- Нам такую задачу не ставили, - равнодушно откликнулась Илона.

  Артемий внезапно поймал себя на совершенно крамольной мысли. Чертов Винсент был прав. Катавася идеально поняла суть того, что чувствовал Артемий. Она до миллиметра почувствовала напряжение каждой клеточки кожи, когда звуковая волна смешивается с затаенным дыханием зала, когда незримые нити энергопотоков - тысяча к одному - сплетаются в искусное кружево над сценой. Когда вся аура наполняется роскошным ощущением владычества над миром разума...

  Она была виновата только в том, что не родилась красивой, женственной и привлекательной. Такой, какими были все телочки Артемия. Она могла бы стать его возлюбленной, его музой, его второй половиной до конца жизни - если бы к удивительному чуткому восприятию добавилось немного привлекательности. Но нет, Артемий понимал головой, что ученица Громова просто создана для тончайшей работы с энергетами, с музыкантами, с бурными реками эмоций. А чем-то другим понимал, что не сможет находиться рядом. Не сможет смотреть на нее как на девушку, воспринимать ее с той позиции, с которой она этого хочет. Он просто измучает ее, и в итоге все кончится так, как уже кончилось тогда, ночью в гостинице.

  Артемий понял, что поступил с одной стороны честно - он не стал врать, не стал искать себе оправданий или сбегать под благовидным предлогом. Но он смертельно обидел высшего вампира. Женщину. Какой бы она ни была. Обидел тем, что соблазнил, а потом спровадил, не прикоснувшись. Какой бы она ни была, она женщина. Такое не прощают.

  Все-таки жаль. Была бы чуть красивее, можно было бы даже жениться.

  Артемий усмехнулся собственной дурацкой мысли и забыл. Перед ним сидела другая женщина. Вполне пригодная, симпатичная, хотя и старовата, конечно, на взыскательный вкус. Но эта женщина ни черта не смыслила в его музыке. Впрочем, от нее и не требовалось.

  - Кстати, а какую задачу вам поставил мой папаша? - поинтересовался Артемий. Не лишним было бы узнать.

  - Не допустить к тебе ирччи. Почему-то твой отец считает, что тебе угрожает эта опасность.

  - О! Да он хотя бы имеет представление о том, кто такие ирччи?

  - А ты имеешь? - Илона постаралась выкинуть из голоса резко пробившееся любопытство.

  - Кое-что я об этом знаю. По крайней мере, здесь, в Москве, о них слышали и знают побольше, чем в замшелом Питере. Там про вампиров до сих пор ходят слухи, что все они боятся серебра и не отражаются в зеркале.

  - Ну так поведай мне, ничтожной питерской невежде.

  - Что? Что тебе сказать? Давнишняя легенда о том, что ирччи - это создание какого-то безумного шамана, проклявшего афганских вояк. И что, дескать, месть его активно распространилась на детей тех, кто был виноват в смерти семьи колдуна. Знаем мы все эту историю, ничего нового в ней нет. И, если ты не в курсе, то я ни разу не видел и не слышал, чтобы они кого-то насильно подсаживали на чернуху. Предлагать ее предлагают. Так же как бесплатную дозу предлагает любой уважающий себя дилер. А потом оставляют ровно столько, сколько нужно, чтобы прожить пару месяцев до запланированного кирдыка. Твое право согласиться или отказаться.

  - Ирччи нападают на людей.

  - На проклятых, у кого есть перспектива превратиться в высших.

  - А ты?

  - А я, - Артемий усмехнулся, - Я уже это прошел. Папенька запоздал со своей скорой помощью.

  - Так ты высший? - Илона растерялась.

  - Нет, конечно. Просто могу им стать. Я проклятый, но проклятие моего отца не разорвано. Оно действует.

  - Так почему не сказал раньше?

  - А кто бы спрашивал? - равнодушно пожал плечами Артемий, - Все считают меня какой-то игрушкой в своих личных схемах. Отец, вы все... Я такой как есть, у меня своя жизнь и свои планы на нее. И делаю я то, что хочу, а не чего от меня хотят. А все остальные могут играться дальше в свои игры.

  - Тогда, блин, почему ты сейчас мне все это говоришь?

