В комнате установилась тяжёлая тишина. Похоже, сказанное ошеломило хозяина, не меньше меня. Нет, все-таки меньше. Потому что вообще идея продавать людей как-то еще не была полностью воспринято мною.

  -- Ну ты, бабуля, змея... И когда ж ты такой торг вести собираешься?

  -- А лет через 15-17. Когда сынок в возраст войдёт, когда Гордей одряхлеет да вотчины свои на внука и отпишет. И тут мы с тобой: одевай-ка мил сынок ошейник холопский, да исполняй волю господина своего. А ежели так сделается, то тебе и в грязи ковыряться не надобно. И девство молодой жены не твоя забота. Чашечку малую со снадобьем кое-каким. Или кубок с вином. Да 6 рушников нешироких.

  -- Рушники-то зачем?

  -- Два - на ручки, два на ножки, один - на глазки, один - в ротик. А сверху между ног - вон хоть малька этого положить. А хочешь, и сам сверху залезешь. На малька, на "шкурку серебряную". Третьим. Только не раздави молодую, ребра да спину не поломай. Девке-то 13 лет. Осторожненько.

   Получившаяся картинка меня как-то... смутила. Конечно, если хозяин скажет... Сослужить для господину службу... Любую. Но тринадцатилетнюю девочку... Да еще вдвоём... "Этажеркой"... И, кстати, тогда это моего сына будут в холопы продавать. Нет, я ничего в этом мире не понимаю. Нужно это просто принять. Как лучше - знает мой господин. А моё дело служить ему. Истинное служение, без страха и сомнений. А вот хозяина эта картинка, кажется заинтересовала. Он пару раз хмыкнул, погладил меня по щеке. Его рука на моей щеке - как хорошо!

  -- Ладно, это - Гордею внука. А себе сынка сделать? Настоящего. Укоротичей-то мало осталось. Сама говорила.

  -- Вот. Умница. И мне охота правнучков-то тетешкать, ума-разума своего молодятам вложить. А сделать... Те же рушнички, то же зелье, тот же малёк твой. Благо немой. Только положить его чуть иначе. Чтоб в жёнкиной потаёнке прохода не занимал. Ты с ним, значит, балуешься-тешишься. Как тебе, яхонтовый, слаще. А уж как почуял по себе, что вот оно - терпеть сил нет, малька сдёрнул, свой уд в жёнку вставил. Ежели дотянешь до последней минуточки - тебе уже все едино будет - в каком теле какая дырка. И раз - "ты роди мне сына красотой во меня". Мужу - сынка для рода продолжения, свекрове-старухе - внука-правнука на радость да умиление.

  -- Ладно. Об этом покудова рано. Давай делай что надобно. Наложников моих продай гречникам - те больше дадут. За Корнеем я присмотрю. Мальца побереги, приодень и без всяких там крещений. Все. Пойду я.

   Боярин Хотеней Ратиборович, мой господин и хозяин, вместе с бабушкой своей, боярыней Степанидой Слудовной удалились. А я остался лежать носом в подушку, пытаясь осмыслить услышанное.

   Но осмыслить мне ничего не дали, поскольку сразу заявились две служанки. Одна - моя лекарка Юлька. Другая... таких дам если держать в прислуге, то только "Большой Берты". Высоченная. По моим прикидкам под два метра ростом. Широкоплечая. Два меня и еще останется. Абсолютно плоская со всех сторон. Даже на лицо. Вся какая-то... плоско-параллельная. Неподвижное восточное лицо. Неподвижные маленькие чёрные глаза. Фатима-костоломка. Из слов - хмыканье. Остальные - однословные команды. Зато Юлька щебетала за нас всех троих. Впрочем, когда она приступила к лечению пострадавшей части моего тела, общая атмосфера в комнате дополнилась и моими охами и ахами. Кроме собственно задницы, у меня начали активно проявляться кое-какие последствия Саввушкиных манипуляций. Так что через час я просто грыз от боли подушку. Юлька это уловила и влила в меня с пол-литра какого-то успокаивающего. Несколько полегчало, и я смог уловить кое-что из Юлькиного рассказа. А рассказывала она о себе, любимой. Автобиография в нерегламентированной форме. Но в художественной обработке.

