Рот не дал ей договорить:
— Я скажу вам, что мы сможем обсудить! У меня сперли вино на три миллиона баксов, а вы со своими идиотскими стандартными процедурами будете теперь из кожи вон лезть, чтобы не выплачивать страховку. Только у вас ничего не получится. Я либо получу обратно свое вино, либо чек на три миллиона! Это вам ясно?
— Совершенно ясно, мистер Рот, — кивнула Элена, направляясь к выходу. — Наш следователь свяжется с вами. И счастливого вам Нового года.
Садясь в машину, Элена пожалела о последних словах. Не исключено, что теперь у бедняги от злости случится сердечный приступ. Уже не в первый раз она задумалась о том, правильно ли поступает, соглашаясь ради денег терпеть все это невыносимое хамство и нечистоплотность. Взять хоть этого неприятного типа, который откровенно норовит надуть страховую компанию на семьсот тысяч. Мобильный телефон ожил, и в окошечке высветилось имя босса.
— Рот уже позвонил. Похоже, разговор у вас не получился? Ладно, обсудим все, когда вернешься.
Президент «Нокс Уорлдвайд», пожилой мужчина, за чьей обманчиво добродушной внешностью удачно скрывался острый профессиональный ум и не менее острое нежелание расставаться с деньгами, поднялся со стула, когда Элена вошла в его кабинет. Она особенно ценила во Фрэнке Ноксе эту немного старомодную любезность, столь редкую в современном, дурно воспитанном мире.
Он вышел из-за стола, и они уселись в два сильно потертых кожаных кресла у окна. Нокс не на шутку гордился тем, что вот уже тридцать пять лет не менял обстановку в своем кабинете. Старинный письменный стол на массивных тумбах, ореховые книжные шкафы, великолепный восточный ковер (уже порядком истончившийся посередке) на полу и потрескавшиеся картины с изображением оленей и прочих благородных созданий на стенах — все это старомодностью, элегантностью и комфортом напоминало самого Нокса и, как и он, принадлежало скорее прошлому веку.
— Ну что, еще один нескучный день в Голливуде? — усмехнулся он. — Рассказывай.
Элена коротко сообщила ему информацию, полученную от полиции, и в красках пересказала разговор с Ротом, не забыв и о попытке последнего взвинтить стоимость застрахованного имущества до трех миллионов.
— Фрэнк, честно, из него просто пар валил. Не было никакого смысла продолжать разговор.
— Я понимаю, — кивнул старик. — Я ведь и сам успел с ним побеседовать. — Он посмотрел в окно и задумчиво побарабанил пальцами по ручке кресла. — Итак, что мы имеем? Все произошло шесть дней назад, у грабителей было достаточно времени, чтобы спрятать концы. Полиция считает, что работали профессионалы. В доме у них был сообщник, скорее всего нелегал-мексиканец. Его уже и след простыл, и шансов найти — никаких. А наш пострадавший с пеной у рта требует чек, причем немедленно.
— На три миллиона, — уточнила Элена.
— Ну это он размечтался. По полису ему причитается два миллиона триста тысяч, и точка. Но и с этой суммой мне было бы крайне неприятно расстаться. — Он наклонился к Элене. — Сколько, ты говоришь, там было бутылок?
— Пятьсот с чем-то. Если верить Роту.
— Ну что ж, за неделю столько не выпьешь. Наверное, нам стоит пойти этим путем: искать не воров, а вино. Сбыть с рук пятьсот бутылок не так уж просто, если, конечно, это не была заказная кража. — Он встал с кресла и улыбнулся Элене. — Нам потребуется хорошая ищейка. Есть кто-нибудь на примете?
Глава четвертая
Элена села за свой стол и задумалась. Судя по разговору с полицейскими, расследование кражи винной коллекции не вызывало у них особого энтузиазма. За неделю след успел остыть, и никаких зацепок преступники не оставили. Похоже, делу предстоит годами пылиться на полке.
В прошлом ей неоднократно приходилось прибегать к услугам независимых страховых следователей — специалистов по самым разнообразным преступлениям и катастрофам: от кражи драгоценностей до обрушения жилых зданий. Но вино? С похищением алкоголя, да еще в таком количестве, Элене еще никогда не приходилось сталкиваться. Пять сотен бутылок исчезли так тихо и аккуратно, словно их и не было. С уверенностью можно сказать только одно: грабители не выставят их на продажу на интернет-аукционе еВау. Скорее всего, они выполняли заказ. Но чей? Другого коллекционера? Если так, то остается только вычислить любителя хороших вин с ярко выраженными криминальными наклонностями. Элементарно. В мире таких наберется несколько тысяч, не больше.