  - Потому что мы идем к логическому финалу эпопеи. Я скоро закончу то, к чему стремлюсь. И пойду дальше своей дорогой. А тебя, милая, мне просто жалко. Ты так пыжишься изображать из себя охрану, а сама даже не знаешь, что нужно делать. И на какой козе ко мне подъехать. За все время даже толком не поговорила со мной ни разу. Все мысли где-то далеко.

  Илона мысленно обругала себя. Артемий был чертовски прав. Циничен, но прав.

  - Мне реально тебя жаль. Папаша со своими головорезами втянул тебя в эту игру, даже не объяснив, чего хочет. Сам не знает. Меня бы спросил для начала, да? Но ему не интересно меня спрашивать. И Михалычу не интересно. И тебе тоже. Потому что вам на меня глубоко плевать, вы играетесь в свои игры, а я у вас так, пешка. Вы все живете в каком-то странном мире, где за печкой притаился враг, в подъезде каждый второй шпион, повсюду мерещатся какие-то происки интервентов. Не умеете наслаждаться жизнью, спокойствием, эмоциональными взрывами с положительным зарядом, а не с отрицательным. Вы какие-то все... мазохисты добровольные. Вроде бы организм требует адреналина, но способы, которыми вы его добываете, просто чудовищны в своей закоснелости. Славик все еще вспоминает свои былые победы, а по сути уже старье, которое вышло в тираж. Он сейчас даже на ринг не выйдет, свалится в первом же раунде. Ты хорохоришься своими супер-способностями, а на деле ни разу даже не пробовала их включить. Громов хотя бы регулярно своими пользуется, а ты все время рефлексируешь по утерянным лучшим годам жизни, но с места не сдвинешься даже на миллиметр. Знаешь, единственный нормальный человек в моем окружении, это Толик. Вы его ни в грош не ставите, а ведь у него есть цель, и есть стремление. Он, в общем-то, зря пыжится, ничего у него не получится, но уважения заслуживает хотя бы то, что он не сдается. Дебильно, конечно, шито все белыми нитками, но упирается рогами, роет землю. А ты сидишь на заднице и жалеешь себя, равно как и твой хахаль Славик. Не смотри на меня так, я все давно знаю. Потому вы и спелись, потому что вы никчемные старомодные лентяи, которые разменяли четвертый десяток и сложили руки на брюхе, дескать, жизнь кончена, осталось наплодить кучу детишек и пытаться реализовать в них то, что не получилось сделать самим. Вы будете чудовищными родителями, такими же, как мой отец. Я вас откровенно за это презираю, но ничего не могу поделать, перевоспитать вас уже невозможно.

  Илона страшно обиделась на эти слова. Хотела ответить чем-нибудь не менее язвительным, а то и вовсе послать к черту зарвавшегося юнца. Но, то ли коньяк врезался в голову так не вовремя, то ли это действительно было великое осознание, и бывшая примерная служительница правопорядка вдруг начала громко хохотать, вытирая выступившие слезы.

  Артемий спокойно наблюдал эту сцену, не вмешиваясь. А капитан Меркулова в полной мере осознавала, какую дичь они тут дружно разыгрывали, какую несусветную гору опасностей наплодили сами себе, во главе с бывшим гэбистом Михалычем, который спит и видит интервентов за печкой... Вся эта тупая история с вечным пугалом - не более чем действительно навязчивая паранойя старорежимных дедков, которым и самим несолидно лезть в дебри, и поразвлечься чем-то охота.

  И почему, почему бы ей раньше не сложить вместе два и два? Почему не прийти к этим выводам до того, как какой-то двадцатилетний щенок ткнет ее носом в собственную лужу? Нет никаких опасностей, нет никакой угрозы. Есть только хороший мальчик Артемий со своими нормальными жизненными целями. Есть Кобыла, которая хочет заработать денег на талантливом музыканте. Есть концерт в "Арене", которого все они ждут с нетерпением. И работают как проклятые. И им плевать, что рядом где-то ошивается идиотка, которая повелась на эту чушь и сама себе башку забивает, накручивает черт знает что. Давно пора выкинуть из головы тараканов, расслабиться и получать удовольствие.

  Илона еще раз приложилась к коньяку. Курин, не особо церемонясь, потянулся к пуговицам на ее блузке - и так слишком много времени было потеряно на пустую болтовню.