Чуть в стороне стояли две немолодые женщины и мужчина, поразительно похожий на Андрея. Наверно, это родители ребят. Теперь становилось ясно, почему братья так разительно непохожи друг на друга: Андрей явно пошел в отца, а Игорь - точная копия высокой блондинки с волевым выражением холеного лица и короной великолепно уложенных пшеничных волос.

  Она же первой откликнулась на приветствие Леры:

  -Рада, рада тебя видеть, после стольких-то лет! Наверное, все по заграницам отдыхаете? - Она чуть обернулась к своей спутнице: - А я как раз рассказываю Лике, Володиной сестре, что для нас с ним лучшего места нет. Он так даже неоднократно выражал желание быть похороненным здесь. Конечно, довольно странное желание для сравнительно нестарого еще мужчины, но я его понимаю! А я вот, пока своих собрала, так замучалась уговаривать!

  Лера молча улыбалась.

  Отец, наконец, включился в разговор. Он прервал, и довольно бесцеремонно, жену:

  -Лида, не шуми! - и повернулся к Лере: - Ты стала просто красавицей!

  Вторая женщина, с некрасивым умным лицом, грустно посмотрела на Леру:

  -Девочка, ты очень похожа на мать. - Она вздохнула. - Когда-то мы были очень дружны с ней. Заходи как-нибудь на кофе, поболтаем. Ты ведь ее не можешь помнить, когда они с Николаем разбились, тебе не было и трех лет.

  Лера заинтересованно всмотрелась в ее лицо.

  -Действительно, я совсем не помню ни отца, ни маму. Странно, что и вас я тоже здесь не встречала. Вы редко сюда приезжали?

  Лика печально улыбнулась:

  -Мы с мужем много лет прожили за границей, а сейчас я осталась одна, из Москвы совсем не выезжаю. Это вот Лида уговорила меня, да еще ради презентации Володиной книги, она так много для него значит. Практически, труд всей жизни.

  Данил, которому надоело ждать, высунул свою мордаху в окно, и Лера, наконец, заметила его гримасы. Мы откланялись, и она уселась на переднее сидение. Мне показалось, что на красивом лице Лидии Петровны мелькнула какая-то тень, И еще мне показался странным взгляд, которым обменялись брат с сестрой, впрочем, его лицо, с азиатскими скулами и властным прищуром глаз, осталось бесстрастным, а лицо Лики выглядело растерянным.

  Запах Лериных духов поплыл по салону, вернув мою мыслительную деятельность в обычное русло. В конце концов, я сто лет не был в отпуске, рядом со мной обалденно красивая девушка, которая мне нравится, сзади скачут два симпатичных кролика, - почему я должен задумываться о сложном устройстве чужой жизни?

  Мы поужинали, причем и еда, и напитки, и сложный десерт из взбитых сливок с малиной, который слопали дети, были вполне на уровне. Каюсь, люблю вкусно поесть. Уже в полном согласии с собой, мы направились прогуляться вдоль набережной.

  Мы спустились к молу и прошли до его конца. Как назло, везде сидели и целовались влюбленные парочки, и я тихо вздохнул про себя.

  Мы остановились у парапета. С моря дул довольно прохладный ветер, и Лера обхватила обнаженные плечи руками. Я стянул с себя пиджак и укутал ее, задержав руки на талии. Она подняла ко мне спокойное и строгое лицо и сказала:

  -Сережа, я вижу, все это так доступно выглядит...Море, лето, дача, минимум одежды на нас обоих. Я тебя понимаю. В общем, ты меня извини, если обманула твои ожидания, но я просто так не умею.

  Я послушно убрал руки, независимо сунул их в карманы брюк, и чуть охрипшим голосом сказал:

  -Извини, что сразу не спросил тебя. Ты не свободна?

  И с огромным облегчением услышал:

  -Не в этом дело. Ты - хороший человек, и очень нравишься мне...

  Я закинул голову к небу, закурил.

  -Знаешь, я сто лет не влюблялся. Даже забыл, как это бывает. Такая ночь, звезды, и мне показалось...

