— Отлично! — выдал он. — Не ожидал такого эффекта. Скинули неплохо, пусть выспится, это тоже важно.

— Врач сказал спать, — прокомментировал Егор, — значит, спать!

Вторично Егор проснулся ближе к девяти. Окинул взглядом идиллическую картину в палатке и выбрался из спальника.

Больную девчонку вчера утащили к себе. Собственно, получилось не специально. Просто рвали втроем, как сумасшедшие до самой темноты, и обогнали Влада, ковырявшегося следом за второй группой часа на три. Так сильно опередили еще и из-за того, что у новых знакомых не оказалось фонариков. А с одним фонарем на четверых не сильно разбежишься.

Естественно, держать больную на улице никто не стал. Быстро поставили палатку, застелились и уложили девчонку в состыкованные спальники Егора и Лешки. Покормили Наташу, поели сами, и Санек с Лехой отправились в «агрегат» согревать страдалицу. Егор остался дожидаться остальных, следя за завернутой в пуховки пищей и семафоря фонариком в нужном направлении. Времени подумать хватило. А вот надумать что-нибудь конкретное…

Чем дальше, тем страннее казалась ему встреченная группа. Ладно, играют в старые времена, ходят не пойми с чем. Хотя никогда даже не слышал о таких. Горы — не парк имени Горького, а лезть на шесть с лишним тысяч метров — не деревянным мечом на полянке махать. Но предположим.

Однако должна же быть элементарная подстраховка! Мужик, шедший первым, явно понимал, что девчонке плохо — по крюку молотил, любой дятел отдыхает. В таких случаях плюют на дурацкие игры и достают нормальную снарягу. Не взяли? Допустим… Но Егор готов был поклясться: бур мужик видел впервые в жизни. Как это может быть?

И в тон вписывается всё!

Егор окинул взглядом палатку новых знакомых. Типовой брезентовый домик класса ПТ-2. Вчетвером в ней должно быть тесновато, но терпимо. С такими ходили, пока не появились знаменитые «Памирки», ушедшие в прошлое лет тридцать назад. «Брезентуха» и сухая весит кила четыре, если не больше. А уж мокрая…

Спальник девушки, Егор внимательно рассмотрел вчера. Санёк даже ругаться не стал, когда его вытащил. Голимая вата! И, естественно, сырая насквозь. Рюкзаки… Даже не «абалаки». Брезентовые «колобки», перешитые своими руками из армейских «сидоров»! Кстати, странно, Абалаков сконструировал свой знаменитый рюкзак еще до войны. В какой же год играют эти ребята? В тридцатые? Непонятно…

Егор запалил горелку и поставил греться воду.

В «брезентухе» обозначилось некоторое движение, и на улицу выбрался мужик. Тот самый, средних лет, который колотил крючья с интенсивностью отбойного молотка. Крепкая, спортивная фигура, поседевшие виски, еле заметный шрам на щеке. С хрустом потянулся и направился к Егору.

— Доброе утро, товарищ!

Вот еще странность. Девчонка тоже поздоровалась с этим самым «товарищи». Не слишком ли достоверно играют? Станиславские, блин.

— Доброе утро! — протянул ладонь. — Меня Егором зовут. Девочка ваша вне опасности.

— Сергей Иванович Усольцев. Вы уверены? Насчет Наташи.

— Доктор сказал. Он у нас специалист сильный. Потому и на ночевку встали и с рассветом народ не подняли. Отдохнуть девчонке не менее важно. Да и всем остальным. Нехилый забег вчера устроили.

— Да уж, — согласился Сергей. — Никогда бы не подумал, что по горам можно бегать с такой скоростью. Мы даже товарища вашего не расспросили, так неслись.

— Это всё неважно, — отмахнулся Егор. — Главное — успели. Я одного понять не могу. Почему вы с таким снаряжением ходите?

— В смысле? — не понял Усольцев. — Хорошее снаряжение, надежное.

— Да я не об этом. Пеньковая веревка, «триконя», брезент, «морковки»… — Егор прекратил перечисление, — как в середине прошлого века.

Сергей удивленно посмотрел на собеседника:

— Прошлого века? Почему прошлого? Мне, признаюсь, страшно интересны ваши приспособления, но такого снаряжения я никогда не видел. Ни у нас, в Свердловске таких нет, ни у москвичей, ни у ленинградцев. Даже у немцев! А я ведь ходил с ними по Кавказу два года назад. Вы сами откуда?

— Ярославль. А где ходили?

