– Можно выпить чашку чая? – спросил мистер Полли.

– Можно, – ответила Энни. – Но, видите ли, чайная у вас наверху… А моя сестра наводит там порядок, ну и сейчас там немного не убрано.

– Как и должно быть, – тихо проговорил мистер Полли.

– Что вы сказали? – спросила Энни.

– Я сказал, что привык не обращать на это внимания. Сюда пройти?

– Сейчас накрою на стол, – сказала Энни, вводя мистера Полли в комнату, в которой царил ужасный беспорядок, живо напомнивший ему Мириэм.

– Если хочешь убрать комнату, то сперва надо перевернуть все вверх дном, – пошутил мистер Полли.

– Такая уж у моей сестры привычка, – бесстрастно ответила Энни. – Она вышла ненадолго подышать свежим воздухом, но боюсь, скоро вернется заканчивать уборку. Это очень хорошенькая, светлая комнатка, когда в ней убрано. Вам здесь накрыть?

– Позвольте я вам помогу, – сказал мистер Полли и стал помогать.

Пока Энни ходила за чаем, он сидел у окна и, барабаня пальцами по столу, думал о том, как вести себя дальше. По-видимому, дела у Мириэм обстоят не так уж плохо. Мистер Полли на разные лады представлял себе первую встречу с ней.

– Необыкновенное имя, – сказал мистер Полли, когда Энни стала накрывать стол скатертью.

Энни вопросительно взглянула на него.

– Полли. Полли и Ларкинс. Не псевдоним, надо думать?

– Полли – это имя мужа моей сестры. Она была замужем за мистером Полли.

– Вдова? – спросил мистер Полли.

– В октябре будет пять лет, как она овдовела.

– Боже мой! – воскликнул мистер Полли в непритворном изумлении.

– Его нашли в реке. Он утонул. Много было разговоров по всему городу.

– Я об этом ничего не слыхал, – проговорил мистер Полли. – Правда, я здесь чужой в какой-то степени.

– Его нашли в Медуэе. Это река возле Мейдстона. Он, должно быть, пробыл в воде много дней. Никто не мог его узнать, даже моя сестра, если бы не имя, вышитое на одежде. Он весь был синий и объеденный.

– Господи, спаси и помилуй! Вот, наверное, был для нее удар.

– Да, конечно, это был удар, – сказала Энни и прибавила сумрачно: – Иногда такой удар лучше, чем бесконечные мучения.

– Разумеется, – согласился мистер Полли.

Мистер Полли сосредоточенно следил, как Энни накрывает на стол, размышляя об услышанном. «Итак, я утонул», – сказал он себе.

– Он был застрахован? – спросил мистер Полли.

– На эти деньги мы и открыли чайную, – ответила Энни.

Если дела обстояли таким образом, почему же тогда в его душе поселились тревога за Мириэм и угрызение совести?

– Замужество – это лотерея, – заметил мистер Полли.

– Моя сестра в этом убедилась, – сказала Энни. – Варенье подать?

– Мне бы хотелось съесть яйцо, – попросил мистер Полли. – Даже два. Я чувствую… у меня такое чувство, что мне не мешает подкрепиться… А что этот Полли, вероятно, был не очень приятным человеком?

– Он был плохим мужем, – сказала Энни. – Я часто жалела свою сестру. Он был…

– Беспутный? – еле слышно спросил мистер Полли.

– Нет, – ответила Энни, стараясь быть справедливой. – Не то чтобы беспутный. Слабовольный, пожалуй. Да, слабовольный, вот самое подходящее для него слово. Не мужчина – тряпка. Сколько минут вам варить яйца?

– Точно четыре минуты, – ответил мистер Полли.

– Меня как будто зовут… – сказала Энни.

– Да, зовут, – повторил мистер Полли.

Энни ушла, а он предался своим мыслям.

Его удивляла недавняя жалость и нежность к Мириэм. Теперь, когда он вернулся и вдохнул воздух ее жилища, эти чувства исчезли, и возродилось прежнее чувство безнадежной враждебности. Он видел нагроможденную друг на друга мебель, дешевый ковер, пошлые, глупые картины на стенах. Как только он мог почувствовать к ней жалость! Почему вообразил себе Мириэм беспомощной женщиной, горько рыдающей во мраке нищеты о своем муже? Заглянув в бездонные тайники сердца, он вернулся к более поверхностным предметам. Неужели он безвольный, слабый человек? Нет! Сколько он знает людей, куда более слабых!

