Предвкушая удовольствие получить на светло Христово воскресение от адмирала обычные пять рублей и по этому случаю «взять все рифы», то есть напиться вдребезги в компании с кумом, мастеровым из адмиралтейства, Егоров накануне под вечер сидел в своей крошечной, чисто прибранной комнатке, где у образа теплилась лампадка, и исправлял кое-какие погрешности своего праздничного туалета, в котором он собирался честь честью идти к заутрене, — как в двери раздался стук.
— Что надо? Входи.
— Барыня вас требует! — объявил молодой лакей.
— А где твоя барыня?
— В столовой, и ваш барин там! — подчеркнул лакей.
Егоров, по старой морской привычке, рысцой понесся в столовую.
Там сидела адмиральша в капоте, несколько томная и уставшая от хозяйственных хлопот, и около нее адмирал.
— Вы свободны, Егоров?
— Точно так, ваше превосходительство! — гаркнул Егоров и кинул взгляд на адмирала, словно бы спрашивая его: «свободен ли он?»
— Ах, не кричите так громко! Он тебе, Александр, не нужен? Я Антона посылаю к портнихе…
— Нет.
— Так, пожалуйста, Егоров, сходите за окороком, за куличами и за пасхой и привезите поскорей все это сюда… Можете оттуда взять извозчика…
И адмиральша не без некоторой брезгливости протянула свою маленькую ручку и, словно бы боясь прикоснуться к большой и жилистой руке Егорова, осторожно опустила на его широкую ладонь деньги и квитанции с написанными на них адресами.
— Слушаю, ваше превосходительство!
И, зажав в своей руке все, что ему передала адмиральша, он вышел из столовой.
В коридоре его нагнал адмирал и заботливо сказал:
— Смотри, Егоров, не запоздай… Не заходи никуда…
— Куда же заходить, Лександра Иваныч, окромя туда, куда приказано?.. Будьте покойны. Духом слетаю…
И Егоров действительно «духом» слетал из Сергиевской на Конюшенную за куличами и за пасхой, оттуда на Литейную за двумя окороками и фаршированным поросенком и уже рядил извозчика, чтоб везти домой все эти припасы, как его хлопнул по плечу «кум мастеровой» и весело воскликнул:
— Михаилу Нилычу, наше вам.
— Здорово, кум…
Тары-бары, разговорились, и так как на улице разговаривать было не совсем удобно, то кум предложил зайти в заведение.
— Выпьем по случаю кануна, Нилыч, по сорокоушке и айда — по своим делам. Ты к своему адмиралу, а я к своей хозяйке… К заутрене пойдем… Завтра ведь какой праздник!..
Кум так резонно говорил, что Егоров, нисколько не подозревая опасности, какой подвергается и его слабость к спиртным напиткам, и все эти порученные ему припасы, с удовольствием принял предложение, и оба приятеля, бережно забрав кульки и картонки, вошли в заведение, чтобы наскоро раздавить по сорокоушке.
— А то мне надо, кум, торопиться, — говорил Егоров, процеживая водку с медленностью настоящего пьяницы.
— То-то я и говорю… И мне нужно, кум.
Был одиннадцатый час вечера, а Егоров еще не возвращался. Адмиральша сперва вздыхала, потом злилась и наконец пришла в отчаяние. Ведь это ужасно! К ней обещали приехать разгавливаться некоторые близкие знакомые и… и до сих пор ничего нет!
Нечего и говорить, что более всего досталось адмиралу.
— Вон ваш преданный и верный человек… Нечего сказать, хорош! Первый раз я решилась дать ему поручение…
— Да ты не волнуйся, Катенька!.. Он все принесет! — успокаивал жену адмирал, давно уже и сам волновавшийся, так как знал, что если Егоров не удержится и выпьет, то беда.
— Как тут не волноваться?.. Это ведь бог знает что такое… И ты еще держишь при себе такого пьяницу… Неужели и после этого ты не прогонишь его?..
— Но, Катенька…
— Ах, что вы все: Катенька да Катенька!.. Это наконец, просто глупо! — воскликнула Катенька с раздражением и заперлась в спальне.
