Она стояла там, беззвучно смеясь над ним из-под струи воды, которая лилась ей на голову и падала вниз, как бы окутывая ее прозрачной стеклянной пеленой.
И этот ее смех полностью подтверждал его мысли. Он с удовольствием окинул Амиру взглядом. У нее были абсолютно совершенной формы груди с большими сосками, походившие на спелые фрукты. В треугольнике густых кудрявых волос на лобке серебрились капельки воды. Она подняла руки над головой и чем-то вдруг напомнила Трэйсу Джилли, но только на миг.
Он шагнул к ней под душ и от ледяной воды у него тут же перехватило дыхание. Она обняла его за талию, развернула к себе спиной и на какое-то кратчайшее мгновение прижалась к нему всем телом, а затем, когда вода начала теплеть, принялась намыливать ему спину от шеи до ягодиц.
— Теперь? — переспросила она. — И теперь ты оказался здесь все на те же два часа раньше, чем я ожидала.
На мгновение он почувствовал, как ее груди снова прижались к его спине — ощутил прокатившиеся по всему телу волны удовольствия, всю ее, плотно прильнувшую к нему — и тут она вышла из-под душа, вытащила откуда-то полотенце и обернула его вокруг себя.
— Како… ? — воскликнул оставшийся под душем в одиночестве Трэйс, выплевывая попадавшую в рот теплую воду. Он понял: Амира почему-то передумала, хотя в то же время и знал, что все сделал правильно. — Амира, сейчас мне меньше всего хочется, чтобы надо мной издевались, — закончил он.
Она вытерла голову, закусила губу и отвернулась.
— Я знаю, — ответила она. А затем продолжала с какой-то отчаянной решимостью: — Но если мы займемся любовью сейчас, то проведем остаток дня, вечер и ночь в постели — это понятно. Ты не думай, Чарли Трэйс, я очень хочу тебя — но просто в более подходящее время. Понимаешь, я ведь совсем тебя не знаю, согласись? Ну… или недостаточно хорошо знаю. А как бы ты сам назвал девушку, которая сразу же бросается в постель с почти незнакомым ей человеком?
— Отважная? — предложил свой вариант ответа Трэйс. Амира протянула ему второе полотенце, и он наконец вылез из-под душа. Если она и обратила внимание на его ногу, то ничем не дала этого понять.
— Нет. — Она потрясла головой. — Я серьезно. Ты бы назвал такую девушку «шлюхой». Но ведь мы с тобой сейчас находимся на одном из островов, которые называются островами романтической любви. Поэтому я предлагаю не смешивать две эти вещи.
Разочарование сделало Трэйса дерзким, даже язвительным.
— Как раз то, что я и сам собирался предложить, — буркнул он. Затем взял себя в руки, не слишком искренне подмигнул и закусил губу. — Извини, просто игра слов, — сказал он. — Так сказать, «double entendre» — двусмысленность, причем кажется довольно неудачная.
— Я тебя огорчила, — заметила она. — Конечно, ничего удивительного. Но если ты не хочешь даже меня выслушать — как, по-моему, должны развиваться наши отношения…
— Ну что ты! — отозвался Трэйс. — Конечно, отчего бы не послушать. — Он начал вытираться.
— Давай сделаем так: ты возвращаешься в Амупи, переодеваешься к ужину, как сделал бы это в Лондоне. Затем, около восьми вечера возвращаешься сюда и «ведешь меня в город». Или туда, что здесь называется городом. Там ты угощаешь меня ужином и вином и пытаешься убедить в искренности своей… короче того, что ты ко мне испытываешь. Если в заведении будет еще и музыка, то мы можем посидеть в тенечке, полюбоваться на танцующих, попивая экзотические напитки, и дать возможность ночи подкрасться к нам вплотную. А после этого, если искра к тому времени все же не угаснет, если мы поймем, что подходим друг другу — что мы «влюблены», пусть даже и очень ненадолго — возвращаемся сюда и … пусть дальше события идут своим чередом. Ну, как тебе мой план?
Трэйс кивнул.
— Как далекое журчание родника в пустыне, — сказал он. — Звучит многообещающе — но ведь родник запросто может пересохнуть до того, как ты успеешь до него добраться.
— Только если мы почувствуем, что на самом деле совершенно равнодушны друг к другу, — резонно заметила она. — В таком случае это было бы просто неправильно — просто удовлетворением похоти. Примитивным животным сексом.