  Уже твердо она произнесла:

  -Тебе показалось. Пойми, это - просто декорации. Прекрасная южная ночь, звезды, морской прибой, мужчина и женщина на берегу, - нам навязываются роли, которые определяются декорациями, некий стереотип поведения. Вопреки последним словам Шекспира, жизнь - это не театр, и после того, как спектакль отыгран, бывает очень больно. А с моим умением ввязываться в никому не нужные романы - я завязну в отношения с тобой надолго. Давай поступим так, как решили: отдохнем на море, используем свободное время для общения с детьми, друг с другом, я продам дачу. Если все будет хорошо, и мы подружимся по-настоящему, предлагаю поддерживать отношения и в Питере, а там время покажет.

  Я отбросил сигарету. "Стереотип поведения", черт бы его побрал! Да не нужен мне с ней курортный роман, а она, кажется, именно так представляет наши с ней отношения. Довольно сердито я сказал, прервав затянувшееся молчание:

  -Хорошо. Как там говорил твой Гоша: "Если мужчина не нравится женщине, она предлагает ему дружбу". Так, что ли?

  Лера невесело рассмеялась.

  Я кивнул.

  -Пусть так. Но я все же скажу вслух, что считаю тебя очень красивой. Мне приятно смотреть на тебя. Когда ты не рассуждаешь о стереотипах поведения, мне даже приятно слушать тебя. Я рад, что купил эту дурацкую квартиру, что затеял ремонт, что встретил тебя. И рад, что сейчас ты рядом. Даю тебе слово, что больше ни разу об этом с тобой не заговорю, разве что ты сама попросишь, и не прикоснусь к тебе против твоего желания.

  Она покраснела, прервала меня:

  -Сережа, довольно об этом! Я верю тебе. Вон дети бегут, пора домой.

  Я спустился в кухню на волшебный запах свежей ванили и кофе. Лера возилась у плиты, на столе перед ней стояло блюдо с творожниками.

  Я устроился за столом, наблюдая поверх чашки с кофе за ее передвижениями по кухне. Она достала из буфета джем и подсела к столу напротив меня. Отпила кофе, спросила:

  -Дети спят еще?

  Я кивнул:

  -Нагулялись ночью, теперь их до обеда не разбудишь.

  В опровержение моих слов, вниз спустились Саша и Данил. Последний недовольно сказал:

  -Ну да. Что мы, дураки, что ли, приехать на море и спать? И так вчера полдня потеряли. Вы, как правильные родители, должны нас оздоравливать, а сами по ресторанам водите.

  Лера засмеялась:

  -Попробовали бы мы не взять вас с собой!

  Она поставила перед ними блюдо с творожниками, налила по полной кружке какао.

  -М-м-м! Вкуснота! - с полным ртом промычала моя дочь.

   Я нахмурился.

  Кухня, с веселым плиточным полом, большой стол с тяжелыми деревянными стульями, молодая женщина, в домашних джинсах и маечке, ладно сидящей на ней, весело управляющаяся с тяжелой чугунной сковородой, дети с забавными мордахами, перемазанные сметаной и джемом, - все это картинка чьей-то чужой, хорошей и доброй, но чужой жизни. Мы с Сашкой в лучшем случае привыкли довольствоваться бутербродами, магазинным печеньем и полуфабрикатами. Честно сказать, пока ее мать жила со мной, она нас тоже разносолами не баловала. Я раньше к таким вещам равнодушен был. И что это меня сейчас растащило так? Наверно, показалось обидно за Сашку, ну и, самую малость, за себя.

  Кажется, Лера заметила перемены в моем настроении. Она отправила детей заправить кровати и собираться на пляж, и повернулась ко мне.

  -Сережа, ты сердишься на меня?

  -Не за что мне на тебя сердиться.

  -Конечно, я не должна была тебе все это говорить. Просто мне хотелось договориться с тобой о том, как мы будем дальше.

  Я повернулся к ней:

  -Я не сержусь.

  Она кивнула, ткнулась лбом мне в плечо:

  -Спасибо тебе. - А когда я озадачился, за что меня благодарят, подняла голову и пробормотала: - Ты даже не можешь себе представить, как я тебе благодарна.

  Отстранилась, удерживать ее я не стал. И, меняя тему, спросила:

  -Слушай, может быть, ты хочешь на обед что-нибудь особенное? Ты только скажи.

  Я задумался, и думал так долго, что Лера засмеялась. Тогда рассмеялся и я:

  -Давай, я сам приготовлю обед? Я умею лепить пельмени, все-таки корни у меня сибирские. И дети мне помогут. А то получается, что мы все сели тебе на шею.