Шума в зале сегодня вечером будет предостаточно. Три тысячи канадских болельщиков вооружились рожками, свистками и «резиновыми легкими», трибуна была вся усеяна флагами и транспарантами. Один из них гласил: «Задача выполнимая», а другой был обращен к Пэту Стэплтону: «Твоя Сарнья здесь, Блондинчик». Болельщики размахивали миниатюрными канадскими флажками. Все это здорово возбуждало.

В ложе для почетных гостей сидели советские руководители Л. И. Брежнев, Н. В. Подгорный и А. Н. Косыгин. Среди массы зрителей где-то на трибуне находился и известный поэт Евгений Евтушенко. Команды вышли на лед одновременно, и все четырнадцать тысяч зрителей Дворца спорта, стоя, бурно приветствовали хоккеистов. Игроки выстроились вдоль синих линий, а на льду появились мальчишки с чудесными букетами цветов и преподнесли их хоккеистам.

Когда зрителям представляли игроков, Фил Эспозито невольно разрядил напряженную предыгровую обстановку: споткнувшись о цветок, он со всего маху шлепнулся на лед. Наверно, Фил ужасно смутился, но вышел из положения просто хорошо: встав на ноги, он добродушно улыбнулся и отвесил зрителям глубокий поклон. Игроки обеих команд буквально покатывались со смеху.

Советские болельщики ведут себя иначе, чем их североамериканские собратья. Большую часть времени они молча сидят на своих местах, редко аплодируют или улюлюкают. Но если им кажется, что судья неправ или что команда противника играет грязно, с трибун несется возмущенный пронзительный свист. Своих же игроков они поддерживают, скандируя «шайбу», «шайбу», призывая их забросить шайбу в ворота.

С самого начала я заметил удивительную перемену в манере игры русских. В Канаде их защитники в основном «питали» шайбами своих нападающих, то есть, овладев шайбой, немедленно передавали ее форвардам. В этот же раз их лучшие молодые защитники Юрий Ляпкин и Владимир Лутченко врывались с шайбой в нашу зону и бросали по воротам от синей линии. А Третьяк временами выкатывался за ворота и останавливал шайбу для своих полевых игроков. Похоже, он делает это по настроению и, уж во всяком случае, не тогда, когда возникает ситуация, хоть чем-то напоминающая борьбу за шайбу.

В игре русских заметно влияние баскетбола: они расставляют своих нападающих около ворот таким образом, чтобы отсечь канадскую защиту от Тони Эспозито. Их форвард занимает позицию рядом с нашим защитником, передает шайбу, а сам остается на месте, чтобы блокировать защитника. Гарри велел нашим нападающим поступать таким же образом, но им трудно сразу отвыкнуть от старых привычек.

Мы сильно начали игру, плотно опекая русских и разрушая их комбинации в самом начале. В конце первого периода Жильбер Перро получил пас от Рода Джилберта и прекрасно обошел Рагулина. Затем он буквально выложил шайбу на открывшегося Паризе, и Жан-Поль послал ее в ворота мимо Третьяка. Перед игрой он подшучивал сам над собой: «Если хотите посмотреть, как человек паникует, дайте мне шайбу перед воротами». На сей раз он не паниковал.

В начале второго периода Бобби Кларк, срезав угол, вышел на Третьяка и протолкнул шайбу у него между ног. 2:0. Затем на 12-й минуте Хендерсон довел счет до 3:0, забросив отскочившую от вратаря шайбу.

После этого периода Билл Гуд взял у меня интервью для канадского телевидения. Он, в частности, спросил, трудно ли нам будет сохранить перевес в счете в последней двадцатиминутке. «Нет, – ответил я. – Сейчас на нас начал действовать привычный адреналин: усталости не ощущаешь, когда тебя как сумасшедшие подбадривают три тысячи болельщиков. Да, есть еще шанс сравнять счет серии».

Следующий вопрос Гуда поразил меня, да, наверное, и телезрителей. Он поинтересовался, не собираюсь ли я домой вместе с Хэдфилдом, Мартином и Гувремоиом. Ну и глупый вопрос! Если бы он не застал меня врасплох, я бы, наверно, его как следует отпарировал. К счастью, я ответил вежливо. Но взбешен я был ужасно.

