В вековое! Незастроенное!

Чтобы ветер бил, бил,

Выбивалкою соломенною

Просвежил бы мозг, мозг

— Всё осевшее и плесенное! —

Чтобы поезд нёс, нёс,

Быстрей лебедя, как в песенке…

Сухопутный шквал, шквал!

Низвержений! Невоздержанностей!

Чтобы поезд мчал, мчал,

Чтобы только не задерживался.

Чтобы только не срастись!

Не поклясться! не насытиться бы!

Чтобы только — свист, свист

Над проклятою действительностью.

Феодальных нив! Глыб

Первозданных! незахватанностей!

Чтобы поезд шиб, шиб,

Чтобы только не засматривался

На родимых мест, мест

Августейшие засушенности!

Всё едино: Пешт, — Брест —

Чтобы только не заслушивался.

Никогда не спать! Спать?!

Грех последний, неоправданнейший…

Птиц, летящих вспять, вспять

По пятам деревьев падающих!

Чтоб не ночь, не две! — две?! —

Еще дальше царства некоего —

Этим поездом к тебе

Все бы ехала и ехала бы.

Конец мая 1925

«Брат по песенной беде…»

Брат по песенной беде —

Я завидую тебе.

Пусть хоть так она исполнится

— Помереть в отдельной комнате! —

Скольких лет моих? лет ста?

Каждодневная мечта.

И не жалость: мало жил,

И не горечь: мало дал.

Много жил — кто в наши жил

Дни: всё дал, — кто песню дал.

Жить (конечно не новей

Смерти!) жилам вопреки.

Для чего-нибудь да есть —

Потолочные крюки.

Начало января 1926

«Тише, хвала…»

Тише, хвала!

Дверью не хлопать,

Слава!

Стола

Угол — и локоть.

Сутолочь, стоп!

Сердце, уймись!

Локоть — и лоб.

Локоть — и мысль.

Юность — любить,

Старость — погреться:

Некогда — быть,

Некуда деться.

Хоть бы закут —

Только без прочих!

Краны — текут,

Стулья—грохочут,

Рты говорят:

Кашей во рту

Благодарят

«За красоту».

Знали бы вы,

Ближний и дальний,

Как головы

Собственной жаль мне —

Бога в орде!

Степь — каземат —

Рай — это где

Не говорят!

Юбочник — скот —

Лавочник — частность!

Богом мне — тот

Будет, кто даст мне

— Не времени!

Дни сочтены!—

Для тишины —

Четыре стены.

Париж, 26 января 1926

«Кто — мы? Потонул в медведях…»

Кто — мы? Потонул в медведях

Тот край, потонул в полозьях.

Кто — мы? Не из тех, что ездят —

Вот — мы! А из тех, что возят:

Возницы. В раненьях жгучих

В грязь вбитые — за везучесть.

Везло! Через Дон — так голым

Льдом. Хвать — так всегда патроном

Последним. Привар — несолон.

Хлеб — вышел. Уж так везло нам!

Всю Русь в наведенных дулах

Несли на плечах сутулых.

Не вывезли! Пешим дралом —

В ночь, выхаркнуты народом!

Кто мы? да по всем вокзалам!

Кто мы? да по всем заводам!

По всем гнойникам гаремным[7] —

Мы, вставшие за деревню,

За — дерево…

С шестерней, как с бабой, сладившие —

Это мы — белоподкладочники?

С Моховой князья да с Бронной-то —

Мы-то — золотопогонники?

Гробокопы, клополовы —

Подошло! подошло!

Это мы пустили слово:

Хорошо! хорошо!

Судомои, крысотравы,

Дом — верша, гром — глуша,

Это мы пустили славу:

— Хороша! хороша —

Русь!

Маляры-то в поднебесьице —

Это мы-то с жиру бесимся?

Баррикады в Пятом строили —

Мы, ребятами.

— История.

Баррикады, а нынче — троны.

Но все тот же мозольный лоск.

И сейчас уже Шарантоны

Не вмещают российских тоск.

Мрем от них. Под шинелью драной —

Мрем, наган наставляя в бред…

Перестраивайте Бедламы:

Все — малы для российских бед!

Бредит шпорой костыль — острите! —

Пулеметом — пустой обшлаг.

В сердце, явственном после вскрытья —

Ледяного похода знак.

Всеми пытками не исторгли!

И да будет известно — там:

Доктора узнают нас в морге

По не в меру большим сердцам.

St. Gilles-sur-Vie (Vendée)

Апрель 1926

ЮНОШЕ В УСТА

Юноше в уста

— Богу на алтарь —

Моря и песка

Пену и янтарь

Влагаю.

Солгали,

Что мать и сын!

Младая

Седая

Морская

Синь.

Крив их словоряд.

День их словарю!

Пенка говорят.

Пена говорю —

Знак — пó синю бел!

Вопль — пó белу бей!

Что перекипел

Сливочник морей.

Бой или «баю»,

Сон или… а всё ж —

Мать, коли пою,

Сын, коли сосешь —

Соси же!

Не хижин

Российских — царь:

Рожок плаксивый.

Руси — янтарь.

Старая любовь —

Море не Руси!

Старую любовь

Заново всоси:

Ту ее — давно!

Ту ее — шатра,

Всю ее — от до

Кия — до Петра.

Пей, не обессудь!

С бездною кутеж!

Больше нежель грудь —

Суть мою сосешь:

Лоно — смену —

Оно — вновь:

Моря пену,

Бора кровь.

Пей, женоупруг!

Пей, моя тоска!

Пенковый мундштук

Женского соска

Стóит.

Сто их,

Игр и мод!

Мать — кто пóит

И поет.

29 мая 1928

Медон

РАЗГОВОР С ГЕНИЕМ

Глыбами — лбу

Лавры похвал.

«Петь не могу!»

— «Будешь!» — «Пропал,

(На толокно

Переводи!)

Как молоко —

Звук из груди.

Пусто. Сухá.

В полную веснь —

Чувство сука».

— «Старая песнь!

Брось, не морочь!»

«Лучше мне впредь —

Камень толочь!»

— «Тут-то и петь!»

«Чтó я, снегирь,

Чтоб день-деньской

Петь?»

— «Не моги,

Пташка, а пой!

Нá зло врагу!»

«Коли двух строк

Свесть не могу?»

— «Кто когда — мог?!» —

«Пытка!» — «Терпи!»

«Скошенный луг —