Фрэнк считает, что им необходима ищейка. Все верно, но только это должна быть особая ищейка, ищейка с воображением, специфическими связями и весьма своеобразным опытом.
Элена задумчиво перебирала свою картотеку. На букве «Л» она остановилась и вздохнула, вглядываясь в напечатанное на карточке имя. Да, это, несомненно, тот, кто им нужен, вот только готова ли она вновь встретиться с этим человеком? Пообещав себе, что на этот раз их отношения ни на йоту не выйдут за рамки чисто деловых, Элена нажала кнопку и соединилась с секретаршей:
— Пожалуйста, найдите мне Сэма Левитта. Он живет в отеле «Шато Мармон».
*
Если бы когда-нибудь Сэму Левитту взбрело в голову издать свою автобиографию, книжка получилась бы прелюбопытной.
Впервые Сэм заинтересовался не вполне законными способами обогащения, когда студентом юридического факультета вынужден был сам оплачивать свою учебу. Насилие и связанные с ним преступления его никогда не привлекали. Они были грубыми, примитивными и — немаловажное соображение — чересчур опасными. В качестве орудия Сэм предпочитал использовать не нож или пистолет, а интеллект.
Естественным выбором для него стала сфера корпоративного права. Он работал много, не жалел себя и скоро стал зарабатывать немалые деньги. А заодно, благодаря необходимости встречаться с клиентами в ресторанах, приобрел вкус к хорошей кухне и дорогим винам. В те годы у Сэма имелась лишь одна проблема, со временем становившаяся все острее, — скука. Источником этой скуки были все те же клиенты — злостные неплательщики налогов, укрыватели активов и отмыватели капиталов, однажды с помощью случайной удачи или непомерной жадности создавшие себе состояние и твердо намеренные многократно увеличить его. Довольно скоро все эти истовые служители культа доллара стали наводить на Сэма невыносимую тоску, скрывать каковую становилось все труднее.
Последней соломинкой стала очередная корпоративная вечеринка, вылившаяся в традиционное слезливое братание топ-менеджеров, после которой Сэм долго страдал от похмелья и глубокой депрессии. Придя в себя, он решил раз и навсегда изменить свою жизнь и занялся обдумыванием более интересной и, если можно так выразиться, более честной криминальной деятельности. В тот период своим девизом он сделал фразу «Берусь за любую работу» при условии, разумеется, что эта работа не была связана с пистолетами, взрывчаткой и наркотиками.
В этом месте так и ненаписанная автобиография Сэма Левитта стала бы менее подробной и отчасти туманной. Некоторое время он провел в России, а также близко познакомился с рядом районов Африки и Южной Америки. Позже он называл эти беспокойные годы, богатые большими опасностями и большими прибылями, своим импортно-экспортным периодом. Закончился этот этап биографии Сэма коротким, но чрезвычайно неприятным заключением в конголезской тюрьме, из которой посредством откровенного подкупа должностного лица он освободился, отделавшись сломанным носом и тремя трещинами в ребрах. Именно в тюремной камере Сэм задумался о том, что, возможно, пришло время для нового поворота в карьере. Вслед за многими американцами, задумавшими изменить свою жизнь, он для начала отправился в Париж.
Первое время Сэм бездумно наслаждался обилием красивых девушек и гастрономических деликатесов, особенно опьяняющим после пережитых африканских лишений. Уже через несколько проведенных в Париже недель он начал понимать, что крайне мало знает о предмете, доставляющем ему так много удовольствия, — о вине. Как большинство любителей, наделенных хорошим вкусом, он мог отличить среднее вино от хорошего и хорошее от очень хорошего, но и только. Большая часть того, что соблазнительно нашептывали Сэму в ухо сомелье, оставалась для него недоступной. Винные карты парижских ресторанов пестрели названиями незнакомых шато. Это раздражало. Он хотел знать, а не догадываться. Времени и денег у Сэма было вполне достаточно, а потому он решил побаловать себя полугодовым курсом обучения в Университете виноделия в Сюз-ла-Русс, прославленном и уважаемом заведении, удачно расположенном в самом сердце виноградников Кот-дю-Рон.