Не выдержав мерзкого вкуса, я хватанула полон рот снега, пожевала и выплюнула тягучую зеленую горечь. После нескольких таких процедур стало немного легче, и я смогла успешно завершить упорную борьбу за почетное звание «Кровопийцы года». Равных мне, само собой, не было, но даром это не прошло — мой многострадальный желудок решил весьма некорректным способом напомнить о себе, попросту вывернувшись наизнанку несколько раз подряд, отчего у меня надолго потемнело в глазах…
Дальше было еще интереснее. Кровотечение удалось остановить относительно быстро — хвала любимой бабушке, не жалевшей времени и нервов на обучение заговорам и прочим премудростям такой нерадивой ученицы, как я! Иначе толку было бы от всех моих способностей… Теперь следовало хоть как-то прикрыть раны, чтобы довезти его до пещеры и перевязать как следует. Я, черпая пригоршнями снег, стерла кровь с обнаженного тела и располосовала чистую холстину. Еще некоторое время ушло на то, чтобы на ощупь соединить концы сломанных костей и закрепить все это в сооруженных на скорую руку лубках, а уж потом вволю поупражняться в конструировании повязок, несмотря на круги перед глазами и отчаянно трясущиеся руки.
Но в тот момент, когда я с глубоким вздохом облегчения кое-как распрямилась, потирая онемевшую спину, Дин перестал дышать. Нет, ну видали вы такое свинство?!! Я, не веря своим глазам, уставилась на обмякшую фигуру, потом, опомнившись, опять упала на колени возле него и тронула за шею — пульс хоть и бился еле-еле, но все-таки был, а вот с дыханием полный крах! Высказавшись по этому поводу коротко и очень энергично, я с трудом разжала его крепко стиснутые челюсти, вдохнула поглубже и старательно воспроизвела все, чему нас учили на практических занятиях по оказанию первой помощи. Трудно сказать, сколько я билась над этим полутрупом, — все было бесполезно! И тогда, захлебываясь едкими слезами отчаяния и ярости, я со всей дури отвесила ему оплеуху и в сердцах выругалась так, что дракон зажмурился и сунул чешуйчатую морду под крыло…
Уж не знаю, что именно в конце концов подействовало, но по забинтованному телу пробежала дрожь, и Дин, хрипнув пару раз, раскашлялся, забрызгав алыми каплями горячей крови меня и все вокруг, и беспорядочно, со всхлипами задышал, а я обессиленно рухнула рядом с ним. Полностью отключиться не дал Гром. Деликатно ткнув меня носом в плечо, он своим раздвоенным гладким и горячим языком аккуратно прошелся по моей щеке и громко клацнул челюстями прямо над головой.
— Слышу, сейчас…
Я с трудом села, зачерпнула горсть снега и отерла и без того мокрое лицо. В левом виске часто и больно стучало, перед глазами суетливо мельтешили черные колючие мушки, вокруг все качалось и двоилось. Пыхтя и чертыхаясь на чем свет стоит, я поднялась на ноги и была вынуждена тут же ухватиться за изогнутые шипы, украшавшие драконьи скулы, потому что мои коленки подгибались буквально в обе стороны.
Просто не представляю, сколько времени прошло, пока я с помощью Грома закатала бесчувственное и отнюдь не маленькое тело в одеяло и после многочисленных неудачных попыток под мои затейливые комментарии все-таки затащила его на спину дракона, которой помогал по мере сил. Солнце давно успело уйти за лесистый гребень высокой горы, и в узком ущелье было сумрачно и холодно, что меня больше всего и подгоняло. Мне-то впору было раздеваться по самое некуда — настолько я упарилась во время всей этой возни, а вот за парня всерьез одолевало беспокойство.
В конце концов я тоже вскарабкалась на дракона, привязала ценный груз к себе и сделала своему союзнику краткое, но строгое внушение: чтобы летел ниже и ровнее, поскольку мне и одной-то без привычки удержаться на чешуйчатой спине будет непросто, несмотря на приспособления, а уж с таким «довеском» я и последнее «…!» сказать не успею. Гром покивал, огляделся и вперевалку зашагал вверх по более пологому склону. Уже стоя на вершине той самой горки, с которой мы с Ворхом скатились пропасть времени назад, он еще раз оглянулся, словно стараясь получше запомнить это неприветливое местечко, плавно взмахнул огромными перепончатыми крыльями и мощным рывком оторвался от земли.
