– Эй! – крикнул из окна мистер Распер. – В чем – щелк – дело?

– Шланг! – ответил Гэмбелл из-под своего шлема. – Шланг сгорел!

– У меня – щелк – есть шланг! – крикнул Распер.

У него действительно был шланг. В его лавке хранилось несколько тысяч футов садового шланга различного диаметра и качества, и вот наконец, понял он, – настала пора пустить его в ход. Не прошло и минуты, как дверь его лавки распахнулась и на тротуар полетели ведра, садовые насосы и катушки шланга.

– Разматывайте – щелк – его! – крикнул он собравшимся.

Шланг стали разматывать. Сотни рук охотно принялись тянуть, раскручивать, затягивать и сплетать шланг мистера Распера, вконец запутывая его, но твердо веря, что очень скоро по нему побежит спасительная вода, а мистер Распер, стоя на коленях и усиленно щелкая, энергично соединял куски шланга при помощи проволоки, медных муфт и других не менее загадочных предметов.

– Надо надеть шланг – щелк – на кран в ванной комнате, – приказал мистер Распер.

Рядом с пожарным постом находилось фишбурнское отделение знаменитой фирмы «Мантел и Тробсанс», и мистер Бумер, изобретательный ум которого искал выхода своим способностям, решил во что бы то ни стало спасти этот дом.

– Пусть кто-нибудь немедленно позвонит в Хэмпстед-он-де-си и Порт-Бэрдок, чтобы прислали пожарные команды! – крикнул он и, обращаясь к своим подчиненным, распорядился: – Рубите деревянные перегородки пожарного поста!

И сам бросился в огонь, размахивая топором, отчего тяга чудесным образом и в кратчайший срок усилилась до крайности.

Но, в общем, это была неплохая мысль. От пожарного поста «Мантела и Тробсанса» отделял впереди крытый стеклянный пассаж, а сзади – флигель с покатой в сторону пожарников крышей. Здоровенные граждане Фишбурна, составлявшие команду мистера Бумера, с ожесточением набросились на стеклянную галерею и стали с таким усердием разбивать стекла, что на какое-то время рев пламени был заглушен.

Несколько добровольцев с готовностью бросились к новой телефонной станции, чтобы выполнить приказ Бумера, но молодая телефонистка с официальной корректностью объяснила им, что уже позвонила в тот и другой город десять минут назад. Побеседовав еще несколько минут с этими горячими энтузиастами, она вернулась к окну, из которого следила за пожаром.

А зрелище действительно было достойным внимания. Сгущались сумерки, и в разных местах вздымались к небу яркие столбы пламени. Ресторанчик фишбурнской Королевской гостиницы, примыкавший слева к лавке мистера Полли, не поддавался огню: его непрерывно обливали из ведер выстроившиеся в цепочку добровольцы, а наверху в окне ванной комнаты орудовал шлангом маленький официант-немец. Лавка мистера Полли пылала гораздо ярче, чем остальные охваченные пожаром дома. В каждом окне ее виднелось яростно трепещущее пламя, языки огня вырывались из трех отверстий в крыше, которая уже начала рушиться. За домом вздымались столбы огня, густо насыщенные искрами, – это горел фураж в конюшнях гостиницы. В лавке мистера Рамбоулда из-под решеток, прикрывавших окна подвального помещения, шел черный дым; такой же дым, пронизанный струями огня, валил из окон второго этажа. Пожарный пост сзади горел ярче, чем спереди; его деревянные перегородки весело пылали каким-то зеленоватым огнем, издавая едкое зловоние. На улице беспорядочная, но мирно настроенная толпа атаковала спасенную пожарную лестницу, сопротивляясь попыткам трех местных констеблей оттеснить ее от готовой вот-вот упасть стены дома мистера Полли. Группа людей с озабоченными лицами суетилась, кричала, давала советы пожарникам, которые с грохотом крушили стекло галереи, стараясь преградить путь огню, надвигавшемуся на «Мантела и Тробсанса». Дальше несколько человек Во главе с энергичным Распером вели борьбу со вновь и вновь возникающими тут и там огненными змейками: казалось, будто на Хай-стрит напали полчища змей. А в самом конце улицы скопились зеваки – наименее активная и наиболее застенчивая часть жителей Фишбурна, – преградив путь уличному движению. Мужчины почти все были в черных костюмах по случаю воскресенья. Эти праздничные костюмы, а также белые крахмальные туалеты женщин и нарядные платья детей придавали зрелищу несколько торжественный вид.

