Прошел уже час с того момента, как американские истребители вылетели на перехват цели. Летя почти с двойной звуковой скоростью, они пересекли Гудзонский залив от островов Белчер до точки, расположенной примерно в двухстах милях к северу от Черчилла. При этом они нагнали АВАКС и оставили его позади. АВАКС сообщил им, что цель лежит прямо по курсу и снизилась примерно до десяти тысяч футов. И вот наконец, как до них МИГи, они установили визуальный контакт с целью.
Все это было изложено устно, в соответствии со сценарием, разработанным совместно с ЦРУ, чтобы предварить демонстрацию самой ленты, снятой с борта АВАКСа. Запустили фильм после того, как дежурный офицер произнес слова: “Вторгшийся объект был перехвачен”. Выглядело все это весьма драматично и заслуживало того...
...“Вторгшийся объект был перехвачен...” Слова эти неотвязно вертелись у Симонова на языке, и ему хотелось выпалить их вслух. Ну да, конечно же! Именно так и называлась эта игра — разве нет? Спецслужбы, разведка, шпионаж занимаются перехватом объектов. Причем все участники играют на профессиональном уровне, хотя некоторые играют чуть лучше остальных. В данный момент именно он и являлся вторгшимся объектом: Майкл Дж. Симмонс, он же Михаил Симонов. Правда, его пока не перехватили.
Переключив внимание на то, что происходило внизу, Симонов вдруг почувствовал что-то неладное. Где-то сзади щелкнул упавший камешек, потом с шуршанием сползла со склона потревоженная кучка братьев меньших этого камешка.
Последний отрезок пути к наблюдательному пункту представлял собой крутой подъем, по которому приходилось не столько идти, сколько карабкаться, причем весь он был усеян гравием и щебнем. Взбираясь сюда, Симонов вполне мог оставить какие-то камешки в состоянии неустойчивого равновесия, и теперь порыв ветра сместил их. Ему хотелось верить в то, что дело обстоит именно так...
А что, если дело в чем-то ином? В последнее время у него уже возникало такое ощущение — гнетущие, неопределенные подозрения, — будто кто-то знает о его присутствии здесь. Кто-то, кому лучше не знать об этом. Симонов решил, что с такими ощущениями приходится сталкиваться всем шпионам. Возможно, попросту дело было в том, что все шло слишком уж гладко и он сам начал измышлять проблемы. Хотелось надеяться, что дело было только в этом. Но просто для страховки...
Не оглядываясь, не меняя позу, он расстегнул молнию на куртке, сунул руку за пазуху и достал увесистый, необычного вида короткоствольный автоматический пистолет с толстым цилиндром глушителя, проверил магазин и бесшумно загнал его обратно в рукоять. Все это он проделал одной рукой, оттренированными движениями, не прекращая вести съемку тягачей в ущелье. Возможно, пара последних кадров окажется не в фокусе. Ничего. Симонов был доволен проделанной работой.
Камера, прикрепленная к ноктовизору, щелкнула последний раз и тихонько сообщила зуммером о том, что очередная пленка отснята. Симонов отстегнул камеру и спрятал ее в карман. Затем он взял ноктовизор, аккуратно положил его возле валуна и легким движением снял пистолет с предохранителя. Очень осторожно он выглянул в щель, образованную почти смыкавшимися верхушками двух округлых валунов. Там не было ничего подозрительного, во всяком случае, — на первый взгляд. Острые утесы, усеивающие тысячефутовый склон, торчащие тут и там зазубренные верхушки скал и покрытые снегом, сверкающим в лунном свете, немногочисленные ровные участки, а в самом низу — неясно просматривающаяся в темноте полоска леса и невысокие пологие холмы. Все выглядело неподвижным и черно-белым в отсветах периодически проглядывающей луны — лишь изредка ветер срывал с верхушек скал языки снега. Здесь, конечно, было множество мест, где без труда мог бы спрятаться человек, и Симонову, специалисту по маскировке, это было известно лучше, чем кому бы то ни было. Но, с другой стороны, если за ним действительно следили, зачем им понадобилось лезть сюда? Проще дождаться внизу его возвращения. Верно? И все-таки его не оставляло ощущение того, что он находится здесь не один — ощущение, постоянно усиливающееся в течение последних двух-трех посещений этого места.
