Тен неопределенно пожал плечами:
— Мне показалось, что в той стороне мелькнули мачты корабля. Хотя вполне возможно, что я ошибся. Или какой-нибудь корабль направляется вверх по Гольфстриму, в Масатлан.
Хотя небо на востоке уже посветлело, окрасившись в серые тона, тьма еще не рассеялась. Окинув взглядом туго натянутые паруса, капитан стал к штурвалу и взглянул на компас.
От Акапулько до Райской бухты больше полутора тысяч миль, даже при самом благоприятном стечении обстоятельств, на то чтобы покрыть это расстояние, уйдет две-три недели. Попутный ветер помог бы добраться домой побыстрее, но у моря свои законы. Хороший моряк понимает ветер и волну, но точно предсказать их наперед не дано никому. Море всегда полно сюрпризов: то установится неожиданный штиль, а то разразится не менее неожиданный шторм.
Когда совсем рассвело, девушка вышла на палубу.
При помощи нескольких булавок она соорудила себе из его пледа некое подобие платья и теперь казалась еще краше, чем прежде. У нее была светлая, с легким оливковым оттенком кожа и черные волосы.
— Меня зовут Мариана де ла Круз, — представилась она. — Я вам очень благодарна.
— А я Шон Малкерин.
— Вы капитан? И, если не ошибаюсь, ирландец?
— Да, моя мать родом из Ирландии, а отец был мексиканцем ирландского происхождения.
— Был?
— Да. Он погиб около года тому назад.
— Вы ничего не заметили? — Их взгляды встретились. — А вдруг они станут нас преследовать?
— Вряд ли. А вы что, ожидали, что за вами снарядят погоню?
Мариана на мгновение задумалась, ее большие темные глаза наполнились печалью, и наконец она утвердительно кивнула.
— Да, мне кажется, он обязательно пустится за мной вдогонку. Андрес очень упрям, он не из тех, кто способен на снисхождение.
— Андрес?
— Андрес Мачадо. На сегодня назначена наша с ним свадьба.
Сам Андрес Мачадо! Час от часу не легче. Заносчивый гордец с обостренным самолюбием, снискавший себе славу отчаянного дуэлянта и драчуна. Да, уж этот-то ни за что не откажется от погони. И не имеет ровным счетом никакого значения, любит он ее или нет: мириться с побегом он не станет в любом случае.
— Я не хотела выходить за него замуж. Мой отец умер, и Андрес договорился обо всем с дядей. Я уже раз отказывала ему, что вызвало его страшное недовольство. Венчание назначили в Акапулько. Тетка Андреса и ее служанка поселились в нашем доме, а мой дядя собирался приехать с ранчо. Я ненавижу Андреса, и мысль о том, что мне придется стать его женой, была невыносима. А потом я увидела вас на рыночной площади. Рядом оказался человек, который сказал, что вы из Калифорнии и скоро собираетесь отплыть обратно. Вчера вечером служанка как всегда приготовила мне постель и вышла. Я поняла, что вы — мой единственный шанс выбраться оттуда и выбежала на улицу… А служанка вернулась. Я этого не ожидала. Наверное, ей велели следить за мной.
Шон задумчиво взглянул на компас и, хмурясь, слегка повернул рулевое колесо. Он хорошо знал Мачадо, одно время даже дружил с ним. Но их дружба неожиданно оборвалась после того, как Шон опередил Мачадо на скачках.
Андрес принадлежал к вполне благополучной и строгой семье, что, однако, вовсе не помешало ему вырасти избалованным и самонадеянным молодым человеком, привыкшим к тому, чтобы все его желания и прихоти выполнялись беспрекословно. Он не умел отступать и не терпел поражения ни в чем и ни от кого.
Станет ли он их преследовать? Странный вопрос. Ну конечно же станет, тем более, когда выяснится, что в побеге невесты замешан он, Малкерин. Мачадо не поверит, что Шон не знаком с Марианой де ла Круз и что сам побег не спланирован им заранее и исключительно ради того, чтобы выставить его, Андреса, на посмешище. Хуже всего то, что, будучи человеком состоятельным и к тому же обладая достаточно весомым политическим влиянием, Мачадо мог позволить себе любую причуду.
