В погоне за сенсационным «успехом», обеспечивающим солидные текущие счета в банках, некоторые американские музыканты-исполнители пускаются на самые экстравагантные трюкачества. Так, например, некто Генри Коуэлл, слывущий модным «оригиналом», играет на рояле с помощью кулаков и даже локтей.
Глубокое возмущение вызывает особая категория трюкачей, которые переделывают на джазовый лад великие творения гениальных композиторов. Вы не сразу верите своим ушам, когда слышите по радио, скажем, «Песню индийского гостя» из оперы Римского-Корсакова «Садко» в исполнении «хот-джаза», с характерным синкопированным ритмом, ударно-шумовыми эффектами и пронзительными «криками обездоленного верблюда». Не менее дико звучат, к примеру, прелюды Рахманинова, когда их играют на рояле в манере «буги-вуги», монотонно и оглушительно громко, абсолютно искажая дух и темп исполняемого произведения.
Но всех трюкачей переплюнул некий Линдли Армстронг, форменный гангстер от музыки, носящий кличку, достойную заправского бандита: на эстраде он фигурирует как Спайк-Джонс («Джонс-Костыль»).
Франк Крокер однажды затащил меня на представление (концертом это назвать невозможно) ансамбля, руководимого Спайк-Джонсом. Мы увидели на эстраде нечто вроде металлического верстака, заваленного различным хламом. Здесь были отрезки каких-то трубок, металлические диски, автомобильные клаксоны, дверные звонки, пожарные сигналы и еще какие-то вещи, в назначении которых никто не мог бы разобраться. Около верстака стояли пара костылей, лопата, две цинковых стиральных доски и множество других предметов. Все это напоминало лавку торговца железным ломом или склад утильсырья. Справа от верстака помещалась арфа, за верстаком виднелся рояль. Судя по количеству стульев, в этом диковинном «оркестре» было всего десять «музыкантов». Вместо пюпитра для нот перед каждым стулом громоздилась куча разнообразного утиля, напоминавшего тот, что лежал на верстаке.
Когда ансамбль занял свои места, в центре внимания оказался, конечно, сам Спайк-Джонс, одетый в меховой жакет, под которым виднелась клетчатая рубаха. На голове у него был нелепый шлем. Придав своей физиономии свирепое выражение, он встал за верстак и взмахнул руками. То, что последовало за этим, просто не поддается описанию. Никакая музыкальная терминология не способна даже приблизительно передать то, что мы услышали. После «оркестра», руководимого Спайк-Джонсом, даже «хот-джаз», вероятно, показался бы нам апофеозом гармонии!
Среди прочих номеров была исполнена танцевальная сюита из «Щелкунчика». Кто не знает музыки этого замечательного балета! Услышав имя Чайковского, я был ошеломлен, – мне все-таки еще не верилось, что Спайк-Джонс способен поднять руку на творчество гениального русского композитора. Но я недооценил «способности» Спайк-Джонса. «Смелый новатор», прокладывающий дорогу «американскому искусству», не остановился и перед тем, чтобы дать Чайковского в своей собственной хулиганской «интерпретации».
Сюита была «сыграна» при помощи стиральных досок, полицейских сирен, разбиваемого стекла, верблюжьих колокольцев. В «новаторском оркестре» Спайк-Джонса флейты, кларнеты, скрипки, виолончели и другие симфонические инструменты оказались излишним, явно «устаревшим» инвентарем. Можно ли было услышать скрипку в шуме и грохоте стиральных досок, по которым изо всей силы колотили каким-то тяжелым орудием? Мог ли кларнет конкурировать с леденящим душу завыванием полицейской сирены или вызывающим нервную дрожь скрежетом и звоном бьющегося стекла? А что могло сравниться с воем, писком, кваканьем, мяуканьем, лаем и иными нечленораздельными звуками, какие издавались десятью «музыкантами»? Нет, куда уж там симфоническому оркестру тягаться с истинно американским «новаторским» ансамблем гангстера Спайк-Джонса!..
Подобное надругательство над музыкой выдержать было невозможно. Мы с Крокером покинули зал. На улице я спросил Крокера, как может американская общественность терпеть такое варварское посягательство на духовные ценности, священные для всех культурных людей.
