Перенеся это добро на берег, мы пробили в днище посудины дыру, так что разбойники ни при каких обстоятельствах не смогли бы увести с собой эту лодку. Сказать по совести, я вовсе не надеялся, что нам удастся завладеть кораблем. Я исходил из того, что если они уедут, бросив здесь эту лодку, то я сумею починить ее, и на ней мы доберемся до Подветренных островов, зайдя по пути за нашими друзьями-испанцами, ибо я не переставал думать о них.

Мы с трудом затащили лодку подальше на берег, где ее не могло смыть приливом, да еще пробили в ее днище дыру, которую невозможно было заткнуть, и тут услышали выстрел корабельной пушки и увидели, как на мачту взлетел сигнальный флаг. Однако другая лодка не появилась. Наконец, когда все подаваемые ими знаки и выстрелы не возымели успеха, мы разглядели в подзорную трубу, что они спускают на воду другую лодку и на веслах идут к острову. Когда они подошли на более близкое расстояние, мы насчитали в ней не менее десяти человек, вооруженных ружьями.

Поскольку корабль стоял почти в двух лигах от берега, мы хорошо видели, как матросы приближаются к острову, и даже могли разглядеть их лица. Приливом их относило чуть восточнее того места, где причалила первая лодка, но они прошли на веслах вдоль берега, чтобы дойти до места, где высадились их товарищи и где сейчас находилась лодка. Капитан Бёрк узнал всех находившихся в лодке и имел представление об их нравах, поэтому он сказал, что там трое вполне честных парней, которые наверняка приняли участие в мятеже помимо своей воли, испугавшись и поддавшись нажиму со стороны большинства. Что касается боцмана Слаадера, мавританского пирата, который, по всей видимости, был у них за главного, и всех остальных, то все они отпетые головорезы, настроенные весьма решительно. Бёрк мучительно осознавал, что их слишком много, чтобы у нас оставалась хоть какая-то надежда.

Я ободряюще улыбнулся ему.

— Когда люди попадают в такое положение, им нечего бояться, — сказал я ему. — И куда же, позвольте вас спросить, сэр, делось ваше убеждение в том, что Провидение забросило меня на этот остров, чтобы спасти вашу жизнь, о чем вы совсем недавно упоминали с таким энтузиазмом? Что до меня, то, на мой взгляд, вы недооценили одного обстоятельства.

— Какого такого обстоятельства? — спросил он.

— Ну, — отвечал я, — не вы ли сами сказали, что среди них есть трое или четверо честных малых, которых следует пощадить? Да даже если бы и все они были отпетыми негодяями, я ни на один миг не усомнился бы в том, что сам Господь направляет их к вам. Будем считать, — продолжал я, — что каждый, кто высаживается на берег, находится в наших руках, а его жизнь или смерть зависят от того, как они поведут себя по отношению к нам.

Я говорил громко, стараясь казаться жизнерадостным, и видел, что мои слова производят впечатление. Поэтому мы энергично взялись за дело.

Как только мы увидели, что с корабля спустили лодку, мы тотчас же решили разделить наших пленников и спрятать их в самом надежном месте. Тех двоих, которых Бёрк считал самыми ненадежными, я отправил под надзором Пятницы и одного из спасенных в мой грот. Поскольку он находился довольно далеко, то мы могли не бояться, что наших пленников услышат или что они сумеют самостоятельно выбраться из леса в случае, если им каким-то образом удастся сбежать. Их оставили в пещере связанными, но снабдили едой и водой и пообещали, что если они будут вести себя тихо, то через день-два за ними вернутся, пригрозив, что в случае попытки совершить побег они будут безжалостно убиты живущим на острове зверем. Поскольку Пятница, когда хотел, умел делать зверское лицо, то пленники трепетали при мысли, что бывают существа еще более ужасные, чем он.

Они обещали потерпеть и посидеть тихо и были очень признательны, что их не оставили без еды и светильника.

С другими пленными обошлись мягче. Двоих по-прежнему держали связанными, потому что капитан не мог доверять им, а еще двоих я принял на службу по рекомендации Бёрка, и они торжественно поклялись жить и умереть с нами. Итак, с учетом этих двоих и капитана с двумя его товарищами, нас теперь семеро хорошо вооруженных людей, и у меня не было никаких сомнений в том, что мы управимся с десятком тех, в лодке, тем более что среди них, по словам капитана, было трое или четверо честных людей.

