— Всё верно. Как и когда вы включите Зону? Попытаетесь включить то есть.

— Сначала ответьте на вопрос. Извините, что задаю его только сейчас. Но мало ли. В Зоне сейчас работает кто-то из ваших людей? В Полесье, например?

— Готовность номер один! — приказал Эйч-Мент. — Старпетов, готовность!

— Это очень важно знать? — спросил Клубин.

— Да что вы в самом деле, инспектор! — с досадой сказал Комбат. — Вы бы ещё спросили: «С какой целью интересуетесь?» Есть в Зоне ваши или нет, только и всего?

— Есть.

— От обозначенных аномалий прикажите им отойти на безопасное расстояние. Оттуда, где раньше были аномалии. Прямо сейчас. — Комбат подождал. — Что вы молчите?

— Вас слышат, Владимир, — сказал Клубин. — Приказы в данный момент я могу отдавать только себе. Моё руководство считает меня индуцируемым объектом. Вами индуцируемым. Вашу рекомендацию услышали, возможно, мне сообщат, принято ли решение ей последовать. Или не сообщат.

— Ну что ж, — сказал Комбат, поразмыслив. — Я бы тоже нам не доверял. Да и вам заодно. Но хорошо уже то, что наш договор пока ещё не нарушается. Могли бы и побомбить, как вы считаете, Сталкиллер?

— Распоряжение я отдал, сонни, — сообщил Эйч-Мент. — Вроде никто в аномалиях и не копался.

— Всё в порядке, Владимир, — сказал Клубин. — Наших в аномалиях нет.

— Ну а на чужих нам плевать, — сказал Тополь. — Давай, Вовян, посмотрим скорей, не набарали ли нас-то с тобой. А то мы, может, воздухом торговали. Вот будет ок-казия!

— На Луне, например, — отличный бизнес, — сказал Клубин.

— Вы и на Луне бывали? — спросил Тополь. Но Комбат не дал ему дождаться ответа. Сталкеры повернулись и шагнули мимо фонаря на снег. Клубин молча смотрел на их невероятную, сильно скособоченную на левый, комбатовский бок, фигуру, как покачиваются напряжённые затылки на фоне далёких заснеженных холмов, за которыми скрывался «Мирный атом», слушал, как хрустит наст под их ботинками…

Человек так устроен, что должен моргать для смачивания роговицы, мироздание же устроено так, что всё интересное происходит тогда, когда человек моргает. Клубин моргнул, и сталкеров уже не было. Они сделали не больше пяти шагов в Зоне, Клубин моргнул, и вот сталкеров нет. Вот шесть ямок в насте, шесть отпечатков ботинок, три — правого ботинка, три — левого. Конец.

— Всем в ЧЗАИ. Говорит Девермейер. Боевая тревога, — спокойно сказал Эйч-Мент. — Десять часов две минуты. Зона активна. Повторяю, Зона — активна. Боевая тревога. Генерал-лейтенанту Малоросликову: боевая тревога. Клубин, приват, вторая частота, код два.

Клубин переключился — левой рукой, потому что в правой у него был бластер. Лёша Лёшевич оказался уже с другой стороны от машины Клубина, припав на колено, вертелся на месте, водя стволом любимого клубинского ТМА-47.

— Клубин и Старпетов. НЕ СТРЕЛЯТЬ.

— Не стреляем, — сказал Клубин.

— Где они? — спросил Эйч-Мент.

— Их нет. Зона есть Зона, шеф.

— Ясно, — сказал Эйч-Мент без малейшей паузы. — По всем данным, в твоей точке не было ни одной боевой гитики. Левее десять — слабое тяжёлое место. Прогуляйся немного в Зону, Сталкиллер. Гайки есть?

— Есть, конечно. Шеф, погодите. Зона — активна?

— Полностью. У меня весь пульт красный, всё, что мы за это время в Зону забросили по старым адресам гитик, сигналит. И цепочка отказов — где сажали аппаратуру прямо в гитики. Есть только кабельная из «Камино». Сейчас у меня Горски на связи. Спасибо передаёт тебе, что предупредил. У него там жёлтая гроза, и кунг с подстанцией они на тяжёлом месте забыли — в лепёшку кунг… Спутник гугловцев в отказе, пытаются его найти. Зона на месте, это хорошо. Но, Андрей, в целом — скверная работа.

— Да я тут при чём?.. — пробормотал Клубин. — Очень неожиданно это. Я думал, сначала я с ними далеко в Зону зайду… К этим… к Котлам, откуда НЛО стартовало. Или что там стартовало…

— Ты что, ещё и разочарован?

— … его знает, — честно сказал Клубин. — Доктор наш радуется?