– При чем же тут общественность? – пожал плечами Крокер. – Предприятие Спайк-Джонса – свободная коммерческая инициатива, это тот же бизнес, не хуже любого другого. Никаким общественным ограничениям он не подлежит. Не забывайте, что вы в Америке. Кого здесь интересует посягательство на культурные ценности? Во всяком случае, это не в компетенции властей предержащих, обязанность которых состоит в том, чтобы как можно шире открыть дорогу для частной инициативы. Разрушение же культурных ценностей не только не мешает бизнесу, а даже, быть может, помогает.
Спайк-Джонс – далеко не единственный музыкальный «новатор», подвизающийся в Америке, но его успешная карьера особенно показательна для нынешнего состояния культуры и нравов в Соединенных Штатах.
Он начал с того, что в течение пяти лет выбивал дробь на барабане в оркестре, сопровождавшем радиовыступления певца Бинга Кросби. Это занятие не удовлетворяло его честолюбия, и он решил изобрести что-нибудь оригинальное, что могло бы выдвинуть его на видное место. На этом пути необходимо было преодолеть только одну трудность – полное отсутствие каких бы то ни было музыкальных данных. Спайк-Джонс подобрал себе десяток таких же беспардонных, как и он сам, молодчиков и начал упражняться в «игре» на автомобильном гудке, детских хлопушках, пилах, дверных звонках. Он смастерил некое подобие инструмента, в котором клавишами служила октава револьверов системы «смит и вессон»; он заставил «играть» автомобильный насос и даже автомобильный мотор.
Первые публичные выступления Спайк-Джонса имели успех у жаждущего сенсаций американского обывателя. Это подстегнуло его «изобретательность», и она достигла небывалых «высот». Вскоре в его оркестре появился «крэшофон» – приспособление для разбивания и перемалывания стекла. Затем Спайк изобрел другой оригинальный инструмент – «латринофон», представляющий собой сиденье от унитаза, на которое натянуты струны. Когда и это показалос емe недостаточным, он заставил своих молодчиков с треском отдирать прилипшие к груди горчичники, а также имитировать отрыжку, на чем, между прочим, было построено исполнение вальса Штрауса «Голубой Дунай». В качестве аккомпанемента к песенке «Крошка Боу-Пип потеряла свой джип» оркестр Спайк-Джонса вдребезги разбивал старую автомашину. При исполнении же очередного боевика «Хочи Корина» в состав оркестра была введена коза. Дирижер крутил ей хвост, и она отчаянно блеяла от боли. Все это выглядело, конечно, очень «эффектно».
Спайк-Джонс пожинал обильную жатву успеха, доллары так и текли в его карманы. «Лучшие» его номера, будь то сюита из «Щелкунчика» или «Майонез Шопена», или вальсы Штрауса, или новые лирические песенки, передавались по радио, записывались на патефонные пластинки и продавались в огромном количестве. Песенка «Коктейль на двоих» пользовалась такой популярностью, что фирма «Виктор» записала ее на обеих сторонах патефонной пластинки и выпустила сто пятьдесят тысяч таких пластинок для автоматических проигрывателей в трактирах и кафетериях. Когда одна сторона пластинки снашивалась до отказа, ее сменяла другая.
«Плодотворная деятельность» Спайк-Джонса заслужила во время войны официальное признание. Ведомство, ведавшее «культурным» обслуживанием армии, организовало ансамблю Спайка гастрольную поездку на европейский театр военных действий. Наибольшим успехом у американских солдат пользовался упомянутый выше «латринофон». Конкурировать с ним могла только злополучная коза.
Совсем иначе отнеслись американские официальные круги к представителям подлинного искусства – советским артистам, посетившим Соединенные Штаты в 1946 году. Министерство юстиции потребовало от народных артистов СССР – Зои Гайдай и Ивана Паторжинского унизительной регистрации в качестве «агентов иностранного государства». Всевозможные придирки американских властей в конце концов вынудили советских артистов покинуть пределы США. Демонстрация советского искусства перед американской общественностью была сорвана. Именно этого и добивались официальные покровители «новаторов» типа Спайк-Джонса. Сравнение советского и американского искусства отрицательно отразилось бы на бизнесе американских гангстеров от музьжи, усилило бы позиции тех передовых слоев американского общества, у которых варварская «деятельность» всяческих Спайк-Джонсов вызывает только отвращение и протест.