Как только мятежники добрались до того места, где находилась первая лодка, они причалили к берегу и, высадившись на остров, вытащили лодку на песок, чему я сильно обрадовался. Я боялся, что они станут на якорь, не дойдя до берега, и оставят людей охранять шлюпку, чтобы мы не смогли захватить ее. Оказавшись на берегу, они сразу бросились к первой лодке. Видно было, как сильно они удивились, когда обнаружили, что с нее сняты и весла, и вся оснастка, и что в днище ее зияет пробоина.

С изумлением осмотрев лодку, матросы с корабля принялись громко кричать, созывая своих товарищей, но все их попытки оказались бесплодными. Потом они встали в круг и дали ружейный залп. По лесу прокатилось гулкое эхо, но мы были уверены в том, что находившиеся в пещере преступники ничего не услышали, а те, кто остались при нас, хоть и услышали, но не осмелились подать голос. Люди на берегу были так потрясены ответным молчанием, что решили вернуться на корабль и сказать остальным, что все, находившиеся в первой лодке, погибли, а сама лодка получила пробоину. Поэтому они тотчас же сели в свою посудину и направились к кораблю.

Капитан Бёрк был расстроен случившимся, полагая, что по возвращении на корабль эти матросы расскажут экипажу о гибели остальных, после чего судно снимется с якоря и он окончательно лишится своего корабля, который так надеялся вернуть с нашей помощью. Однако вскоре у него появился новый повод для беспокойства.

Не успела лодка отойти от берега, как мы увидели, что она возвращается обратно. Очевидно, посовещавшись, матросы приняли решение оставить троих человек сторожить лодку и всемером отправиться на поиски пропавших товарищей. Нас это огорчило, ибо теперь мы не знали, как поступить. Нападать на тех семерых, что высадились на берег, не было смысла, потому что в этом случае оставшиеся в лодке отплыли бы на корабль, и тот наверняка снялся бы с якоря и ушел в море, и мы лишились бы всякой надежды вернуть его себе. Таким образом, нам оставалось только набраться терпения и посмотреть, как будут развиваться события. Итак, семеро бунтовщиков высадились на берег, а трое оставшихся в лодке отвели ее на безопасное расстояние от берега и встали на якорь, ожидая возвращения остальных. Пятница был убежден, что сумел бы добраться до лодки вплавь, и я не сомневался в его возможностях, однако при этом те, кто находились в лодке, непременно заметили бы его и, подняв якорь, отплыли бы еще дальше от берега. Поэтому у нас не было никакой возможности атаковать этих троих.

Те, кто высадились на берег, держась вместе, начали подниматься на вершину холма, под которым находилось мое жилище. Оставаясь незамеченными, мы видели их, как на ладони. Слаадер, главный зачинщик мятежа, был крупным и сильным мужчиной с характерными для всех мавров черными как смоль волосами и смуглой кожей, испещренной, по обычаю суеверных моряков, татуировками. Это не сразу бросилось мне в глаза, но потом я понял, что раньше видел на деревьях и камнях этого острова те же рисунки, что и на коже Слаадера.

Когда мятежники поднялись на гребень холма, откуда хорошо просматривались окрестные долины и леса, тянувшиеся к северо-восточной части острова, где местность спускалась к морю, они принялись звать своих товарищей и кричали до тех пор, пока не охрипли. Не отваживаясь отходить от берега на большое расстояние и разбредаться по острову, как это делала первая группа, они облегчали нашу задачу. Однако они понимали, что их может подстерегать опасность, и поэтому не рискнули прилечь и поспать, хотя и не знали, чего именно им следует опасаться.

Через некоторое время я сказал Пятнице, Бёрку, сэру Уэйду и всем остальным, что, по моему мнению, следует отложить все действия до наступления ночи. Если мятежники не вернутся на лодку, то мы, возможно, сумеем отсечь их от побережья и придумаем какой-нибудь способ выманить на остров и тех, кто находился в лодке. Нам пришлось долго ждать, и несмотря на то, что всем нам очень хотелось, чтобы они ушли, мы были сильно разочарованы, увидев, что после долгих споров они поднялись и начали спускаться к морю. Должно быть, это место внушало разбойникам такой страх, что они решили вернуться на корабль, сочтя своих товарищей пропавшими без вести, и сняться с якоря.