— Да, теперь не то, что было, а, Гарри из Адских Краев? — произнес низкий, печальный, рычащий голос совсем рядом.

Слова могли быть и другими. Будучи телепатом, некроскоп составил фразу из тех обрывков, которые сумел разобрать: легко быть лингвистом, если ты к тому же еще и телепат. Гарри повернулся к человеку, который приближался к нему под прикрытием стены, потряхивая оружием. Он отметил его худобу и красноватые глаза.

— Приветствую тебя, Лардис, — кивнул некроскоп. Его голос был еще ниже, чем у Лардиса. — Надеюсь, ружье ты приготовил не для меня? — Вопрос прозвучал отнюдь не шутливо.

— Для отца Обитателя? — Лардис удивленно посмотрел на оружие в своих руках, как если бы видел его впервые. Он переминался с ноги на ногу, словно мальчишка, которого застали за совершением неблаговидного проступка. — Что ты, нет! Но... — Предводитель Странников сузил глаза и пристально посмотрел на Гарри. — Где ты был, и что делал все это время, пока тебя не было здесь, Гарри из Адских Краев? Я вижу, тебе пришлось нелегко. — Он отвел взгляд и посмотрел по сторонам. Сперва в сад, потом вниз, на Темную сторону. — Да, и здесь тоже беда. И боюсь, что будет еще хуже.

— Беда? Может, объяснишь, в чем дело?

Лардис Лидешци был цыган. В этом мире, на Земле и вообще где бы то ни было, легко можно было догадаться, что в его жилах течет цыганская кровь. Невысокий — ростом около 5 футов 6 дюймов, он был крепок, как утес, и выглядел примерно одних лет с некроскопом. (На самом деле он был намного моложе, просто жители Темной стороны и Вамфири выглядели моложе своих лет.) Несмотря на плотное телосложение он был очень подвижен. Но главное — в каждой морщинке его выразительного лица светился ум. Открытое лицо Лардиса было обрамлено темными вьющимися волосами, седина в которых была почти незаметна; у него были низкие густые брови, приплюснутый нос и широкий рот, полный крепких, неровных зубов. В карих глазах не было злобы, они были внимательны, в них светилась мысль, и они пронизывали насквозь.

— Объяснить? — сказал Лардис, придвигаясь ближе. — Но неужели нужно что-то объяснять? — И он широким движением руки обвел сад.

— Меня не было четыре года, Лардис, — напомнил Гарри, но употребил не совсем эти слова. Он автоматически сделал необходимые преобразования; время на Темной и Светлой сторонах измерялось не годами, а зорями, периодами между восходом солнца, когда вершины горной гряды становились золотыми, и закатами, когда северное небо озарялось пляшущим светом северного сияния. — Когда я покинул эти места и вернулся в Адские Края, — он не сказал “после того как мой сын искалечил меня и изгнал”, так как прочитал в мыслях Лардиса, что тому ничего не известно об этом, — мы одержали громкую победу над Вамфири. Солнце очень сильно обожгло Обитателя, но он сумел быстро восстановить себя. Твое будущее, будущее племени Странников и трогов Обитателя было обеспечено. Так что же произошло потом? Где все? И где сам Пришелец?

— Верно, — медленно проговорил Лардис. — Все верно. — И, немного помедлив, сдвинул брови. — Когда я увидел, что кто-то объявился, — казалось, он хотел переменить тему разговора, — когда ты появился таким же образом, как появлялся и Обитатель, — Гарри непроизвольно вздрогнул, услышав, что Лардис говорит в прошедшем времени об Обитателе, — я сразу понял, что это ты. Я помню тебя, твоих Зек, Джаза, — как если бы все было вчера. И я еще помню те дни, когда все было хорошо, дни сразу же после битвы за сады. Тогда я подошел к тебе, увидел твои глаза и понял, что ты пострадал не меньше, чем сам Обитатель. Я подошел, потому что ты, Гарри, отец волка, его родной отец и потому, что у меня есть вот это ружье, заряженное серебряными пулями против воинства твоего сына. Я не испугался тебя. В конце концов, я — Лардис Лидешци, которого уважают даже Вамфири.

— И сильно уважают, — подтвердил Гарри. — Не надо умалять свои достоинства. Так что ты хотел сказать, Лардис?

— Я хотел бы узнать... — начал тот, вздохнув. — Обитатель, когда был прозрачным, упомянул...