Наверно, на всю жизнь я запомню то, что произошло в последние двадцать минут. Мы играли глупо. Вместо того чтобы продолжать тактику давления в передней зоне, которая так хорошо оправдала себя в первых двух периодах, мы перешли к обороне, позволяя русским вводить шайбу в нашу зону. Юрий Блинов быстро сократил разрыв в счете: 3:1, но на пятой минуте Хендерсон снова восстановил перевес в три шайбы. Большего мы добиться не смогли. Русские предприняли штурм. Первый Анисин дал своим вздохнуть с облегчением: на десятой минуте он изменил направление полета шайбы и послал ее мимо Тони; затем, спустя восемь секунд, шайбу подхватил Шадрин и сократил разрыв до 4:3. Мы опять прижаты к канатам и ждем нокаутирующего удара русских.

Айвэн Курнуайе дважды имел прекрасную возможность отличиться во время отрыва, но промахнулся. Бедному парню пока не везет. Мне кажется, он стремится обыграть вратаря, вместо того чтобы поразить ворота своим мощным верховым щелчком. Как ни странно, но отчасти повинны в этом вратари команды, в которой он играет. В течение многих лет на тренировках Айвэн доставлял своим голкиперам немало бед сильными бросками, и в конце концов они упросили его поубавить пыл. Теперь он привык останавливаться и вместо броска старается разыграть шайбу.

На двенадцатой минуте советские хоккеисты все-таки сквитали шайбу, когда она после броска Александра Гусева отскочила от клюшки нашего защитника и влетела в ворота над левым плечом Эспозито. А спустя еще три минуты они добились победы: Владимир Викулов овладел шайбой в углу площадки и вышел один на один с Тони.

В нашей раздевалке стояла гробовая тишина. Состояние у всех было подавленное. Как это могло произойти? Фил Эспозито оттянулся на меня и сказал, что ему это напоминает решающую игру Кубка Стэнли 1971 года между Бостоном и Монреалем, когда, забросив пять шайб в третьем периоде, канадцы победили со счетом 7:5. Все были расстроены. Еще бы, всего полчаса назад мы были полны энтузиазма, а сейчас проигрываем серию со счетом 1:3, имея впереди весьма сомнительную перспективу выиграть три оставшиеся встречи, а с ними и всю серию.

И все же я не могу сказать, что русских выручило везение. Это очень сильная команда наступательного типа, а не просто двадцать парней, которые ждут, что их выручит счастливая звезда. Они ни разу не отказывались от борьбы. Они придерживались своего обычного организованного наступательного плана игры, и это в конце концов дало свои плоды. Очень надежно сыграл Третьяк. Он уверенно ориентируется в воротах, полагаясь в опасной ситуации на быстроту своей реакции. Не помню, чтобы он хоть раз бросился на лед на перехват шайбы. Однажды, например, Курнуайе вышел с ним один на один, но Третьяк просто принял свою стойку, и, как Айвэн ни старался, он не смог выманить его из ворот. Когда он в конце концов бросил, Третьяк легко поймал шайбу.

23 СЕНТЯБРЯ

Советская пресса разносит нас в пух и прах. Гарри был, наверно, очень расстроен (можно ли его осуждать?) и потому после игры не явился на пресс-конференцию. ТАСС по этому поводу пишет: «Трудно объяснить, почему руководитель команды канадских профессионалов не присутствовал на пресс-конференции. Один канадский журналист высказал предположение, что Синден не мог оставить своих игроков одних. Оставшись в одиночестве, профессиональные спортсмены могут впасть в депрессию, и тогда судьба остальных матчей будет решена. Поэтому Синден немедленно приступил к психотерапии, считая задачу сохранения морально-волевых кондиций команды важнее, чем вежливость по отношению к репортерам».

Вдобавок к плохому настроению я еще и сильно простудился. Больше не буду гулять вечерами по Красной площади в легкой спортивной куртке, совсем не предохраняющей от холода. Как я и ожидал, два часа, проведенные на тренировке, не были самыми радостными в моей жизни. Никому не хотелось вспоминать о том, что произошло накануне вечером. Гарри все еще не мог прийти в себя. «У нас бывают взлеты и падения, – говорил он. – Мы хорошо играем один период, хуже проводим второй и плохо – третий. Хорошо играть два периода подряд мы не можем. Русские же способны играть в одной и той же манере двадцать четыре часа в сутки – до полуночи третьего вторника февраля следующего года».