Манера пения Сирены отличалась сдержанностью и спокойствием, за которыми, однако, угадывалась пылкая, почти необузданная страсть. Зрители были заворожены красотой баллады, и больше всех — Риган. Он понимал, что это ради него поет Сирена, к нему взывает! Ее голос грозил растопить ледяные преграды, разделявшие двух некогда счастливых супругов.

Музыка волшебной пеленой окутала Ригана, и он, забыв обо всем на свете, стал продираться сквозь толпу к сцене. Ему хотелось только одного: быть подле своей возлюбленной, каждой клеточкой тела впитывать в себя этот голос, столь же чарующий и столь же гибельный, как голоса древних сирен…

Внезапно внимание Ригана привлекла масляная лампа, вычерчивающая огненные дуги над головой хозяйки. Пламя как-то неуклюже и дико металось из стороны в сторону, что при почти полном безветрии не могло не показаться странным. На секунду ван дер Рис отвернулся, заслышав в кустах подозрительный шорох, и в этот самый момент — слишком поздно! — лампа сорвалась с проволоки, крепившейся к ветвям соседних деревьев, и полетела вниз.

— Сирена! — закричал Риган таким страшным голосом, что испанка испуганно вскочила со стула.

Это спасло ей жизнь. Лампа, вместо того чтобы сокрушить жертву, с треском разбилась о дощатый помост. Горящее масло брызнуло леди Кордес на платье, и тончайший шелк покрылся оранжевыми язычками пламени.

Риган мгновенно прыгнул на сцену, чтобы помочь Сирене, но там уже воцарился настоящий ад. Толпа завизжала от ужаса и хлынула прочь, подальше от опасного места. Ван дер Рис нетерпеливо озирался кругом, желая отыскать хоть что-нибудь, чем можно было бы погасить огонь.

— Дайте скорее ваш плащ! — закричал голландец, увидев сэра Лэнгдома, который так же, как и остальные, пятился назад с выражением дикого ужаса на лице. — Ваш плащ! Немедленно!

Стефан явно ничего не соображал от испуга.

Недолго думая, Риган соскочил на землю, подбежал к старику и, сорвав с него алую сатанинскую накидку, бросился обратно к Сирене. Он обвернул ее плащом и, взяв на руки, сошел с помоста.

Вслед за ван дер Рисом многие также опомнились и взялись за дело. Слуги бегали взад-вперед с цветочными кадками и сыпали в огонь влажную маслянистую землю.

Фрау Хольц, смело работая локтями, прокладывала себе сквозь толпу путь к сцене. Поняв, что на Ригана можно положиться, экономка несколько успокоилась.

— Менеер ван де Рис, — попросила она, — отнесите ее в дом. Нужно посмотреть, не обгорела ли госпожа.

Сирена оставалась пугающе спокойной и неподвижной. Фрау Хольц сняла с себя белоснежный фартук и укрыла им ноги хозяйки. Старушка старалась не думать о тех ужасных черных пятнах на коже Сирены, которые она увидела, когда отбросила прочь багровую дьявольскую накидку.

Войдя вслед за Риганом, экономка стала молиться про себя, беззвучно шевеля губами. «Пожалуйста, Господи, — просила она Всевышнего, — сделай так, чтобы с госпожой все оказалось в порядке. Я не хочу увидеть ее обожженной и изуродованной. Только не это, Боже, только не это!..»

Ван дер Рис отнес леди Кордес наверх, в ее комнату. Домоправительница вбежала туда первой и успела сбросить с кровати покрывало, прежде чем Риган бережно уложил Сирену на подушки.

Платье сильно обгорело снизу, на чулках зияли дыры с обугленными рваными краями.

— Да, госпожа обгорела, — доверительно сообщила Ригану фрау Хольц, когда тот заботливо склонился над своей возлюбленной, — но не слишком. Слава Богу, сильных ожогов нет.

— Если честно, — сказал ван дер Рис, — то я готов был поначалу проклинать Сирену, когда увидел ее в столь откровенном платье. Теперь, однако, я благодарю Бога, что ей пришло в голову одеться именно таким образом. Будь она в каком-нибудь пышном наряде, со множеством кружевных юбок, пламя в мгновение ока пожрало бы все это, — тут Риган встал подле кровати на колени и слегка коснулся руки Сирены. — Фрау Хольц, почему она не хочет даже пошевелиться? Ведь вы говорили, что ничего страшного с ней не произошло!