— Был прозрачным? Какого черта? — Гарри заглянул в мысли Лардиса, но что-то подсказывало, что сейчас не время разбираться со всем этим. — Ах, так? — выпалил он.

— Может быть, и так. — Лардис щелкнул затвором, и оба ствола его ружья уставились прямо в сердце Гарри. — Ты что, их авангард?

Некроскоп образовал дверь Мёбиуса прямо под ногами и провалился в нее, а в следующее мгновение возник за спиной вождя Странников. Эхо двойного выстрела еще не затихло между высокими скалами; облачко вонючего порохового дыма еще висело в воздухе; Лардис выругался и еще дважды выстрелил вправо и влево по дуге в 180 градусов.

Гарри тронул его за плечо и, пока Лардис поворачивался на пятках, успел выхватить оружие из его рук. Он прислонил его к стене, прищурил глаза, наклонил голову и предостерегающе прорычал:

— Пойдем и поговорим, Лардис. Но впредь будь осторожен.

Цыган был похож на быка; он замер на полусогнутых ногах, глаза сужены, руки вытянуты. Но, наконец, он одумался. Гарри был Вамфиром. Идти против него? Уж лучше броситься в пропасть — это была бы более легкая и безболезненная смерть.

Теперь, когда оружие больше не угрожало ему, Гарри прочел его мысли.

— Не надо умирать, Лардис, — сказал он так мягко, как только мог. — И не надо убивать. Я ничей не авангард. А теперь скажи мне, что произошло, что было здесь? Расскажи вкратце.

— Много чего произошло, — проворчал Лардис, отдышавшись. — И еще многое может произойти. Если предчувствия Обитателя оправдаются.

— Где теперь Обитатель? — требовательно спросил Гарри, пристально посмотрев на Лардиса. — Ты назвал его сыном волка? И где его мать?

— Его мать? — Лардис поднял брови и быстро опустил. — А, его мать! Твоя жена, добрая леди Бренда?

— Она была когда-то моей женой, — кивнул Гарри.

— Пойдем со мной, — сказал Лардис. Он повел некроскопа сквозь сад, и Гарри сам увидел, как все здесь изменилось. Все было пусто и заброшено. Вода в прудах застоялась, теплицы были пусты, в них было холодно, дул резкий ветер, гоняя семена сорняков по голой, когда-то плодородной земле. И там, где уровень земли чуть поднимался, как предгорья поднимаются к вершинам, там была могила леди Бренды — пирамида из камней.

Гарри почувствовал всю важность момента и пустил в ход свою мертворечь. Чисто инстинктивно... как биение сердца... как дыхание... но в следующее же мгновение, вспомнив, какой она была, он захлопнулся. Она не знала его, и, даже если бы и вспомнила, это только потревожило бы ее. Лардису же он сказал, что она умерла без страданий.

— Да, — ответил цыган. — Восход солнца, тихий дождь и цветы. Хорошее время для ухода.

— Она была больна?

Лардис покачал головой.

— Только слабость. Просто пришло ее время.

Гарри повернул назад.

— Но одна, здесь...

— Она не была одинока! — запротестовал Лардис. — Троги любили ее. И мои Странники тоже. И ее сын. Он оставался с ней до конца. Это помогало ему сдерживать свою беду.

— Его беду? — повторил за ним Гарри. — Ты хочешь сказать, что он иногда не был самим собой, не был “прозрачным”? И ты назвал его сыном Волка. Я последний раз спрашиваю тебя, Лардис Лидешци, где Обитатель?

Цыган посмотрел на него, потом на полную луну, оседлавшую вершины гор, и задрожал.

— Он там, наверху, — сказал он. — Что тебе, еще нужно? Дикий, как и его братья, да. И он их вожак, там, в горных лесах, бегает вместе с ними. Или лежит в уютной пещере со своей сукой, когда солнце высоко, или охотится на лис на дальнем западе. Его видят иногда вместе со стаей... его узнают по рукам, которые у него остались вместо передних лап, и, конечно, по красным глазам.

Гарри больше не о чем было спрашивать, он все понял. Случилось то, чего он так боялся. Он тихо заговорил, казалось, обращаясь к самому себе.

— Раз Обитатель... изменился, а Вамфири разбиты, значит, угроза исчезла, и ничто уже не удерживало здесь людей, ничто не заставляло их быть вместе с подобными себе. Может быть, вы их просто напугали. Поэтому Странники вернулись на Светлую сторону, троги — в свои пещеры, а сад... саду скоро придет конец. Если только я снова не приведу его в порядок.