Она нахмурилась, сосредоточенно моргая. Затем, после долгой паузы, медленно сказала:

– Он мог это сделать… Я долго его не видела, не видела и на следующее утро.

Я хотел глубоко вздохнуть, но вместо этого сделал большой глоток виски. Теперь мы были спасены, донна Маргарита была на нашей стороне.

– Итак, мы подходим к главному, к «Венере». Насколько я подсчитал, со всех предыдущих сделок получилась прибыль примерно в полмиллиона долларов, или около этого. За вычетом оплаты тому типу в Гааге и Фаджи. Но это совсем другое дело. Если венгры готовы продать ее за два миллиона, как работу Тициана, а вы можете перепродать за три – как Джорджоне.

– Это действительно так? – опешила Лиз.

– Конечно. Вероятно, венгры даже не знали, что картину используют для перепродажи. Они просто рады отделаться от нее за два миллиона в иностранной валюте. Все это чепуха – о контрабандном вывозе, охране и так далее. Скорее всего она была ввезена сюда вполне законно. Единственное, венграм еще не заплатили, поэтому охрана могла быть вполне реальной.

Элизабет просто осела в кресле и расхохоталась.

Гарри перестал делать виноватый вид.

– А что здесь, черт возьми, смешного?

Я усмехнулся.

– Это действительно Джорджоне, понимаешь? Мы с Лиз прошлой ночью изменили свое мнение о картине. Конечно, для вас это ничего не меняет, вы так и так получили бы свой миллион. Вам только нужно было, чтобы кто-нибудь удостоверил картину, как произведение Джорджоне. И это нас едва не погубило, понимаешь? Карлос думал, что Лиз будет отстаивать свою точку зрения про авторство Тициана. Поэтому он приготовил хорошенькую уединенную квартирку, где все было готово для маленького парного самоубийства.

Лиз снова наступала.

– Но, предположим, я подтверждаю авторство картины прошлой ночью, или хотя бы говорю, что это сделаю?

– Тогда ничего. Вокруг радостные улыбки и мы получаем билет первого класса домой.

– Но… а если мы мертвы, как заставить Манагуа принять эту картину за Джорджоне? Он что, собирался пытать нас, чтобы мы подписали сертификат?

– Не думаю. Но разве не прекрасное совпадение? Я имею в виду, что когда вы получаете выгодное предложение на действительно великую картину, а собственного эксперта нет, то – сюрприз из сюрпризов – оказывается, что вы остановились в одном отеле со всемирно известным экспертом Гарри Барроузом. В Манагуа наверняка о нем наслышаны. Итак, пусть он и подпишет сертификат. Черт, Гарри, вы должны были остановить все это.

Элизабет взглянула на него и заявила:

– Вы подлец, Гарри.

Он встал.

– Берт, с меня хватит ваших росказней. Донна Маргарита, теперь я могу откланяться?

Ее глаза метали темное пламя.

– Нет. Если вы и вправду замешены во всем этом, тогда оставайтесь и слушайте. Вы крадете мои деньги и портите мою политическую карьеру. Сядьте. Сядьте!

Он не столько сел, сколько был сбит с ног. Так или иначе, он остался.

Я примирительно заметил:

– Ладно, все не так страшно. Я имею в виду, коллекция почти в порядке. Что касается «Венеры», то это подлинный Джорджоне. Кордова вполне мог быть Кордовой, только Гарри знает это наверняка, а он не заговорит. Все что вам надо, это прекратить анализы картины Ван Гога. Это будет нетрудно. А мы с Лиз тоже не станем болтать, все, чего мы хотим – это выйти из дела.

Теперь все смотрели на меня. Я продолжил:

– Я так понимаю, вы ждете объяснений по поводу Карлоса, верно?

Донна Маргарита осторожно спросила:

– Вы не хотите идти в полицию?

Я пожал плечами.

– Он собирался убить меня; я убил его. Да, я готов дать делу ход, если только все нюансы с коллекцией будут улажены. Но ведь Гарри в этом большой специалист.

– Берт, ты располагаешь фактами, чтобы доказать все это? – спросил Гарри.

– Об этом типе – практически все.

Он снова повеселел, вернулись его бесконечная вежливость и вкрадчивость.

– Берт, если ты в самом деле убил человека, я ничего не могу поделать.