Новое место жительства я сама в жизни бы не нашла! Дракон долго петлял по ущельям, часто сворачивая в одному ему известные распадки, причем почти все время шел на бреющем полете, едва не зацепляя крыльями верхушки заснеженных деревьев и островерхие скалы. Как уж он ориентировался — не знаю, для меня все эти последствия древних природных катаклизмов были, что называется, на одно лицо, да и проблемы волновали совсем другие. Например, как бы не сверзиться с покатой драконьей спины по причине слабости и страшной силы головокружения. Или — насколько сильный и быстродействующий яд у… черт, опять забыла, как называется та летучая сволочь!..
Ворх выскочил навстречу плавно приземлившемуся Грому и, еле слышно поскуливая, помог мне распутать узлы. Сначала мы осторожно спустили на снег ценный груз, потом я кое-как сползла сама. Меня опять мутило, хотя до сих пор я была уверена, что мой желудок остался на той поляне, и очень хотелось лечь, даже просто упасть — все равно куда и с какой высоты, лишь бы не шевелиться. Да где там! Все только начиналось…
Как мы распаковывали пострадавшего и промывали рваные, резаные и кусаные раны каким-то едким травяным настоем, который успели состряпать шушки, — отдельная страшная история. К тому же иногда возникали сложности, наверняка не описанные ни в каких наших учебниках по медподготовке…
Я осторожно размотала насквозь пропитавшиеся кровью бинты и осмотрела располосованные руки.
— Ворх, как бы мне до тех шипов добраться?
Волк задумчиво покрутил головой и, решившись, ткнул носом в кровоточащую рану поменьше. Лежащее тело непроизвольно дернулось, кулаки сжались, и предплечья Дина тут же украсились выростами, по два на каждом: один ближе к запястью, другой — к локтю. Чуть изогнутые, сантиметров по тридцать «кинжалы» были серьезно повреждены. От правых остались обломки, левые были выкорчеваны, что называется, с мясом.
Я быстро вытащила несколько длинных, острых как стекло полупрозрачных отломков, промыла зияющие раны и тщательно забинтовала все заново.
Потом были спешные раскопки недр моей безразмерной сумки в поисках косметички. Обнаружив так и не выложенную катушку с двумя иголками, я с облегчением перевела дух, выбрала иглу потоньше и опалила ее на огне свечи. Понадобилась еще длинная нить, вытянутая из новой холстины, мой пинцет для бровей и добрых полчаса времени, пока длилась обезболивающая манипуляция и «вышивка крестиком» по живому телу под свои приглушенные непечатные комментарии по поводу мелко дрожащих рук, длины и глубины раны и того, кто ее нанес.
На десерт пришлось перебирать заново «конструктор» из переломанных костей и сооружать новые лубки. И еще — постоянно задействовать свою энергию, чтобы снять боль и остановить кровь, и «скрытое зрение», чтобы правильно совместить кости… Только благодаря шушкам удалось провернуть все это за рекордно короткое время.
Теперь моя воплощенная мечта представляла собой хрипло дышащую мумию, у которой осталась незабинтованной только левая нога ниже колена. Последнее, на что меня хватило, — это с помощью шушек и волка перетащить пострадавшего на лежанку и укутать одеялами, а дальше все вокруг просто расплылось…
И даже ведь пригрезиться ничего не успело — мокрый шершавый язык прошелся по моему лицу несколько раз подряд. Я, не открывая глаз, вяло махнула рукой:
— Серый, сначала целоваться как следует научись, а потом уже приставай!
— У вас одно на уме! — фыркнул уязвленный хищник. — Подожди, вот стану снова человеком, посмотрим, кто кого и чему будет учить!
— Посмотрим, — согласилась я, безуспешно пытаясь отпихнуть наглую мохнатую морду, которая продолжала свое темное дело. — А сейчас чего тебе надобно, старче?
— Ты собираешься и дальше здесь валяться в таком виде?
— Ой, чихала я на виды с корабельной сосны! Дай помереть спокойно!..