Адмирал взбешенный ходил по кабинету, мысленно осыпая Егорова самою отборною бранью, какую он позволял себе только в море.
Уж он хотел было идти к жене и предложить ехать немедленно в лавки и все купить, как в кабинет вбежала жена и крикнула голосом, полным раздражения:
— Подите… полюбуйтесь, что привез ваш преданный человек! Идите!
Адмирал покорно и с виноватым видом пошел вслед за женой в столовую, и — о ужас! — вместо двух пасох были какие-то приплюснутые лепешки. По счастию, окорока, поросенок и куличи были целы.
— Ах, мерзавец! — проговорил только адмирал.
— Как же мы будем без пасхи! — охала адмиральша.
Адмирал тотчас же велел лакею ехать за пасхами и крикнул:
— Позвать сюда Егорова!..
Через минуту-другую в столовую вошел Егоров. Он довольно твердо держался на ногах, хотя и был сильно пьян.
— Христос воскресе, Лександра Иваныч… Виноват, ваше превосходительство… Это точно, помял пасхи… потому кума встрел… — говорил Егоров заплетающимся языком.
— Он совсем пьян! — промолвила в ужасе адмиральша.
— Точно так, ваше превосходительство… Пьян, но вас это не касается… Я Лександры Иваныча вестовой, а не ваш. Адмиральский слуга… Пусть он меня расказнит!.. Бейте меня, Лександра Иваныч, подлеца… Не жалейте Егорова за пасхи… Все от вас приму, потому жалко мне вас… Жили мы, слава богу, прежде хорошо, а как вы на старости лет…
— Вон! — заревел адмирал и вытолкал Егорова из столовой.
Целую неделю Егоров пьянствовал и, отрезвившись, явился к адмиралу и просил его «увольнить».
Но адмирал, уже упросивший жену простить Егорова и, взявши с нее слово никуда его не посылать, не уволил Егорова и летом взял с собой в плаванье.
Комментарии
В тропиках*
Впервые — в ежемесячных литературных приложениях к журналу «Нива», 1894, №№ 4, 7.
Марсала — сорт крепкого десертного виноградного вина.
Маврикий остров — остров в Индийском океане (неподалеку от острова Мадагаскара), в январе — марте в этом районе океана часты ураганные ветры.
…придем на Мыс… — речь идет о мысе Доброй Надежды, южной оконечности Африки.
…разбилась в бурунах… у Гижиги. — Гижигинская губа — часть залива Шелехова (северо-восточный берег Охотскою моря); судоходство здесь затрудняется многочисленными мелями, льдами и высокими (до 10 метров) приливами.
Решение*
Впервые — в сборнике «Жертвы», СПб., 1894.
История одной жизни*
Впервые — в журнале «Мир божий», 1895, №№ 1–8, 10, 11. В 1898 году Станюкович предполагал издать «Историю одной жизни» в «переделке для народа». Однако это издание не состоялось. Лишь после его смерти переработанный вариант повести — под заглавием «Антошка» — был напечатан в качестве бесплатного приложения к журналу «Всходы» (1903 год).
…зазывал к себе в «лавру»… — Речь идет о так называемой Вяземской лавре, подворье, где ютилась петербургская беднота.
Лукулловское пиршество. — Выражение происходит от имени римского политического деятеля и полководца Лукулла (ок. 117-56 до н. э.); устраиваемые им пиры и празднества отличались чрезмерной роскошью.
Иоанн Кронштадтский (И. И. Сергиев, 1829–1908) — протоиерей, настоятель Андреевского собора в Кронштадте, церковный проповедник, влиятельный в правящих верхах России.
Макиавелли, Никколо ди Бернардо (1469–1527) — итальянский политический деятель, писатель. Убежденный сторонник объединения Италии. В своем основном произведении «Государь» доказывал, что раздробленность Италии может быть преодолена только под руководством сильной, не ограниченной никакими нравственными нормами диктаторской власти государя. Совокупность развитых им политических идей впоследствии получила название макиавеллизма.