На столе появились яйца. Но в манерах Энни ничто не располагало к продолжению разговора.

– Заведение процветает? – отважился спросить мистер Полли.

Энни подумала.

– Когда как. То лучше, то хуже.

– Понятно, – ответил мистер Полли и занялся яйцом. – Дознание было?

– Какое дознание?

– Ну об этом парне, что утонул.

– Было, конечно.

– Вы уверены, что это был он?

– Что вы такое говорите!

Энни пристально посмотрела на него, и душа мистера Полли ушла в пятки.

– Кто же это еще мог быть, если на нем была его одежда?

– Разумеется, – ответил мистер Полли и принялся за свое яйцо.

Он до того разволновался, что почувствовал его несъедобность, когда Энни была уже внизу, а яйцо наполовину съедено.

– Черт побери! – воскликнул мистер Полли, поспешно подвигая к себе перец. – Узнаю Мириэм! Ну и хозяйка! Я не пробовал таких яиц ровно пять лет… Где она их только берет? На улице, видно, подбирает.

Он оставил это яйцо и принялся за второе.

Если не считать затхлого привкуса, второе яйцо было вполне сносным. Он уже добрался до его донышка, когда в комнату вошла Мириэм. Мистер Полли поднял голову.

– Добрый день, – поздоровался он.

И, встретив ее взгляд, тут же понял, что она сразу узнала его по жестам и голосу. Она побледнела и притворила за собой дверь. У нее был такой вид, что она вот-вот упадет в обморок. Мистер Полли в один миг вскочил на ноги и предложил ей стул.

– Боже мой! – прошептала она и скорее повалилась, чем села на стул.

– Это ты, – прошептала она.

– Нет, – горячо запротестовал мистер Полли. – Это не я. Это просто человек, очень похожий на меня. Вот и все.

– Я знала, что тот человек был не ты, я всегда это знала. Я пыталась себя убедить, что это ты, что вода так изменила твои руки и ноги, цвет волос.

– Понятно.

– Я всегда боялась, что ты вернешься.

Мистер Полли взялся за яйцо.

– Я не вернулся, – сказал он убежденно. – Не думай об этом.

– Ума не приложу, как мы будем возвращать страховую сумму.

Мириэм плакала. Она достала носовой платок и прижала его к лицу.

– Послушай, Мириэм, – сказал мистер Полли. – Я не возвращался и возвращаться не собираюсь. Я… Допустим, я пришелец с того света. Ты никому не говори обо мне, и я буду молчать. Я пришел сюда, потому что решил, что тебе плохо, что ты в нищете и всякое такое. Теперь, когда я увидел тебя, я спокоен. Вполне удовлетворен. Понятно? Я насовсем сматываю удочки. Так что держи нос выше!

Он взял чашку чая, шумно прихлебывая, допил ее и встал.

– Не бойся, ты никогда больше меня не увидишь.

Мистер Полли пошел к двери.

– А яйцо было вкусное, – сказал он, секунду помешкав, и вышел…

Энни была в лавке.

– У хозяйки небольшой шок, – сказал мистер Полли. – Она, видно, помешана на привидениях. Я не совсем понял, в чем дело. До свидания!

И он ушел.

Мистер Полли сидел вместе с дородной хозяйкой за одним из зеленых столиков позади гостиницы и пытался разгадать тайну жизни. Был ясный тихий вечер, когда воздух прозрачен и чист и видно далеко вокруг. Особенно красива в этот час была излучина реки. По воде на фоне прибрежной зелени плыл лебедь. Река текла, величаво и покойно, повинуясь судьбе. И только там, где над водой стояли камыши, блестящая поверхность ее слегка рябилась. Три стройных тополя четко отпечатывались на золотисто-зеленом закатном небе. Все мирно дремало в неге, осеняемое огромным, благодатным, кристально чистым сводом неба. Всюду был разлит покой, безмятежность, доверчивость, как бывает в доме, где ждут младенца, на всем лежала печать полного умиротворения. В этот вечер мистер Полли решил, что всякая вещь на земле совершенна и должна приносить счастье. Просто не верилось, что жизнь может порождать раздор и горе, что есть иная тень, нежели та, какую отбрасывает безмолвный лебедь, иной ропот, чем тот, что родится, когда вода, журча, обегает мерно покачивающийся на цепи шест. И ум мистера Полли, взволнованный и примиренный этой разлитой кругом красотой, мягко, но настойчиво пытался связать в единое целое обрывки воспоминаний, которые то всплывали, то снова тонули в его сознании.