На миг внимание телефонистки, наблюдавшей за пожаром из окна, привлек аптекарь Ташингфорд, который, ничего не видя вокруг, с огнетушителями в руках бежал через дорогу к пожарному посту; бросив их там, он помчался за новыми. Потом она перевела взгляд на покатую крышу флигеля, гребнем возвышавшуюся над оградой «Мантела и Тробсанса», в ее глазах мелькнуло недоумение, она не поверила своим глазам. Но уже через секунду не могла оставаться безучастной.

– Двое на крыше! – закричала она, высовываясь из окна. – Двое на крыше!

Глаза не обманули ее. Два человека, выбравшись из чердачного окошка лавки мистера Рамбоулда и достигнув после опасного балансирования по водостоку крыши пожарного поста, теперь медленно, но решительно взбирались по черепичной крыше флигеля, устремляясь к владениям господ Мантела и Тробсанса. Они ползли медленно – один все время помогал другому – соскальзывали, ежеминутно останавливались, задерживаемые потоком осколков черепицы.

Один из них был мистер Полли. Волосы у него растрепались, лицо, черное от копоти, прочертили струйки пота, штанины брюк обгорели и почернели. Его сопровождала престарелая дама, одетая в скромное, но изящное черное платье, с белым жабо и белыми манжетами, и в кружевной шляпке, украшенной черным бархатным бантом. Волосы ее были аккуратно зачесаны назад, открывая изрезанный морщинами лоб, и собраны в тощий пучок на затылке, а окруженный морщинками рот крепко сжат с тем выражением непоколебимости, которое свойственно беззубой старости. Руки и голова у нее тряслись, но не от страха, а по причине преклонных лет, и говорила она не спеша, нетвердым голосом, но решительно.

– Я ничего не имею против того, чтобы ползти, – категорическим тоном, пришептывая, говорила она мистеру Полли. – Но прыгать я не могу. И не буду.

– Ползите, старушка, ползите! – подбадривал мистер Полли, таща ее за руку. – На этих чертовых черепицах получается шаг вперед, два шага назад.

– Я не умею ползать, – заметила старая леди.

– Научитесь, – ответил мистер Полли. – Век живи – век учись.

Он добрался наконец до гребня крыши и, протянув старухе руку, потащил ее наверх.

– Но имейте в виду, я не могу прыгать, – повторила теща Рамбоулда и, поджав губы, добавила: – Таких старых людей, как я, нельзя торопить.

– Лезьте сюда, – сказал мистер Полли, осторожно подсаживая ее наверх. – Ползите по водосточной трубе, она у вас на пути. Вы никогда не были так близко к богу, как сейчас, а?

– Но я не могу прыгать, – повторяла она. – Я могу делать все, что угодно, но только не прыгать.

– Ухватитесь покрепче, – предупредил мистер Полли, – я поддержу вас. Ну вот так, отлично…

– Пока мне не приходится прыгать…

Теща Рамбоулда ухватилась за гребень крыши и стала с трудом подтягиваться.

– Замечательно! – ободрял ее мистер Полли. – Держитесь! Господи! Куда это она?!

Скоро над гребнем крыши появилась дрожащая, но очень решительная нога в плохо почищенном башмаке.

– Ну, кажется, подъем окончен! – сказал мистер Полли, взбираясь следом за ней.

– Никогда не была на крыше, – возвестила старуха. – Но я прямо распадаюсь на части. Очень было неудобно добираться сюда. Особенно последний кусок. Нельзя ли здесь немножко посидеть, передохнуть? Я уже не та девочка, какой была когда-то.

– Если вы задержитесь здесь хоть на десять минут, – стал кричать ей мистер Полли, – вы лопнете, как жареный каштан. Как жареный каштан! Жареный каштан! Лопнете! Господи, до чего же глуха! Пойдемте к краю крыши, посмотрим, нет ли чердачного окошка. Взгляните, какой дым!

– Ужасный! – согласилась старая леди, следуя взглядом за его рукой. Ее лицо сморщилось, выражая крайнюю степень отвращения.

– Скорей!

– Я не слышу ни одного вашего слова!