– Вон бежит собака! – воскликнул он и подбежал к двери. – Грызет мои шины, проклятая собачонка!

И исчез. В прихожей он промчался мимо велосипеда, как будто его там и не было.

Открывая входную дверь, он услыхал за собой шаги миссис Ларкинс и обернулся.

– Мне показалось, что мой велосипед горит. Забыл, что оставил его в прихожей. А тут еще увидел собачонку… Мириэм готова?

– Разве вы куда-нибудь собираетесь?

– Встречать Энни.

Миссис Ларкинс внимательно посмотрела на него.

– Вы останетесь поужинать с нами? – спросила она.

– Если позволите, – ответил мистер Полли.

– Ах, какой вы смешной, Альфред! – сказала миссис Ларкинс и крикнула: – Мириэм!

В дверях гостиной появилась озадаченная Минни.

– Нет никакой собаки, Альфред, – сказала она.

Мистер Полли потер рукой лоб.

– У меня было странное ощущение, – проговорил он, – будто что-то случилось. Какая-то собака почудилась. Но теперь уже все прошло.

Он нагнулся и проверил, как надуты шины.

– Вы что-то начали говорить про кошку, Альфред, – сказала Минни.

– Я вам подарю кошечку, – ответил он, не поднимая глаз. – В первый день, как только открою лавку.

Мистер Полли выпрямился и дружески улыбнулся.

– Можете не сомневаться, – прибавил он.

Когда в результате тайных действий миссис Ларкинс мистер Полли оказался наедине с Мириэм в небезызвестном городском саду, лежавшем на пути к фабрике, где служила Энни, он почувствовал, что не в состоянии говорить ни о чем другом, кроме своего будущего дома. Опасность, сопряженная с этой темой, только подстегивала его. Настойчивое желание Минни тоже пойти встречать сестру было решительно пресечено миссис Ларкинс, заявившей, что она хочет хоть раз в жизни увидеть, как Минни занимается хозяйством.

– Вы и в самом деле намерены завести собственное дело? – спросила Мириэм.

– Я ненавижу службу, – ответил мистер Полли, переходя на менее опасную почву. – Со своей лавкой, конечно, больше хлопот, но зато ты сам себе хозяин.

– Это не просто слова?

– Ни в коем случае…

– В конце концов, – продолжал мистер Полли, – маленькая лавка – это не так уж плохо.

– Свой дом, – сказала Мириэм.

– Да, свой дом.

Молчание.

– Если не держать приказчика, то не надо никаких бухгалтерских книг и прочей чепухи. Смею думать, что я отлично управлюсь с делами и сам.

– Я бы хотела видеть вас в вашей лавке, – сказала Мириэм. – Я уверена, у вас все было бы в полном порядке.

Опять молчание.

– Давайте посидим немножко на лавочке за щитом с афишами, – предложила Мириэм. – Оттуда можно любоваться вон теми синими цветами.

Они сели возле треугольной клумбы с левкоями и дельфиниумом, оживлявшей серый рисунок асфальтовых дорожек парка.

– Как называются эти цветы? – спросила Мириэм. – Мне они очень нравятся. Красивые!

– Дельфиниум, – ответил мистер Полли. – У нас в Порт-Бэрдоке их было много. Милый уголок! – с явным одобрением добавил он.

Мистер Полли положил одну руку на спинку скамьи и уселся поудобнее. Он искоса поглядывал на Мириэм, сидевшую в непринужденной задумчивой позе, устремив взгляд на цветы. На ней было старенькое платье. Она не успела переодеться. Его голубой тон сообщал теплоту ее смугловатой коже, а принятая поза придавала некоторую женственность ее худым и неразвитым формам и приятно округляла плоскую грудь. На ее лице играл солнечный зайчик. Воздух был напоен солнечным светом, преображавшим все вокруг; в нескольких шагах в песочной куче весело возились малыши; в садах, окружавших соседние виллы, пышно цвел багряник; деревья, кусты, трава – все сверкало яркими красками начала лета. Ощущение этого радостного дня сплеталось в душе мистера Полли с ощущением близости Мириэм.

Наконец Мириэм обрела дар речи.

– В своей собственной лавке человек обязательно должен быть счастлив, – сказала она, и в ее голосе прозвучали непривычные, теплые нотки.

