Темнокожий офицер с ЮАРовской стороны границы старался казаться серьезным, важным и сосредоточенным – и поэтому казался тупым напыщенным индюком. Медленно и внимательно он перелистывал страница за страницей наши паспорта.

– С какой целью вы едете в Зимбабве, господа?

– Охота, разве не видите – ответила сидящая на заднем сидении Марина, показывая пальцем на заполненную ружьями стойку От ее улыбки негр, как то дернулся, суетливо долистал мой паспорт, паспорт Марины даже не открыл.

– Проезжайте.

Ник, сидевший за рулем, осторожно нажал на газ, и машина медленно покатилась вперед, чтобы уже через несколько десятков метров остановиться у зимбабвийского шлагбаума.

На зимбабвийском посту все прошло и того быстрее и проще. К нам подошел солдат, Ник ни слова не говоря, открыто дал ему несколько каких-то банкнот, тот кивнул, махнул кому то рукой, шлагбаум открылся – и мы начали долгое путешествие по Африке.

Поскольку, в Африке я был впервые, все происходившее здесь мне было интересно. С ужасом оглядываясь по сторонам я вдруг понял, что Африка совсем не та, которую показывает CNN по телевизору, в пятнадцатисекундных отрезках новостей. Она совсем другая – древняя и дикая, непознанная и страшная. На какой то момент я даже пожалел, что не послушал отца и ввязался во все это дело.

Прямо за пограничным постом с зимбабвийской стороны начинался ад. Громадный лагерь беженцев, причем эти беженцы были в собственной стране. На обочине дороги, в пыли и грязи стояли, сидели и лежали люди, высились какие-то самодельные убежища из картона, пенопласта, у отдельных счастливчиков – из железа. Вся жизнь происходила здесь, на обочине дороги – здесь спали, ели что бог пошлет, любили друг друга, воспитывали детей, страдали и умирали. Все здесь – под палящим, безжалостным африканским солнцем. Исхудавшие африканские дети прыгали на обочинах дороги, подпрыгивали, бежали за нашей машиной. Словно завороженный, я не мог оторвать глаз от зрелища сконцентрированной здесь, на этом пятачке земли ужасной человеческой трагедии…

– Что здесь произошло? – чужим, каркающим голосом спросил я – Где? – беззаботно ответил Ник, он продолжал спокойно и уверенно вести машину, не обращая внимания на происходящее вокруг. Иногда он резким гудком клаксона сгонял разыгравшихся негритят с дороги…

– Да здесь вот! – я обвел рукой окрестности – в этом чертовом месте!

– Ах это… – Ник сплюнул через борот автомобиля на пустынную дорогу – это, мой дорогой братишка, дело всей жизни одного жирного черного урода, который правит этой несчастной страной уже тридцать лет, высосал из нее все соки, пустил по ветру все что создавалось поколениями – и все никак не сдохнет, мать его так! Он, кстати рыцарь Великобритании – только в прошлом году ее Величество лишила его этого титула (Ник говорит правду. Террорист и убийца Роберт Мугабе был действительно пожалован рыцарским званием и только в 2008 году его лишен. Это само по себе говорит о многом… – прим автора) – Ты про кого?

– Роберт Мугабе! – вступила в разговор Марина, и я услышал в ее голосе лютую ненависть, никак не вязавшуюся с ее внешностью и с ее в принципе спокойным поведением – палач Зимбабве и ее народа. Мразь!

– Спокойно… – произнес Ник – ты не обращай внимания на нее – повернулся он уже ко мне – Марина неровно дышит к этой черной обезьяне. Не так ли?

Фыркнув словно кошка, Марина замолчала, уставившись куда то вдаль. Ник не унимался.

– Слушай, принцесса! У тебя осталась еще та самая банкнота? Покажи ее Эду, чтобы он представлял себе, что за хреновина здесь творится…

– Я оставила ее дома – мрачно произнесла девушка, судя по ее виду, она не была настроена ни шутить, ни вообще разговаривать.

– А зря… Вот это – настоящий цирк, вы у себя в Америке такого и представить себе не можете. Здесь ведь, в этой стране миллиардеров больше чем во всем остальном мире, вместе взятом.

– Что за банкнота?

– Да обычная такая банкнота, зимбабвийский доллар. Номинал – сто миллиардов долларов.