Это место... этот инкубатор для взращивания крайне враждебных монстров...
Он вновь улегся, — надел ноктовизор и подстроил оптику. Там, внизу, где шоссе сворачивало к горизонтальному, покрытому свинцовым щитом участку между двумя возвышавшимися над ним плотинами, в огромной скале открылся ярко освещенный проход. Последний тягач свернул с шоссе влево, на площадку отстоя, и затем въехал в гигантские, в стальной рубашке ворота с механическим приводом. Группа одетых в оранжевые жилеты регулировщиков с флажками благополучно ввела тяжелую машину в ворота, где она на миг исчезла из виду, а затем вновь показалась в ярко освещенных глубинах пещеры. Другая группа людей поспешно собрала выставленные вдоль шоссе проблесковые маячки. Сами ворота к этому времени были уже закрыты, оставалась открытой только калитка, той же толщины и той же конструкции, что и ворота. На фоне скалы она прорисовывалась в виде ярко освещенного прямоугольника. Поглотив группу людей с маячками, закрылась и она. Выключились освещавшие трассу прожекторы, и все погрузилось во тьму. В лунном свете можно было разглядеть лишь бетонированный водосброс и огромный свинцовый щит.
Да... Этот свинцовый щит внизу. И эти отравленные склоны ущелья с радиоактивностью, мягко говоря, превышающей фоновую. И Нечто, с пленки АВАКСа, вступившее в бой с перехватчиками ВВС США. Симонов непроизвольно вздрогнул, хотя было не так уж и холодно. Он уложил ноктовизор в плоский кожаный футляр и спрятал под куртку, оставив ремешок прибора на шее. Потом в течение нескольких секунд он попросту лежал и всматривался в загадочный пейзаж внизу, припоминая в подробностях картину, которую он наблюдал на экране в Лондоне, — коротенький фильм, снятый с борта АВАКСа...
Но даже воспоминания будили чувство отвращения. Они были достаточно мерзки, чтобы по сию пору время от времени появляться в виде ночных кошмаров! Но неужели Нечто... это... чем бы оно ни было, действительно могло появиться отсюда? Какая-то чудовищная мутация? Некий клан гигантских жутких воинствующих существ, родившийся как результат безумного генетического эксперимента? Какое-то биологическое оружие, превосходящее все человеческие представления? Это он и должен был выяснить. А вернее, получить убедительные доказательства того, что Нечто возникло или было изготовлено именно здесь. Нечто — злобное, пульсирующее, дергающееся...
Вдруг тихо скрипнул снег под чьей-то ногой.
Симонов мгновенно вскочил на ноги, одновременно развернувшись. И увидел чью-то голову и глаза человека, глядевшего на него из-за небольшой груды камней. Он отпрыгнул далеко влево и, приземляясь, уже вытягивал руку с оружием в поисках цели. Человек в белой куртке, прятавшийся за грудой камней, к этому моменту только начал поднимать руку, чтобы прицелиться в Симонова. Симонов, за долю секунды до того как упасть в снег, успел дважды выстрелить. Первый выстрел поразил мужчину в плечо, заставив его вздернуться, второй попал прямо в грудь, отбросив назад и свалив в грязный снег.
Тупое двойное чихание пистолета с глушителем прозвучало совсем негромко, но не успел Симонов вздохнуть, как где-то совсем рядом раздался злобный рев и снег взметнулся фонтаном вверх. Слева от Симонова, менее чем в полуметре от него, происходило что-то непонятное. “Ублюдок!” — прокричал кто-то по-русски, и мощная рука схватила Симонова за волосы. В воздухе описал Дугу ледоруб, кончик которого пригвоздил к промерзшей земле запястье руки, державшей пистолет.
Этот русский давно сидел в засаде, устроившись в снежной норе. Теперь он бросился вперед, стараясь придавить Симонова всем своим огромным весом. Агент увидел смуглое лицо, белую полоску зубов, проглядывающую сквозь густую бороду. Он изо всех сил нанес удар локтем в это лицо. Хрустнули зубы и кости, русский зарычал от боли, однако не отпустил волосы Симонова. Потом, выплюнув кровавую слюну, огромный детина вновь занес для удара свой ледоруб.