Джез и Майлз оказались правы. Скал в Тафрауте, по которым можно было бы полазить, оказалось без счета, тысячи готовых маршрутов и столько же поджидающих, чтобы их освоили и тоже внесли в путеводитель. Листая эту книжицу, отмечая наиболее приглянувшиеся места, я на время забыла свои страхи. Особенно мне понравилась фотография горы под названием Ассгор, или Львиная Голова, с ее странным склоном, действительно похожим на морду льва. Надо обязательно пройти маршрут до носа хищника. У меня уже руки чесались. Зверь смотрел на меня внимательно, даже с вызовом, как бы предлагая пройти обряд инициации, дающий пропуск в сердце Африки. Я сунула руку в карман, нащупала амулет, и страхи мои сразу отступили. Уже началось снижение над Адагиром. Я услышала треск и скрип выпускаемого шасси, но далеко не сразу подумала о том, что сейчас мы рухнем на землю и взорвемся к чертовой матери, вместо этого спокойно сунула путеводитель в сумку и даже бровью не повела, когда колеса коснулись земли.

В аэропорту, как ни странно, автомобили, заказанные в бюро проката, оказались у всех, но только не у нас с Ив. И без того замученные утомительно долгой таможенной проверкой, мы растерянно стояли возле аэровокзала, а головы нам немилосердно пекло солнце. Ив набрала номер, нацарапанный на задней обложке ее записной книжки. В ответ раздавались только громкие короткие гудки, но длинного слышно не было. Ей пришлось несколько раз экспериментировать с кодами, пока в конце концов не удалось связаться, и тогда на ломаном французском она объяснила, что нашей машины почему-то нигде не обнаруживается. Женский голос что-то ей протарабанил, и лицо подруги перекосилось от ужаса.

— Говори медленней! — завопила она и швырнула мне телефон.

В течение долгого и путаного разговора выяснилось, что Ив ухитрилась сделать заказ на двенадцать часов, но не дня, а ночи. Midi, minuit. ^[32]Я вздохнула. Ив показалось, что это очень смешно, но только до тех пор, пока не выяснилось еще и то, что до вечера машин в наличии нет и не будет. Когда я выложила Ив эту грустную информацию, она посмотрела на меня с ужасом и раскаянием на лице.

— Эй, девушки! — вдруг послышался голос.

Прямо перед нами затормозил «пежо». За рулем сидел Майлз, а Джез крутил рукоятку, опуская стекло, и улыбался во весь рот.

— Поехали с нами!

— Нет-нет, не волнуйтесь, все в порядке, — отмахнулась я. — У нас есть машина, она сейчас приедет, чуть-чуть запаздывает, вот и все.

Чуть-чуть запаздывает… Часиков этак на восемь.

Но Джез уже выбрался из «пежо», подошел, обхватил рюкзак Ив, крякнул, но уложил-таки его в изрядно уже нагруженный багажник, а подруга, ни слова не говоря, полезла на заднее сиденье.

— Эй, что ты делаешь? — воззвала я к ней. — Нам ведь нужна своя машина. Ты что, забыла, мы ж собирались ехать по Сахаре?!

Она оглянулась на меня через плечо и пробубнила:

— Успеем. Машину можно взять в Тафрауте.

Я пожала плечами, извинилась перед женщиной из бюро проката и полезла вслед за Ив. Непонятно только, как нам удалось втиснуться. Заднее сиденье уже было забито рюкзаками и сумками.

— Простите за неудобства, — нехотя пробормотал Майлз, которого, похоже, совсем не вдохновляла перспектива возиться с нами.

Но очень скоро мы въехали в какой-то городишко, и ему пришлось оживиться. Наша машина влилась в поток самых разнообразных транспортных средств: автобусов, легковых автомобилей, мотороллеров, велосипедов, повозок, запряженных ослами. Все они двигались с разной скоростью и по непредсказуемым траекториям, вперемежку с сотнями пешеходов, которые так и норовили перебежать дорогу прямо у вас под носом, а иногда останавливались посередине, чтобы поболтать с водителями и погонщиками осликов. Тут были мужчины в длинных халатах с характерными красно-коричневыми лицами, усеянными морщинами, женщины под чадрой, мальчики в светлых шортах и футболках, девочки в белоснежной школьной форме или в джинсах и живописных платках. Непрерывно раздавались автомобильные гудки, гортанные крики, смех и свист, ослиный рев. Из ржавых «мерседесов», мчащихся по встречной и то и дело подрезающих нас, неслась арабская музыка. Пронзительный голос певицы едва пробивался сквозь неистовый барабанный бой.

