— Перехватите их вверх по реке, — сказал Мэт. — Судя по картам, есть только одно удачное место для блокирования Мора — это узкий каньон в нескольких милях к северо-востоку отсюда.

— Все верно, — сказал Грейди. — Мы используем направляющих.

— Вы должны справиться с ними, — сказал Мэт. — Однако, по-большому счету, я хочу, чтобы вы позволили тем шести сотням мужчин и женщин защитить реку. Не рискуйте слишком много сами. Пусть Деларн и его люди сделают свою работу.

— Извините, — сказал Грейди. — Но они не выглядят, как очень большая сила. Большинство из них необученные солдаты.

— Я знаю, что делаю, — сказал Мэт. "Я надеюсь".

Грейди неохотно кивнул и отошёл.

Эгвейн наблюдала за Мэтом с любопытством.

— Мы не можем избежать этой битвы, — тихо сказал Мэт. — Мы не побежим. Нам некуда бежать. Мы остаемся здесь, или мы всё потеряем.

— Всегда можно отступить, — сказала Эгвейн.

— Нет, — сказал Мэт. — Больше нет.

Он положил ашандарей себе на плечо, другую руку вытянул ладонью вперед. Он оглядел пейзаж, воспоминания выглядели перед ним как будто созданные из света и пыли. Рион на Холме Хьюн. Нааз и Сан д'ма Шадар. Падение Пипкина. Сотни и сотни сражений, сотни побед. Тысячи смертей.

Мэт наблюдал за вспышками осколков воспоминаний пересекавших это поле.

— Ты говорила с главными за снабжение? У нас нет пищи, Эгвейн. Мы не можем выиграть затяжную войну, сражаясь и отступая назад. Наши враги разобьют нас, если мы так поступим. Как это было с Эйалом в Походах Майганде. Мы сейчас на пике своей силы, хотя и потрёпаны. Отступим назад и мы сами обречем себя на голод пока троллоки не уничтожат нас.

— Ранд, — сказала Эгвейн. — Мы просто должны продержаться, пока он не победит.

— Это верно, — промолвил Мэт, поворачиваясь к вершинам. В мыслях, он понимал, что могло произойти, видел все возможности. Он представил себе всадников на вершинах, как тени. Он потерпел бы поражение, если бы пытался удержать те высоты, но возможно… "Если Ранд проиграет, это не будет иметь значения. Треклятое Колесо будет разрушено, и мы все превратимся в ничего, если нам повезет. Ну, мы ничего не можем поделать. Но вот в чем дело. Если он сделает то, что предполагал, мы можем все еще проиграть, но мы проиграем точно, если не остановим армии Тени". Он моргнул, видя это, все сражение перед ним. Борьба за брод. Стрелки за частоколом.

— Мы не можем просто победить их, Эгвейн, — сказал Мэт. — Мы не можем просто стоять и держаться. Мы должны уничтожить их, отогнать их, а затем охотиться на них до последнего Троллока. Мы не можем просто выжить … мы должны победить.

— Как мы собираемся сделать это? — спросила Эгвейн. — Мэт, ты ведь не серьезно? Разве не ты только вчера говорил, в каком мы будем меньшинстве?

Он посмотрел в сторону болота, представляя тени, пытающиеся перебраться через него. Тени пыли и памяти.

— Я должен изменить все это, — сказал он. Он не мог делать то, что они ожидали. Он не мог делать то, что шпионы могли сообщил о его планах. — Кровь и кровавый пепел. последний бросок костей. Все, что мы имеем, валится в кучу -

Группа мужчин в темных доспехах прошла через врата на верхнюю часть Выступа, запыхавшись так, будто они упорно преследовали дамани, загоняя их сюда. Их нагрудники были темно-красные, лакированные, но эта группа не нуждалась в вселяющих ужас изображениях, чтобы устрашать. Они смотрели с такой яростью, что могли расколоть яйцо взглядом.

— Вы, — сказал командир Стражей Последнего Часа, мужчина по имени Гелен, указывая на Мэта, — Нужны на …

Мэт поднял руку, чтобы прервать его.

— Мне не будет снова отказано! — сказал Гелен. — У меня приказы от…

Мэт бросил в человека яростный взгляд и тот остановился. Мэт снова повернулся к северу. Прохладный, так или иначе знакомый ветер дул через него, колыхая его длинное пальто, взъерошив шляпу. Он прищурил глаз. Ранд воздействовал на него.

