— О нет! Я лишь послушно и старательно следовала указаниям наших таинственных друзей, чьи возможности поистине безграничны. Один индус…

При этих словах, неожиданно, словно семейное привидение, в комнате возник факир.

— А вот и он! — воскликнула миссис Клавдия.

Вслед за ним вошли три человека. Они внесли туземную одежду, оружие и съестные припасы.

Подойдя к сидевшему на топчане Бессребренику, факир склонился перед ним, сложив приветственно руки, и коротко сказал:

— Господин, ты жив и на воле! Посвященные в сокровенные тайны выплатили свой долг. Но они не считают себя свободными от дальнейших обязательств. У тебя опасные враги. Вскоре им станет известно о твоем воскрешении. Необходимо бежать.

— Но куда?

— Доверься мне, я укрою всех вас в безопасном месте… А теперь торопитесь!.. Скорее переоденьтесь в индийскую одежду…

— О, это восхитительно! — воскликнула женщина, ощутив прилив сил.

— Вот золото, украшения, драгоценные камни, — серьезно продолжал факир. — Несмотря на то, что вы богаты, сейчас у вас ничего нет. Но вы можете тратить сколько хотите: в вашем распоряжении все сокровища пандитов.

— А как же яхта?.. Мой любимый «Бессребреник»? спросил капитан.

— Не беспокойтесь! Англичанам ее не захватить. Если ты не против, то лучший индийский лоцман отведет судно туда, где его никогда не найти.

— Прекрасно, мой славный факир! Джонни, Мариус, идите переодеваться! И мы с графиней сделаем то же самое.

— Господин, — перебил его факир, — надо поторопиться! Дорого каждое мгновение. Знай, всем вам угрожает опасность куда более серьезная, чем та, которую уже удалось преодолеть!

ГЛАВА 2

В индийской одежде. — Слоны. — Рама и Синдия. — В пути. — Чандернагор. — Беспокойство проводника. — Бунгало. — Англичане в пути. — К надежному убежищу. — Засада. — Выстрелы в ночи. — Через джунгли. — Бедный Рама. — Король денег.

Граф де Солиньяк и его жена быстро переоделись в восточные одеяния, принесенные факиром.

Граф надел на голову роскошную чалму из муслина, украшенную ослепительно сверкавшими бриллиантами. Затем натянул короткую, расшитую золотом курточку из белого кашемира и широченные шаровары, на ноги обул красные сафьяновые сапожки, талию обернул алым шелковым поясом. С темной бородкой, черными глазами, смуглым лицом, тонкими пальцами и маленькими ногами он походил как две капли воды на одного из тех юных принцев, которым Англия платит деньги для отвода глаз, чтобы затем, усыпив подачками бдительность, полностью отстранить их от дел[40].

Графиня предпочла мусульманскую одежду, в данных обстоятельствах исключительно удобную, поскольку полностью скрывала ее — от загнутых носков изящных, расшитых жемчугом и золотом туфелек без каблуков и задников до светлых волос, спрятанных под покрывалом, из-под которого видны были лишь глаза.

В соседней комнате переодевались Мариус и Джонни. С тех пор, как они узнали, что капитан жив, их печаль сменилась неудержимым весельем. Они и думать не желали об угрожавших опасностях, и поспешное бегство к черту на кулички казалось им просто забавной прогулкой, чем-то вроде небольшого матросского загула на берегу.

Моряки славятся искусством переодевания — благодаря тому, вероятно, что, странствуя по всему миру, они невольно знакомятся с обычаями и костюмами пародов обоих полушарий. К тому же сама их профессия содействует развитию зрительной памяти и наблюдательности. Так что, вдоволь натешившись, Мариус и Джонни подобрали наконец то, что нужно, и в своих новых одеяниях, которые в Европе сошли бы за маскарадные, выглядели поразительно правдоподобно. Не было больше ни американца, ни провансальца. Вместо них появились два доблестных, внушительного вида мусульманина. Увешанные кривыми турецкими саблями, ятаганами и пистолетами, они производили неотразимое впечатление!