ВОТ КАК? подумал Трэйс. ПОХОЖЕ, ДОРОГУША, ТЫ ЗАБЫЛА, ЧТО ПОРОЙ И ПРИМИТИВНЫЙ ЖИВОТНЫЙ СЕКС БЫВАЕТ ОЙ КАК КСТАТИ! УЖ В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ ОН ГОРАЗДО БОЛЕЕ ПРИЯТЕН, ЧЕМ ПРОБУЖДЕНИЕ ОТ ПОЛЛЮЦИИ ПОСЛЕ ЭРОТИЧЕСКОГО СНА!
Когда Трэйс снова оказался на улице и принялся ловить такси, его внимание вдруг привлекли звуки возбужденных голосов на той самой улице, где располагались два винных магазина. Свернув за угол, он увидел, что у меньшего из двух магазинов — того, где он покупал виски и которым владел, или, по крайней мере, имел долю Димитриос Каструни — собралась толпа. Три типа с мрачными лицами, очень похожие на блюстителей закона, как раз уводили прочь какого-то человека со скованными за спиной руками. Один из мрачных типов прокладывал дорогу в толпе, а двое других вели своего пленника. Скорее всего, это были полицейские по совместительству.
Трэйс пригляделся к громко протестующему арестованному: это был тот самый владелец большего винного магазина с вечно кислым выражением лица. Но что же он такое совершил?
— Что случилось? — спросил Трэйс у молодой английской пары.
— Не знаю, — ответил мужчина, который, разинув рот, таращился на происходящее. — Нам сказали, что здесь вроде убили кого-то, вот мы и подошли посмотреть.
Убийство! И к нему, очевидно, причастен этот худой виноторговец. Поднявшись на цыпочки, чтобы взглянуть на происходящее поверх голов собравшихся людей, Трэйс увидел, как из дверей магазина, пошатываясь и сгибаясь под тяжестью какого-то груза, выходят несколько человек. Вскоре стало ясно, что они тащат носилки. Дорогу им преградила женщина, она истерично рыдала и то била себя в грудь, то гладила лежавшее на носилках тело. Женщина с ног до головы была перемазана чем-то красным: в красных разводах было ее бледное лицо, руки, красным же был залит весь перед ее платья.
Затем картинка будто сфокусировалась, и Трэйс почувствовал, как у него отливает кровь от лица. Человек на носилках явно был мертв. Его странно болтавшаяся из стороны в сторону голова находилась под совершенно неестественным углом к телу — будто у него была сломана шея. Но сломана она не была — просто кто-то бритвой перерезал ему горло от уха до уха. Покойник был буквально залит липкой алой кровью, вместе с которой его покинула и жизнь.
Это был тот самый толстяк — партнер Каструни…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Отправляясь на виллу за Амирой, Трэйс чувствовал себя довольно подавленным. Он долго обдумывал то, что между ними произошло, и ему вовсе не понравились те выводы, к которым он в конце концов пришел. Он снова вспомнил предупреждение Каструни о грозящей ему смертельной опасности..
И вот теперь — этот толстяк из винного магазина. С другой стороны, похоже, его убил другой житель Карпатоса и, вполне возможно, убийство явилось просто результатом их соперничества. Тем не менее, Трэйс не мог не думать об этом, и Амира почти сразу заметила его необычайную подавленность.
— Что-то ты совсем неразговорчив, — сказала она, когда они сидели в таверне с видом на гавань. Отражавшийся в воде свет горящих на лодках фонарей создавал иллюзию бесконечного множества звезд. — Что-нибудь не так? Неужели я настолько разочаровала тебя?
— Ты? — Только тут он понял, что находится мыслями где-то далеко-далеко. И, должно быть, за ужином вел себя чересчур замкнуто. — Нет, нисколько. Честно говоря, мне с тобой наоборот очень легко — настолько, что я даже не стараюсь произвести на тебя впечатление. Может, конечно, это звучит несколько странно, но, надеюсь ты понимаешь — я ничего плохого не имею в виду. Но разочарован? — черт, да если бы мы не пересеклись с тобой на Родосе, я, наверное, сейчас уже с ума сходил от скуки!
— Вот как? — Она повертела в руке стакан с молочно-белым оузо, в котором плавали кусочки льда, и склонила голову набок. — Так значит это и все, зачем я тебе нужна? Подружка для приятного времяпрепровождения, а также средство спастись от скуки?