Мы проехали мимо крошечных бакалейных и мясных лавочек, ремонтных мастерских, магазинчиков, торгующих скобяным товаром, выпечкой, коврами, матрасами, свернутыми циновками, садовой мебелью из белоснежной пластмассы и автомобильными шинами, сваленными кучей прямо на тротуаре. Среди них попался один, где, судя по всему, продавались только тачки, выкрашенные в синий цвет. Я повернулась к спутникам, чтобы указать на эту странность, и на противоположной стороне дороги заметила мула, тянущего длинную повозку, груженную выпотрошенным, разбитым кузовом старинного автомобиля марки «дакия». На капоте сидел мужчина, держащий в руках поводья. За его спиной, внутри автомобильного остова, торжественно восседали три женщины в черных одеяниях и чадрах. Я так и ждала, что они сейчас станут официально приветствовать толпу поднятием рук в длинных, как у королевы, перчатках.

— Смотрите! — воскликнула я.

Но Майлзу было не до того. Он не мог оторвать глаз от дороги, изо всех сил пытаясь увернуться от множества подстерегающих его препятствий, а Джез с Ив были увлечены жарким спором по поводу какой-то рок-группы, о которой я прежде не слышала. Когда они оторвались друг от друга и выглянули в окно, гибридный экипаж вместе с его седоками был уже далеко позади. Перед нами выстроился ряд муниципальных зданий, у каждого стоял вооруженный часовой в форме. За ними виднелись длинные, окрашенные охрой стены крепости, которая производила странное впечатление сооружения одновременно древнего и вполне современного.

Потом за окнами побежала сельская местность, гектары возделанных земель, накрытых полиэтиленовыми пленками и сетками от птиц, поля с посевами стручкового перца, банановыми плантациями, оливковыми, апельсиновыми и лимонными рощами, финиковыми пальмами, на ветках которых висели тяжелые гроздья плодов. Ландшафт постепенно становился все более открытым, почва — красной и сухой. Группы женщин в темно-фиолетовых, желтых и черных платьях ярко выделялись на фоне пыльной рыжеватой земли, на которой они работали. Колючие кактусы самых разных форм и кустарники с острыми шипами образовывали естественные ограждения между полями, где в тени одиноких деревьев сидели пастухи, наблюдая за стадами тощих овец и покрытых черной шерстью коз, которые уничтожали все съедобное, что могли найти под копытами. Совершенно призрачное пространство, в котором все — деревья, скалы, дорога и поля — было покрыто белой пылью, знаменовало собой переход от морского побережья к пейзажам горной местности. Сразу после знака, указывающего каменоломню, на котором был изображен огромный, объеденный с обеих сторон холм из белого камня, будто два великана поспорили, чей кус будет больше, мы свернули с главной дороги. Начался долгий подъем к лабиринту синеватых гор, виднеющемуся на горизонте.

На первой, иногда на второй передаче наш «пежо» то медленно полз вверх, то катился вниз, как по американским горкам, по узенькому, головокружительному серпантину. Виды кругом были столь великолепны, а шансы свалиться в пропасть так велики, что в конце концов все перестали болтать и только изредка делали замечания по поводу страшного обрыва, уходящего вниз с правой стороны.

— Как, интересно, на такой дороге можно разъехаться? — трагическим голосом спросила Ив.

В ту же минуту из-за поворота, кренясь то в одну сторону, то в другую, показался доверху набитый грузовик, увешанный гирляндами талисманов удачи и разрисованный яркими пальмами и верблюдами, и помчался прямо на нас. Мы сразу поняли, что надо срочно сворачивать в первую попавшуюся выемку или расщелину в скале. Иначе нам грозит лобовое столкновение с машиной, в которой находятся люди, больше полагающиеся на судьбу, чем на искусство того, кто крутит баранку. Сидя сзади, я судорожно надавила на несуществующую педаль тормоза.