Когда к ним в комнату вошли капитан с миссис Клавдией, моряки отдали честь и гордо выпятили грудь колесом, услышав, как Бессребреник воскликнул в диком восторге:

— Браво, Джонни! Браво, Мариус! Примите мои поздравления! Вы оба просто великолепны!

Мариус, который никогда за словом в карман не лез, тут же ответил с резким провансальским акцентом, никак не соответствовавшим его восточному обличью:

— О, капитан! Это вы — самый нарядный и самый настоящий сын Пророка! Глядя на вас с мадам, мозно подумать, сто перед нами император и императриса Африки, Аравии и Турсии.

Надо сказать, что для человека, столь недавно воскресшего, капитан Бессребреник, отважный искатель приключений, выглядел прекрасно. Он весело расхохотался, и к нему тут же присоединилась миссис Клавдия, — она чувствовала в себе теперь столько сил и энергии, что, казалось, могла бы и на небо взобраться! А Мариус и Джонни просто задыхались от смеха!

Подобное поведение европейцев повергло факира, зашедшего поторопить их, в крайнее изумление. Молчаливый индус не мог уразуметь, как можно предаваться веселью в такой час.

— Тише! Умоляю вас, тише! — воскликнул он в тревоге.

— Да-да, папаса Ворсун, — ответил ему балагур Мариус, — сейсяс мы задраим все люки в трюмы, а язык присвартуем к присалу.

Факир же продолжал серьезно:

— Поскольку местных языков вы не знаете, какое-то время вам придется изображать из себя паломников, давших обет молчания… Помните, что бы ни случилось, — ни слова в присутствии индусов! А теперь скорее в путь… Мы и так уже потеряли слишком много времени.

Европейцы во главе с факиром вышли бесшумно на улицу, и, когда их глаза привыкли к темноте, они разглядели двух огромных слонов. К их спинам толстыми кожаными ремнями были привязаны роскошно убранные и снабженные сиденьями сооружения, видом своим напоминавшие то ли башенки, то ли беседки. Одна из этих башенок, которые местные жители называли «хауда», была покрыта дорогими тканями и предназначалась для капитана и его жены. На другой же вместо крыши был пристроен внушительных размеров зонт для защиты путешественников от солнца и дождя. Взобраться наверх можно было по узким и гибким бамбуковым лесенкам.

У каждого слона на шее сидело по вожатому. В руках у них были палки с железными крюками на концах. Впрочем, прибегают к ним довольно редко, поскольку эти умные животные отлично понимают все, что им говорят.

Вид исполинов настолько поразил моряков, что они забыли все наставления факира.

— Сорт побери, приятель, какая огромная гора мяса!

— Клянусь Богом, это настоящие живые монументы!

— Тихо! — зашипел, словно разъяренная кобра, факир, но затем, сменив гнев на милость, сказал гордо: — Других таких нет во всей Бенгалии! Тот, на котором поедет господин, зовется Рамой, другой — Синдией. Вы сами убедитесь, как они умны, храбры и выносливы. И эти качества сослужат нам большую службу!

Капитан Бессребреник, как человек, знающий цену времени, решительно полез на слона по лесенке. Та гнулась, трещала, но выдержала. Забравшись в башенку, американец позвал жену:

— Клавдия, поднимайтесь, пожалуйста!

Хотя восточный наряд несколько стеснял движения, женщина ловко полезла по лесенке, и когда была уже высоко, капитан Бессребреник ласково подхватил ее под локти и, легко приподняв, усадил рядом с собой.

Неисправимый болтун Мариус, взбираясь на другого слона, заметил:

— Посмотри-ка, Дзонни, приятель! Мы поднимаемся по трапу с правого борта, как офисеры!

Когда все расселись, лесенки убрали и приладили их к крюкам по бокам башенок. Вожатые свистнули, и послушные, отлично выдрессированные слоны двинулись в путь. Впереди шел Синдия.

Животные передвигались широким, ритмичным шагом, со скоростью мчавшихся галопом лошадей, и идти так они могли бесконечно долго.

Вскоре беглецы миновали Дамдам, или Дум-Дум, — небольшой, с пятью тысячами жителей, городок, известный лишь своим арсеналом, где англичане с бессердечием варваров изготовляют разрывные, доставляющие неимоверные страдания пули — дум-дум, но о них мы расскажем попозже.