—              

Зачем? Всё, что здесь выменяли, мы сложим в подвал под цер­ковью, а на обратном пути заберём. Казаки — народ честный.

После плотного завтрака посол отстоял в церкви раннюю обедню. Ондрей пел на клиросе. Потом они тронулись дальше, к рус­ским пределам.

Измаил-бей вывел караван точно к броду через Оку, возле Белоомута. Вечерело. Решили тут и заночевать. Фряжского гостя опреде­лили на постой к попу, отцу Варлааму.

После обильной трапезы гостей повели в баньку. Синьор Спи­нола подняться на полок не решился и очень дивился столь странным обычаям московитов. Донателло вымыл господина внизу, в большой лохани. А когда синьор Гвидо уснул на поповской постели, Ондрей долго сидел на крылечке, толковал с хозяевами. Они слушали его ис­торию сочувственно.

—             

Страсти-то какие! — молвила матушка Анна Ивановна. — Так вы и шли голые, босые отсюда до самого Крыма? А отец-то твой в какой церкви служил? Архангела Гавриила? Это в Гавриловке, за Рязанью? А мать-то как зовут? Матрёна Ивановна? —спросила попадья и, всплеснув руками, бросилась обнимать гостя: — Ондрюшенька! Племяш ты мой родный! Не помнишь тётку? Да где ж помнить, тебе года четыре было, когда меня за отца Варлама замуж выдали. Жива, значит, сестричка моя старшая!

Гляди, батя, чудо какое! Привел Господь встретиться! Ну, слава Богу! Как же помочь тебе, племяш? Москва бьёт с носка, да слезам не верит. Ну как осердится Государь да положит опалу на твово госпо­дина? Иван Васильевич — грозный царь! Что тогда с Матрёшей станет да с Аннушкой? Племянницу-то в мою честь назвали. Давай, Варла- мушка, думай!

—             

Да что думать-то? — ответил поп. — В Москве у нас един чело­век — мой старший брат Олеша. Ныне отец Анфим, иеромонах Чудова монастыря. Может, и подмогнёт, подскажет выход. Олексей к книжной премудрости с детства был склонен, вот и пошёл в монахи. Собирай, матушка, для него гостинец, а я письмишко напишу брату. Ежели Гос­подь поможет, всё у вас с господином ладно обернётся, тогда передай гостинцы да приветы от нас. А коли что не так, Чудов-то монастырь в Кремле, там все епископы и сам митрополит завсегда бывает. Приго­дится.

Москва

В Коломну приехали на Воздвижение. Измаил-бей сдал посоль­ство московским приставам. Через два дня добрались до Москвы.

«Велика Москва, — думал Ондрей, глядя на бесчисленные церкви и церквушки вдоль Ордынки. — Куда больше Кафы. И вся деревянная».

Только за рекою розовели новеньким кирпичом стены Кремля. Часть башен была в лесах, их достраивали.

В Иноземном приказе, по обычаю, привезённые товары первым осматривал бояре, посланные Великим князем. Десятая часть полага­лась государю как пошлина, «мыт». За остальное платили. Для оценки чужеземных диковин приглашали известных московских купцов.

В сей раз от государя приехал князь Данила Холмский да прибли­жённый государыни знатный грек Иван Рало. Товары смотрели и от­бирали без спешки. К вечеру пришел любимец государев, дьяк Фёдор Курицын, указал определить генуэзца на жительство к воеводе Об­разцу.

Воевода полгода назад отстроил себе новые каменные палаты. В деревянной Москве — редкость. Потому-то государь и направил к нему на постой знатного иноземца.

Синьор было заговорил с дьяком о своём посольстве, но он от­резал:

—

Будет ещё время о делах говорить. Да ты, фрязин, не тре­вожься. Боярин Шеин о тебе государю уже доложил. А быстро у нас на Москве важные дела не решают. Отдыхай.

Синьору Гвидо отвели горницу во втором жилье⁷ с маленьким слюдяным оконцем и украшенной расписными изразцами печью. За каменными палатами располагалась обширная усадьба. Там в простор­ных конюшнях Васька Ворон разместил и всех лошадей. Слуги посе­лились в большой избе, с дворней воеводы.

На другой день с утра, взявши с собой Ондрея, синьор отпра­вился осматривать город. По Варварке вышли к Фроловской⁸ башне. Шатровых наверший на башнях ещё не было. Но и без того огромные стены Кремля и мощные башни за недавно выкопанным рвом пора­зили бывалого итальянца.