Я прогнулся на стуле и сунул правую руку в боковой карман, так небрежно, как только мог.

– Ну, а теперь Гарри, я скажу тебе главное. Я хочу вступить в твой бизнес. Я имею в виду искусство. Ты можешь стать моим первым клиентом. Я хочу продать тебе Джорджоне.

Больше он виновато не улыбался. На улыбку не осталось и намека. Спустя какое-то время он хрипло выдавил:

– Ты никогда не вывезешь ее из страны.

– Я это делал и раньше. Может, мне понадобится немного больше времени, но если я ее не вывезу, тогда видит Бог, я отправлю ее в плавание по проклятому голубому Дунаю.

Он подался вперед и напрягся. В качестве предостережения я вынул из кармана «браунинг».

– Я могу снять телефонную трубку, – сказал он, – и доложить об украденной картине раньше, чем ты уберешься из отеля.

– Да? Ты можешь доказать, чья она? Что я имел к ней какое-то отношение? Можешь доказать, что она вообще существует? И еще одно, Гарри, я знаю, что она не застрахована. Этого просто не могло быть из-за способа ее доставки. Поэтому тебе просто придется ехать назад в Будапешт к твоим дорогим друзьям и сказать: «Извините, товарищи, но у меня ее увели.» Давай согласимся, что мы забыли те два миллиона, которые я тебе должен.

По лицу его мелькнула тень улыбки, но не виноватой.

– Товарищи тебя не забудут, Берт.

– Может быть. Если они поверят, что такая букашка, как я, мог отобрать ее у такого большого злого волка, как ты. Нет – ты тот, кому ее доверили продать. Ты – единственный, с кого вычтут ее стоимость. Для тебя они припасут хороший гостинец, приятель.

Это походило на стрельбу по бутылке с пятидесяти ярдов: ты стреляешь, стреляешь, и ничего не происходит, и вдруг – ее уже нет…

Гарри сразу постарел лет на десять.

– Ладно, Берт, так что же мы будем делать?

Я глубоко вздохнул и взглянул на Лиз. Она наблюдала за нами, по-птичьи склонив голову набок.

– Ну, для начала нам нужно сотрудничество донны Маргариты. Потом ты должен избавиться от Карлоса. В нем большой кусок свинца, поэтому можешь устроить ему, например, автомобильную катастрофу. Просто отделайся от него. Я полагаю, что никто скучать о нем не будет, верно?

Донна Маргарита сосредоточенно хмурилась:

– Возможно никто, но…

– В конце концов, можно упаковать его сумки, отправить их и выписать его из отеля. Полагаю, таким образом его можно пока подержать в живых. Можно посылать телеграммы на его имя, а потом, недели через две, сказать Манагуа, что Карлос вышел из дела. Вряд ли они будут беспокоиться, находясь так далеко.

Донна Маргарита продолжала смотреть довольно подозрительно. Да, не каждый день тебя просят помочь в таком деле, как убийство. Хотя, если подумать, это второе убийство за две недели.

Я повернулся к Гарри.

– Далее, я хочу, чтобы ты рассчитался с этой квартирой. Ведь это ты определил нас туда, Карлос не настолько хорошо знал Вену. Поэтому теперь ты от нее и отделывайся. И если наши имена сейчас зарегистрированы, я хочу, чтобы их там не было.

Он со скучающим видом кивнул.

– И еще одно – пятьдесят тысяч фунтов, пожалуйста.

– Что?

Я повторил. Лиз весьма удивилась и села прямо.

Гарри рявкнул:

– Какого черта!

– Эксперт берет процент, не так ли? Вот это наш процент.

– Господи Иисусе! Я избавляю тебя от обвинения в убийстве, а ты хочешь получить с этого навар!

– А кто меня подставил? Предположим, я был бы пай-мальчиком и не сломал вашу игру с подстроенным самоубийством. Тогда ваша взяла. Но теперь можешь назвать это возмещением убытков, компенсацией, или как тебе больше нравится. А я называю это пятьюдесятью тысячами фунтов стерлингов, наличными, как только откроются банки. Я хочу уехать из Вены к ленчу.

Гарри медленно, ни на кого не глядя, покрутил головой. Он просто безнадежно искал чуда, ему хотелось, чтобы все это скорее кончилось, чтобы все куда-нибудь провалились. Затем он выдавил:

– О, черт, ладно.