— Просто шок! Поставьте себя на ее место — и сразу поймете. А теперь, — сурово проговорила экономка, — либо уходите отсюда, либо постарайтесь мне немного помочь. Пока я буду ходить за мазью и притираниями, снимите с нее чулки и платье. Сохраняйте предельную осторожность, чтобы не сорвать вместе с обгоревшей тканью живую кожу!

Риган мгновенно повиновался. Он бережно перевернул Сирену на живот и стал расстегивать крошечные пуговицы на платье. Очень скоро стало понятно, что под этим самым платьем нет ничего, и ван дер Рис прикрыл легким одеялом наготу испанки, чтобы строгая фрау Хольц не обвинила его в попытке изнасиловать находящуюся в бессознательном состоянии женщину. Далее он расстегнул усыпанные бриллиантами подвязки и снял чулки. На губах невольно заиграла улыбка, едва Риган вспомнил ту ночь, когда он в первый раз занялся любовью с Сиреной. Ночь, густой туман, корабельная каюта… Тогда он тоже выхаживал ее, залечивая глубокую рану, полученную в пылу схватки, а потом…

Фрау Хольц прервала мысли голландца, снова вбежав в комнату с баночкой мази в одной руке и кувшином воды — в другой.

— Помогите мне, — скомандовала экономка, подавая Ригану смоченное в воде полотенце. — Мы должны промыть ей раны, чтобы в них не оставалось волокон ткани.

— Господи, она совсем не шевелится, — прошептал ван дер Рис.

— Тем лучше для нас, — довольно резко ответила фрау Хольц. — Госпожа не почувствует боли и не будет нам мешать.

— А что, ожоги серьезные?

— Слава Богу, нет. Не страшнее тех, которые получает любая прачка, возясь с раскаленным утюгом.

Ригана, кажется, эти слова немного успокоили. Он вновь склонился над изголовьем и с нежностью поцеловал Сирену в щеку. Фрау Хольц едва сдержала слезы. Если бы госпожа знала, что какое-нибудь происшествие вроде только что случившегося может вернуть ей Ригана, то, наверно, сама оглушила бы себя подобной лампой и выплеснула бы на свои роскошные волосы горящее масло!

— Фрау Хольц, — внезапно спросил Риган, — вы не видели, чтобы кто-нибудь прятался возле дома?

— Прятался? Нет, — ответила экономка, слегка озадаченная таким вопросом, и потом, испугавшись, добавила: — А вы что, подозреваете кого-то?..

— Нет, нет, успокойтесь. Просто я думаю, что случилось бы, не заметь я, как раскачивается лампа, и не крикни вовремя…

— Полагаете, это проделки какого-то злоумышленника? Нет! Простая случайность — вот и все!

Внезапно перед глазами немки всплыла Картина недавнего происшествия возле Пассажа, когда Сирену чуть не переехала извозчичья пролетка. Фрау Хольц уже хотела сообщить об этом Ригану, как вдруг хозяйка пошевелилась и слегка застонала. Домоправительница тут же кинулась к туалетному столику возле кровати и достала оттуда бутылочку с опийной настойкой.

— Это должно помочь, — пробормотала экономка, проталкивая ложку с пахучей жидкостью между запекшимися губами Сирены. — Пусть поспит немного, хуже не будет!

Не говоря более ни слова друг друга, фрау Хольц и Риган спеленали ноги хозяйки полосами мягкого простынного полотна и вынули шпильки из густых черных волос с роскошным глянцевитым отливом. Потом, пока ван дер Рис давал указания одному из слуг, чтобы тот сбегал за водой, старушка аккуратно удалила кончиком влажного полотенца следы макияжа с лица Сирены.

— Ну что, с ней все в порядке? — озабоченно спросил ван дер Рис.

— Пожалуй, да. Зная госпожу, могу с уверенностью сказать, что завтра она будет уже на ногах.

Риган вновь опустился на колени в изголовье кровати, моля Небо о том, чтобы прогноз экономки оказался верным. Лицо Сирены было абсолютно бескровным, губы побелели. Подумать только! Лампа могла упасть ей прямо на голову, и тогда языки пламени пожрали бы эти роскошные волосы, изуродовали бы навеки эти прекрасные черты. Горящее масло растеклось бы по всему телу, выжгло грудь… Не в силах думать о таких жутких вещах, ван дер Рис мысленно вернулся к тому подозрительному шуму в кустах, который он услышал буквально за секунду до падения лампы. Без всякой разумной причины, но с абсолютной уверенностью в своей правоте голландец решил, что кто-то совершенно осознанно пытался убить Сирену, что все это отнюдь не простая случайность…