—

Такую крепость штурмом не возьмёшь! — сказал он уважи­тельно.

Подойдя поближе, прочли новенькую надпись над воротами, на русском и на латыни:

«Иван Васильевич, Божьей милостью Великий князь Владимир­ский, Московский, Новгородский, Тверской, Псковский, Вятский, Угорский, Пермский, Болгарский и иных земель и всея России госу­дарь, повелел построить. А делал Петр Антоний Соларий, медиоланец, в лето 1491-го».

—

Вот чудо! — воскликнул синьор Спинола. — Пьетро Солари строит Московский Кремль! Надо его разыскать.

Встречный каменщик сказал Ондрею, что фрязин сейчас в Гра­новитой палате. Там, на парадном белокаменном крыльце, они и уви­дели чернобородого итальянца. Яростно жестикулируя, он что-то втолковывал двум русским мастерам.

—

Пресвятая Мадонна! Гвидо Спинола в Москве! Думал ли я, уезжая из Милана на край земли, к медведям, что встречу тебя тут? Как ты попал сюда? — спросил Солари.

Друзья расцеловались.

—

Послан с поручением от банка св. Георгия.

—              

Вот радость — увидеть здесь старого приятеля! А помнишь, как на балу у герцога ты увел у меня из под носа прекрасную монну Ката­рину?

—              

Ты меня чуть на дуэль не вызвал.

—

Обидно стало. Да что ж мы стоим на ветру? Пойдём, встречу надо отметить.

Зодчий приказал мастерам доканчивать работу без него и повёл гостей к себе.

Пьетро Солари занимал две просторные горницы в доме князя Ромодановского. Молоденькая, красивая служанка проворно накрыла на стол, подала пироги, баранину, жареную рыбу. Пьетро достал из сун­дучка заветную бутылку тосканского вина. Ондрей уселся на лавку в уголке, чтоб не мешать. Служанка принесла и ему деревянную тарель с пирогами да кувшин кваса.

—

Что тут делается в Москве? — спросил синьор Гвидо. — Рас­скажи поподробнее. Мне ж переговоры вести со здешним государем.

—

Переговоры-то ты будешь вести с боярами и с дьяком Курицы­ным. Здешний государь допускает до себя лишь послов императора или литовского короля. Повезёт, даст тебе аудиенцию при отпуске. Да не смущайся! Послы шведского короля два года ждали встречи с Великим князем. Но так и подписали договор, не увидав Иоанна.

Московиты очень горды. Император предложил Иоанну коро­левский титул. Тот отказался!

Дескать, Великий князь Божьей милостью наследовал Державу Русскую от своих предков и поставление имеет от Бога. А поставления от иной власти никогда не хотел и не хочет!

А ведь ещё его отец платил за ярлык на княжение хану Золотой Орды.

—              

Что за человек этот Курицын?

—

Фёдор Васильевич в большой чести у государя. Можно сказать, канцлер. Умён, опытен, латынь выучил. Царь ведёт большую политику. И делает её дьяк Курицын. При Иване Васильевиче Московское госу­дарство увеличилось почти втрое. Главное, он порушил систему удель­ных княжеств. После присоединения Новгорода и Твери да победы над Казанью титул «государь всея Руси» стал весомым. Конечно, боль­шая часть Руси пока ещё под властью Литвы. И Великому князю при­дётся немало потрудиться, чтобы вернуть себе эти земли. Но он создаёт постоянную армию вместо былых княжеских дружин. И дьяк Курицын — его первый помощник.

—              

А что за интриги при княжеском дворе?

—              

Хватает! Государь немолод. Кто станет наследником? Вот глав­ный вопрос здешней политики. Старший сын, Иван Иванович, в про­шлом году помер. По обычаю наследником должен стать внук Дмитрий. За это ратует партия невестки государя, Елены Стефановны, дочери молдавского господаря. Слышал я, что и Курицын поддержи­вает Дмитрия. Да царица Софья против. Её старшему сыну, Василию, — двенадцать лет. На три года старше Дмитрия. Тоже претендент на царство. Царица хитра и в интригах не новичок. В Риме прошла хо­рошую школу. Кто возьмёт верх — неясно. Будь осторожен, не ошибись.