А она, пожалуй, права, подумал мистер Полли. Человек должен быть счастлив в собственной лавке. Глупо предаваться мечтам о лесной чаще, зарослях папоротника и рыжеволосой девушке в полотняном платье, сидящей верхом на пестрой от солнечных пятен старинной каменной стене и царственно взирающей на тебя сверху вниз своим ясными голубыми глазами. Глупые и опасные эти мечты, до добра они не доводят! Только мука и стыд остаются от них. А вот здесь, рядом с этой девушкой, можно ничего не бояться.

– Своя лавка – это так респектабельно! – мечтательно добавила Мириэм.

– Я уверен, что буду счастлив в лавке, – сказал он.

И, чтобы последующие слова произвели больший эффект, он на секунду умолк.

– Если, конечно, рядом со мной будет хороший человек, – закончил он.

Мириэм замерла.

Мистер Полли чуть свернул с того скользкого пути, на который было ступил.

– Не такой уж я набитый дурак, – сказал он, – чтобы не суметь торговать. Надо, конечно, быть попроворнее, когда едешь за товаром. Но я уверен, у меля все пойдет, как по маслу.

Он замолчал, чувствуя, что стремительно падает все ниже и ниже в воцарившейся предгрозовой тишине.

– Если, конечно, рядом с вами будет хороший человек, – медленно проговорила Мириэм.

– Ну, с этой стороны все в порядке.

– Вы хотите сказать, что у вас есть на примете такой человек?

Мистер Полли понял, что тонет.

– Этот человек сейчас передо мной, – промолвил он.

– Альфред! – воскликнула Мириэм, поворачиваясь к нему. – Вы хотите сказать, что я…

В самом деле, что он хотел сказать?

– Да, это вы, – сказал он.

– Вы шутите, Альфред! – сказала она, стиснув руки, чтобы они не дрожали.

Мистер Полли сделал последний шаг.

– Вы и я, Мириэм, в собственной лавке, с кошкой и канарейкой… – Он вдруг спохватился и решил было вернуться в область предположений. – Только представьте себе это, – сказал он, но было уже поздно.

– Вы хотите сказать, Альфред, что любите меня? – спросила Мириэм.

Что еще, кроме единственного слова «люблю», может ответить на этот вопрос мужчина?

Не обращая внимания на гулявшую в парке публику, на игравших в песке детей, позабыв обо всем на свете, Мириэм потянулась к мистеру Полли, схватила его за плечи и поцеловала в губы. Что-то затеплилось в душе мистера Полли от этого поцелуя. Он обнял Мириэм, привлек к себе и поцеловал в ответ, чувствуя, что все решено бесповоротно. У него было странное ощущение: ему хотелось жениться, хотелось иметь жену, только почему-то он желал, чтобы это была не Мириэм. Но ему было приятно обнимать ее, были приятны ее губы.

Они отодвинулись немного друг от друга и секунду сидели смущенные и красные. Мистер Полли не отдавал отчета, что происходит в его душе.

– Я и подумать не могла, – начала Мириэм, – что понравилась тебе. Мне сперва казалось, что тебе нравится Энни, потом Минни…

– Ты с самого начала нравилась мне больше всех, – ответил мистер Полли.

– Я полюбила тебя, Альфред, сразу, как только мы с тобой познакомились, на похоронах твоего бедного отца. Если бы только я тогда знала… Нет, ты правда меня любишь? – спросила она и прибавила: – Я никак не ожидала, что так все случится!

– И я тоже, – согласился мистер Полли.

– Ты действительно хочешь открыть лавку и чтобы я стала твоей женой?

– Как только подыщу что-нибудь подходящее, – ответил мистер Полли.

– Я даже подумать ни о чем таком не могла, когда мы выходили из дому.

– И я тоже, – ответил мистер Полли.

– Это как сон.

Какое-то время они сидели молча.

– Я должна ущипнуть себя, чтобы поверить, что это не сон, – сказала Мириэм. – Как только они будут без меня обходиться? Когда я скажу им…

Ни за что на свете мистер Полли не мог бы сказать, что его сейчас волнует: сладостное ли предвкушение счастья или раскаяние, смешанное со страхом.

– Мама совсем не умеет вести хозяйство, ни капельки. Энни ни о чем не хочет думать, а у Минни просто не хватает соображения. Что они будут без меня делать, ума не приложу!