Бах! Клубина бросило на спину. Когда ему удалось сесть на трясущемся и раскалывающемся асфальте, он увидел на месте Зоны стену бьющего в зенит тумана. Фонарь на шесте покосился. Земля под Клубиным дрожала, обломок асфальта, на котором Сталкиллер сидел, выворачивался из-под задницы. Руки были пусты.

— Лёша!

— Цел! Вооружён!

— Вести наблюдение! Не стрелять!

— Твою… Есть!

— Шеф, что-то мне не очень сейчас хочется с нейтралки выходить в Зону. Я бы подождал, — сказал Клубин с большой откровенностью.

— Н-да, — сказал Эйч-Мент. — Я бы тоже. Но, видимо, надо. А что у тебя со звуком?

— Не понял?

— Это извержение — что, совсем без звука происходит?

Клубин понял. Да, без звука, только скрипел асфальт, и дребезжало что-то в машине. Фонарь упал, и шляпка его раскололась. Военное, блин, имущество, казнокрад на казнокраде.

— Да, — ответил Клубин, спохватился наконец, где бластер, и, вопреки ожиданиям, почти моментально нашёл его под другим куском асфальта. — Как будто на экране с выключенным звуком, шеф.

— Да я и без тебя по всем мониторам вижу. Всё, сонни, полностью наша система в Зоне обрубилась. Только периметр, нейтралка. Ах, стервецы эти твои Комбат с Тополем! Сами они и есть ключ! Ну епэбэвээр, Эйлер, ход конём, епкт, епкт, епкт! Ну что, скомандовать тебе отход, Сталкиллер?

— Что такое «епкт», шеф?

— Единое помещение камерного типа. Это как «епэбэвээр» твоего Тополя, но как-то ёмче. Нет?

«Он ещё находит время потешить свой полиглотический идиотизм», — подумал Клубин без раздражения.

— Так скомандовать? — повторил Эйч-Мент. — Или ты видишь там у себя какие-нибудь перспективы?

— Пока что хуже, чем сейчас, не бывало, — честно сказал Клубин.

— Я вижу, сонни. Но — der arge weg der erkenntnis, ^[17]— сказал Эйч-Мент со значением. — Решай сам, конечно… Зачем им надо было добраться до этого шоссе, где ты сейчас? Вот хороший вопрос, сонни. Подумай над ним. Обязательство они выполнили, нет вопросов, но зачем им было надо именно сюда? Два километра шестьсот метров — и «Мирный атом». «Бермудка». Что такое эти «бермудки», как ты думаешь, Сталкиллер? Кстати, да, ты спрашивал, доктор Горски очень радуется. В восторге доктор. А я очень недоволен, Андрей, сынок. Чёрт, есть всё-таки погибший в «Камино», в кунге спал, идиот… Идиотка, точнее. Так, а вот пошли мне данные по оставшемуся гадству вне Зоны. Все восставшие — упали. В Сорбонне — затишье… Так зачем им надо было в «Мирный атом»? Не новых Хозяев ли мы отпускаем с тобой в Зону? Настоящих Хозяев? А? Сонни? Десять минут ведь уже прошло. А? Нам ведь надо самим ехать, а не на обочине стоять.

Клубин помолчал.

— Время бежит, Сталкиллер.

— Что это за гитика, вы знаете?

— Очень похоже на «сортир». Но я никогда не видел такого широкого «сортира»…

— Шеф, он по всему периметру Зоны?

— Проверяю, не по всему ли он периметру, — продолжал Эйч-Мент, не слушая Клубина. — Так. По всему, где мы можем видеть. Это восемьдесят процентов границы. Сонни, нас кидают наши Тополь и Уткин. Прошло четыре минуты. Сейчас «сортир» встанет на крыло, и всё. Ни туда, ни оттуда. Что делать, Сталкиллер?

— Шеф, у меня к вам просьба, — сказал Клубин.

— Да?

— Vete a la chingada, шеф.

— По-русски, пожалуйста.

— Заткнитесь на минутку, если вас не затруднит.

Эйч-Мент помолчал.

— Хорошо, киккакэ. Жду от тебя вызова. И действий.

— Затихает, папа, вам не кажется? — сказал Лёша Лёшевич.

Действительно, в стене туманных гейзеров, отделившей от земного мира мир Зоны, происходили изменения. Напор гейзеров иссякал, больше нельзя было сказать, что потоки тумана именно бьют из-под почвы. «Сортир»… Ни туда, ни оттуда… Не дай бог попасть в «сортир». Это навсегда.

Трясти почти перестало, и скрежет раздираемого асфальта поутих, и вдруг выделился из него вой сирен на стене. Клубин обернулся. А ведь рукой подать до стены. Полкилометра. Машины в порядке, Зона включилась… «Никто теперь никогда не умрёт из тех, кто мне дорог… Никогда ли? Ни туда, ни оттуда…»