   Суть примерно такая.

   Есть, точнее -было, где-то под Туровым селение. Не то Ратниково, не то Сотниково, не то Воиново. Что-то военное, поскольку жили там какие-то военные поселенцы. Что-то вроде казаков более позднего времени. Или порубежников - нынешнего. Сельцо это постепенно демилитаризировалось. Ввиду отсутствия постоянной внешней угрозы, вроде половецкой здесь на юге. И стали бы они нормальными крестьянами ("осмердячились" как Юлька сказала), но тут умер великий князь киевский Мономах, а потом, через 8 лет, его старший сын Мстислав, и между князьями началась свара. Такого... общенационального размера.

   Примерно в тот год, когда Мономах приказал долго жить, кто-то из местной сельской верхушки, не то сотник, не то староста, не то просто мужичок по-богаче, собрал детишек-подростков и сформировал из них какое-то подобие гитлер-югенд. Обучил, вооружил и, перерезав несогласных односельчан, уселся местным князьком. Тут вдруг откуда не возьмись явилась грамотка, будто он не мужик вовсе, а боярин. Причём - давно. Что само по себе весьма странно. Дело в том, что на каждого боярина в каждом княжестве заведено "дело" - сколько и каких воинов (пеших и конных) и с каким оружием он должен привести по княжьему призыву. И какой вотчиной он владеет. Поскольку, если боярин нужную дружину не выставлял, то его наказывали. А если не являлся вообще, то его объявляли "в нетях". И его вотчина отходила в общий фонд княжеских земель. Или передавалась другому, более ответственному и исполнительному. Нет вотчины - нет боярина. Воевода, тиун, наместник, посадник, мытарь, вирник, судья, ярыжка... - это служилые. Боярин может и часто бывает - служилым. А вот наоборот - нет. Феодализм, ядрена матрена. Без "феода" - "при всем нашем к вам уважении..."

   Но народ там был, видимо, совсем дикий. Юридически безграмотный. А к этой весьма странной грамотке тот мужичок добавил себе еще и титул "воевода". Ага, выходит мэр райцентра к народу и говорит: "я теперь не просто мэр, я теперь фон барон и герр оберст". Ну и долго это будет продолжаться? Правильно, до приезда из области бригады "скорой помощи" с санитарами. Если в районе своей нет.

   Но мужичок попал в удачное время - сначала у него были кое-какие особые дела с местными властями, а когда после смерти Мстислава - старшего "мономашича" началась общая свалка - стало уже ни до чего.

   У мужичка этого оказался довольно туповатый сын, к этому "боярско-воеводскому" делу мало приспособленный, и несколько внуков. Один из которых вот этим самым гитлер-югендом и командовал.

   А еще в тот селе жила лекарка, у которой была дочь Юлия - тёзка и мать моей лекарки И вот между этими несовершеннолетними "гаупманом" и "медсестричкой" случилась любовь. Страшная и необоримая. от которой моя Юлька и на свет появилась. Рассказ её по набору подробностей и стилистике вполне пошёл бы как дамский роман. С элементами готики. Фатима даже рот раскрыла и глаз от рассказчицы оторвать не могла. Причём куча деталей касались периода времни вообще до рождения горбуньи, но излагались с позиции чуть ли не полноправного участника.

   Вообщем, парнишка этот вроде бы даже женится на Юлькиной матери собирался, когда обнаружилось что его малолетняя дама в интересном положении. Но "тут пришёл лесник и выгнал всех из леса". Стал феодалом - играй по этим феодальным правилам. Кого ты в постель затаскиваешь - твоё дело, а вот брак - дело родовое.

   Что в данном конкретном случае почти правда - князья-рюриковичи. Девочка была внебрачной дочкой кого-то из соперников Мономаха. Признанной. Непризнанных тут... Я вот уже здесь на одном этом подворье двоих нашёл: Саввушка и мой Хотеней. Мой Хотеней... сердце застучало так... томно.