— Черт тебя дери, Борд! Всегда ты был непроходимый болван! Никогда своей пользы не видел! Ты мог получить… да я бы тебе полтыщи дал, только чтобы ехал домой! Дурак ненормальный!

Его рука потянулась к поясу.

— Гляди, чтоб тебя зараза, у меня…

Ничего, кроме жалости, Борден Чантри не ощущал в эту минуту.

— Лэнг, нет у тебя ничего. Ничего совершенно. Даже нескольких секунд нет.

Был тогда какой-то момент, когда он, казалось, понял.

— Борд! — взмолился он. — Пожалуйста, мне…

Чантри отступил назад и взглянул на стоявших в дверях мужчин.

— Извините за беспокойство, джентльмены. Как я уже говорил, дело это частное.

На спинке стула, на котором сидел Лэнг, висела пара седельных сумок. Чантри подобрал их с пола. На коже выжжено раскаленным клеймом «ЭД Г» — Эд Гейли.

Последняя кража Лэнга. Небольшая сумма, какую, как он знал, Блоссом держала в доме.

В сумке лежал кожаный мешочек с несколькими золотыми. Деньги Сэкетта.

— У него есть монеты, — сказал Чантри. — Довольно много, думаю. Возьмите все, прилично его похороните, а остаток поделите между собой.

— Какое имя написать? — Это спросил коренастый проходимец, с которым Чантри говорил у входа в салун.

— Форд Мейсон… или Лэнг Адамс… какое хотите. Пока он жил, имена для него ничего не значили, не значат и теперь.

Он сделал пять миль на пути домой, и только тогда вспомнил, что в карманах у него ни цента, лошадь изнурена, а он так даже и не поел.