— Приэльбрусье. Сначала в лагере в Адыл-Су, потом на Джантуган, на Шхельду. На Эльбрус взошли и через Донгуз-Орун — к морю.

Егор чуть не упал с камня, на котором сидел. Какое море? На Донгузе русско-грузинская граница, пересечь которую труднее, чем китайско-киргизскую! Во всяком случае, ему оформить такие бумаги не удалось! А тут человек говорит: «Через Донгуз-Орун, к морю» так просто и привычно, как говорил отец, вспоминая восьмидесятые. Он что, настолько вжился в игру? Но это же бред!

— Егор, Вам плохо? — забеспокоился Сергей.

— Нет, мне хорошо! — втянул воздух Егор. — Сумасшедший дом какой-то! Чай будешь? И перестань выкать! Можно подумать, мы не в горах, а на светском приеме!

— Хорошо, — пожал плечами Сергей, — можно и на «ты». И от чая не откажусь.

Пока разливали чай, Егор взял себя в руки. С сумасшедшими лучше не спорить. А у мужика явно не все дома…

— А вы из какого-то экспериментального института? — поинтересовался Сергей. — Испытываете новое снаряжение? Я Наташе сказал, что вы пограничники…

— Можно сказать, что и испытываем, — уклончиво ответил Егор.

— Потрясающе! Вы ходите по ледовым стенам, словно по ровному месту. Как пауки! А спуск! С человеком на спине ваш товарищ обошел меня, как будто я стоял.

Нет, ну не тянул собеседник на сумасшедшего. Да и не могли же четыре человека сойти с ума одинаково. Или сошел один, а остальные ему подыгрывают? Но зачем? И кто пустил психа в горы? Далеко не самый простой перевал…

— И как там, в Грузии? — спросил Егор.

— Очень необычно! Сваны такой интересный народ! Не приходилось общаться?

— Нет. Но отец рассказывал, он там часто бывал. Тоже увлекался альпинизмом.

— Сколько лет отцу? — поинтересовался Сергей.

— Пятьдесят семь.

— Когда же он там ходил?

— В восьмидесятые.

Теперь уже Сергей с удивлением вытаращился на Егора:

— Не понял…

— Что «не понял»?

— Если твоему отцу пятьдесят семь лет, как он мог ходить в горы в восьмидесятые?

— А что тут такого?.. — протянул Егор, и вдруг, повинуясь какому-то наитию, спросил. — Сергей, какой сейчас год?

— Сорок первый, — ответил Усольцев. — Ты что, перетрудился вчера?

— Не знаю, — с тоской произнес Егор. — Но кто-то сошел с ума. Либо ты, либо я.

N-ская погранзастава на границе с Афганистаном

Бессонной ночью на границе никого не удивишь. Даже парой таких ночей подряд. Специфика службы, которую все понимают. А кто не понимает, долго на заставах не задерживаются. Но таких в Пограничных Войсках исчезающе мало. Сюда берут самых лучших, коммунистов и комсомольцев, отличных стрелков и увлеченных кинологов, и каждый попавший горд тем, что именно ему Родина доверила охранять ее священные рубежи. Это вам ни какая-нибудь капиталистическая армия, куда гребут всех подряд, и даже не забытый самими товарищами Ворошиловым и Тимошенко гарнизон в Кушке, о котором ходит старый, наверное, еще времен до исторического материализма, анекдот: «Есть на свете три дыры — Кушка, Асхабад, Мары». Это — граница.

Стоящая неподалеку от кишлака Саригор пограничная застава исключением не являлась, тем более, что начальник заставы, лейтенант Майбородский, исполнял одновременно и обязанности секретаря партбюро отряда. У такого не забалуешь. Да и баловаться тут весьма и весьма опасно. Граница с «мирным, дружественным Афганистаном» особым миролюбием не отличалась. С той стороны то и дело постреливали недобитые басмачи, через Пяндж прорывались банды племени хадырша, угонявшие скот.

Но после События, по всей пограничной полосе установилась вязкая, гнетущая своей непонятностью тишина. За несколько дней всех нарушений — пара попыток контрабанды наркотиков, причем во втором случае «контрабас» даже и не сопротивлялся. Такие мелочи считаются только для «галочки» в рапорте по служебной деятельности. Зато в усиление прибыл взвод горных стрелков из шестьдесят восьмой дивизии. С двумя минометными и четырьмя пулеметными расчетами. Подобное заставит насторожиться самых отъявленных оптимистов. Особенно, если учесть, что людей на заставе всегда было чуть больше половины от утвержденного штата, и никого это особенно не волновало. Людей везде не хватает. А тут…