– Сколько?! – мне показалось, что я ослышался – Сто миллиардов долларов – подтвердил Ник – ты все правильно понял. Сейчас они свои деньги деноминировали, конечно, в десять миллиардов раз. А то нехорошо как то – в стране каждый второй миллиардер, а они с протянутой рукой по всему миру идут, гуманитарку просят. Сейчас Мугабе и его клика очень хорошо имеют с распродажи этой гуманитарной помощи. По слухам у старого черного ублюдка в стране часов и шоколада (имеется в виду Швейцария – прим автора) маленькая такая заначка скоплена, десять миллиардов долларов весом. Причем не местных долларов, а настоящих. Так что если самолет нам найти не удастся – заедем в гости к старику, вежливо попросим поделиться. А то получится – съездили ни по что, привезли ничего…

– Так он тебе и отстегнет – скептически пробормотали Марина – Так мы его попросим – хохотнул Ник, он вообще редко когда находился в плохом настроении – хорошо попросим. С нашими-то возможностями…

– Болтай поменьше… – недовольно сказал я – лагерь мы уже проехали. Давай, сворачивай. Взглянем на карту…

– Есть, сэр!

Свернув на обочину, наш джип бодро запрыгал по колдобинам. На ходу я отметил, что лифтовали мы его не зря – хотя на дороге проявлялась излишняя валкость, на бездорожье это оборачивалось более плавным и мягким ходом. Остановившись, Ник сразу заглушил мотор, чтобы не жечь понапрасну солярку. Я достал из держателя ламинированную карту местности, издававшуюся для любителей сафари и мы втроем склонились на ней.

– Что скажешь Ник – сказал я – ты здесь не первый раз тебе и карты в руки – Хорошо что ты это заметил – довольно сказал Ник – я думаю вот что. Ферма находится западнее Булавайо. До самого Булавайо отсюда – сотни две километров, не меньше, если ехать по дороге. Сначала по А4, потом вот здесь уходим на А6.

Только на этой дороге черт знает что творится. Здесь восемьдесят процентов безработных, и трое туристов на новеньком британском внедорожнике – для них всего лишь добыча. А убить белого для многих – это не преступление, а доблестный, достойный настоящего мужчины поступок. Со времен Чимуренги (так называлась тринадцатилетняя террористическая война, которую черные вели с правительством Яна Смита, в результате которой Родезия пала и образовалась, собственно, Зимбабве. Примерно то же самое, что у мусульман джихад – прим автора) здесь мало что изменилось, только жрать стало нечего да работы не стало. Поэтому – предлагаю дороги придерживаться лишь примерно – а так идти по бездорожью параллельно дороге. Все равно дорогу не ремонтировали еще со времен Смита, и она от бездорожья не слишком сильно отличается…

Перед тем, как продолжать дорогу мы достали оружие, разложили его под руками, но прикрыли сверху запасной одеждой. Как объяснил Ник, здесь в стране это запрещено, но местным стражам порядка хочется кушать. Зарплату им повышают в несколько раз каждый месяц, а вот цены растут каждый день…

Они появились, когда мы проехали уже километров сто по иссушенной солнцем зимбабвийской земле. Наш Лэндровер, бодро подпрыгивая на неровностях, шел почти параллельно дороге, обстановка впереди просматривалась метров на триста из-за этого, что мы карабкались на холм, а что за холмом – это еще вопрос. Мне еще подумалось, что в этом-то месте как раз и может скрываться засада.

И она там скрывалась. Только наш Лэндровер перевалил гребень холма – как нашему взору предстали две машины на другом склоне холма. Два японских пикапа, кажется Тойоты, на одном крыша кабины была срезана напрочь, и получился этакий джип-кабриолет.

На другом были просто выбиты все стекла, включая лобовое. До них было метров шестьсот, увидев нас, они резко тронулись с места, расходясь в разные стороны, чтобы взять нас в клещи. В каждом пикапе было человек по пять.

Хватая лежащий рядом с сидением автомат, я вдруг с ужасом почувствовал, что наш Лэндровер останавливается…

– Ты что, б…, с головой совсем поссорился?! – вызверился я на брата – ходу давай, может, проскочим – Не боись! – ответил он, на его лице не выражалось ни капли тревоги или страха – Марина о них позаботится.