Все это грозило бедой, большой бедой, и надо же случиться такому как раз в то время, когда у его семьи и без того предостаточно неприятностей.
Шон оглянулся назад. Море до самого горизонта по-прежнему оставалось пустынным, но ведь отсюда, с палубы, он видел не дальше, чем на несколько миль. Люди, не имеющие морского опыта, ошибочно полагают, что стоит только выйти в море, как взору тут же откроются просторы на десятки миль вокруг, в то время как на самом деле расстояние до горизонта вычисляется элементарно. Необходимо просто извлечь квадратный корень из величины, обозначающей расстояние от уровня моря до глаз наблюдателя, а затем помножить получившееся число на 1.15. Вот приблизительно и расстояние. Если наблюдение ведется с высоты в девять футов над уровнем моря, то видимость составляет примерно три с половиной мили.
— Гило, — окликнул капитан одного из матросов, — живо поднимись наверх и взгляни, что там у нас на хвосте.
Гаваец Гило проворно вскарабкался на мачту и, помедлив лишь самую малость, доложил:
— Вижу шхуну, сэр! Между нами десять — двенадцать миль.
— Двухмачтовик?
— Трехмачтовая шхуна, сэр.
— Спасибо, Гило. — Теперь он глядел только вперед, прикидывая в уме собственные шансы. Мачадо зря время не терял. Шон тихонько выругался, но тут же спохватился, вспомнив, что Мариана все еще стоит рядом: — Прошу меня извинить.
— Капитан, не извиняйтесь. Мне очень жаль. Я даже представить себе не могла…
— Да, не могли, — нехотя согласился он. — Это наверняка та самая шхуна, что прошлой ночью стояла на якоре в гавани Акапулько, и по быстроходности их новая посудина наверняка превосходит нашу.
— Это все из-за меня! Теперь у вас будут осложнения! — сокрушалась она.
— Сами по себе осложнения меня не пугают, — ответил он, — но на сей раз мои личные проблемы могут обернуться бедой для всей моей семьи. Так складываются обстоятельства, что шхуна — последнее наше достояние, и я не имею права допустить, чтобы с ней что-либо случилось.
Если бы только сейчас его не дожидались дома, то он наверняка не отказал бы себе в удовольствии отправиться на запад, взяв курс на Гавайи, чтобы оторваться в море от преследователей. Он знал множество морских хитростей, позволявших уйти от погони. Но его поджимало время…
— Мне очень жаль, — повторила Мариана.
— Что сделано, то сделано. Теперь нужно подумать о том, как выпутаться из создавшейся ситуации с наименьшими потерями.
— Мачадо водит дружбу с Мичелтореной, губернатором Калифорнии.
— Неужели! — Шон явно не собирался с ней любезничать. — Какими еще пикантными подробностями типа этой вы меня осчастливите?
— Еще я знаю то, что он в плохих отношениях с Пио Пико и Альварадо.
— Оба они друзья моих родителей, но только что нам с того? Оба они не у дел и не располагают той властью, какой обладают Мичелторена и Мачадо.
Придется взять немного западнее, нужно отклониться от основного пути на Сан-Диего, решил он и поправил штурвал, повернув его немного вправо. Теперь шхуна быстро уходила в открытое море, и ветер гудел в ее парусах.
Целый день они бороздили неоглядные просторы, и за бортом тяжелые, зеленовато-серые волны пенились белыми барашками. Несколько раз капитан посылал кого-нибудь из команды наверх и неизменно получал подтверждение, что трехмачтовая шхуна продолжала идти прежним курсом на северо-запад. Так что если их даже и заметили, то на смену ими курса большая шхуна как будто вовсе не собиралась реагировать.
За ужином в каюте он сидел рядом с Марианой, стараясь не думать о грустном. Он тихо рассказывал ей о Калифорнии, о брате и матери, и о Лос-Анджелесе, небольшом поселении на побережье, конечном пункте их морского путешествия. И все же больше всего он говорил о сеньоре -о том, как она правит домом и руководит семьей, как мудра и снисходительна в отношениях с людьми.
— Она тебе обязательно понравится, вот увидишь, — улыбнулся он. — Ты сможешь жить у нас до тех пор, покуда у нас самих останется крыша над головой. Правда, возможно, это счастье будет недолгим.