся вперед. Но и оттуда открыли огонь. Беглецы угодили в засаду!

Судя по сухому треску, несколько пуль попали в деревянные каркасы башенок.