Кости всё ещё катились в его голове.

— Они здесь, — сказал Мэт.

— Что ты сказал? — спросила Эгвейн.

— Они здесь.

— Разведчики…

— Разведчики ошибались, — сказал Мэт. — Он посмотрел вверх и заметил пару, которая припустила назад через лагерь. Они увидели это. Троллоки должно быть маршировали всю ночь.

"Шарцы придут первыми", думал Мэт, "чтобы дать Троллокам передышку. Они прибудут через врата".

— Пошлите гонцов, — сказал Мэт, указывая на Стражей Последнего Часа, — Поставьте мужчин и женщин на их посты. И предупредите Илэйн, что я собираюсь изменить план сражения.

— Что? — сказала Эгвейн.

— Они здесь! — проговорил Мэт, оборачиваясь к Стражам. — Почему вы треклято не бежите! Быстро, быстро! — Над ними завизжал ракен. Гелен, к его чести, отсалютовал и побежал, гремя своими массивными доспехами, вместе со своими спутниками.

— Она здесь, Эгвейн, — сказал Мэт. — Сделай глубокий вдох, последний глоток бренди, или закури последнюю щепотку табака. Хорошенько посмотри на землю перед нами, так как скоро она будет покрыта кровью. Через час, мы будем в самой гуще событий. Свет сохрани нас всех.

Перрин скользил в темноте. Он чувствовал себя таким уставшим.

Губитель до сих пор жив — уловил он часть своих мыслей. Грендаль извращает полководцев. Конец близок. Ты не можешь уйти сейчас! Держись.

Держаться за что? Он попытался открыть глаза, но был так измучен. Он должен. должен был выйти из волчьего сна поскорее. Все тело будто онемело, за исключением.

За исключением его бока. Шевеля пальцами, которые ощущались подобно кирпичам, он коснулся теплоты. Его молот. Он был невыносимо жарким. Это тепло, казалось, двигало его пальцы, и Перрин глубоко вздохнул.

Ему нужно проснуться. Он завис на краю сознания, как тогда, когда он был близок ко сну, но еще осознавал себя. В этом состоянии он чувствовал себя так, как если бы столкнулся с раздвоенным путем. Одна тропинка вела все глубже в темноту. А другая вела… Он не мог видеть, но он знал, что это означало… Это означало пробуждение.

Теплота от молота излучалась в его руку. Его разум сфокусировался. Пробудись.

— Это то что делал Губитель. Он… просыпался… как-то.

Жизнь Перрина вытекала прочь. Не так много времени оставалось. Наполовину в объятиях смерти, он стиснул зубы, сделал глубокий вдох и заставил себя проснуться.

Тишина волчьего сна разбилась.

Перрин ударился о мягкую землю и попал в место с голосами. Что-то о переднем крае, о подготовке линий…

Поблизости кто-то выкрикнул. И затем кто-то еще. И еще другие. — Перрин? — Он знал этот голос. — Перрин, парень!

"Мастер Лухан?" Веки Перрина ощущались такими тяжелыми. Он не мог открыть их. Руки схватили его.

— Держись. Я вижу тебя, парень. Ты в безопасности. Держись.

Глава 37

Тем утром на Половских Высотах настал рассвет, но солнце не озарило Защитников Света. С запада и севера пришли армии Тьмы, чтобы выиграть эту последнюю битву и бросить Тень на все земли; чтобы положить начало Эпохе, в которой вопли страданий не будут услышаны.

— из записной книги Лойала, сына Арента, сына Халана, Четвёртая Эпоха.

Лан скакал на Мандарбе через лагерь, подняв свой меч вверх.

На небе утренние тучи становились кроваво-красными, отражая громадные огненные шары, поднимающиеся над многочисленной армией Шары, наступающей с запада. Они изящно устремлялись в небо и казались медленными из-за очень большого расстояния.

Отряд всадников вырвался из лагеря с Ланом во главе. Остальные Малкири ехали следом за ним, но его численность росла, подобно приливу. Волной стекались к нему всадники, знамя Малкир — Золотой Журавль — было знаменем для всех Порубежников.

Они были обагрены кровью, но не биты. Сбей человека наземь, и увидишь то, из чего он сделан. Человек может бежать. Но если он не удрал, если он отступил с кровью в углу рта и решимостью в глазах тогда, ты знаешь. Этот человек должен быть по-настоящему опасным.