Прочие детишки в поселке Лэма недолюбливали. Хотя он искренне пробовал подружиться. Обычно Лэм небрежной походкой подходил к очередному чучелу в очках и косичках и миролюбиво предлагал: «Хочешь, расскажу, чем мальчики отличаются от девочек?». Или к другому чучелу тоже в очках, но без косичек: «Хочешь, научу, как подглядывать в женской бане?». Ответ он тоже получал обычно одинаковый — латинской грамматикой по башке и презрительным взглядом по самолюбию. Тогда Лэм тяжко вздыхал и шел учить «Основы конституционного права республики Конго», а если было тяжко совсем, то «Общие правила аттического стихосложения».

Понятное дело, такая жизнь Лэму скоро осточертела. И он решил сбежать. Будущий диктатор сложил в узелок, сделанный из парадной скатерти, предметы первой необходимости:

Резиновую подушку-думку,

Велосипедный насос,

Надувную голую женщину,

Папины настенные часы с кукушкой,

Мамин фамильный счетчик Гейгера,

А еще: зубную щетку для волос, бензиновую зажигалку на спирту, сменные трусы в «елочку» и носки в «цветочек», скалолазное оборудование для подводного плавания, и набор открыток «Семь чудес в гончарном ремесле».

Потом повесил на гвоздь безразмерные очки, наподдал ногой грамматику Соболевского и удрал на волю через черный ход для дворовых собак.

На воле маленький Лэм пошел, куда глаза глядят, лишь бы никогда больше не видеть поселковое паскудство. Шел он часа два, пока не устал совсем… Думаете, что два часа пешим ходом по тропическим джунглям — это пустяки? Так вы очень ошибаетесь. Это каторжное дело, любой паркур отдыхает. Попробуйте, прогуляйтесь сами! И когда из употребляемых вами слов можно будет составить словарь изощренных нецензурных выражений, вы поймете, что автор нисколько не преувеличивает.

В общем, через два часа похода, употевший Лэм присел на пальмовый пенек отдохнуть. Он развязал узелок, и тупо уставился на груду вещей первой необходимости. Только тут он вспомнил, что забыл положить такой сущий пустяк, как питьевая вода и съедобная еда. Лэму сразу стало тоскливо и голодно. Он надул резиновую женщину, посадил ее к себе на колени и стал жаловаться равнодушной, пустой внутри бабе на жизнь. Через полчаса всхлипываний, всхрюкиваний и шмыганий сопливым носом, Лэм услышал в папоротниковых кустах посторонний шум.

А еще спустя секунд примерно двадцать к нему вышел из джунглей симпатичный, взрослый парень, одетый чистенько, но бедненько. Парень с интересом поглядел сначала на резиновую женщину, потом на велосипедный насос, потом на счетчик Гейгера, потом на часы с кукушкой, потом лицо его приняло несколько обалделое выражение. Однако парень нашел в себе силы не дать сразу деру, а улыбнулся и спросил:

— Вы здесь сами по себе, или ждете кого?

Это был Нестареющий Дик, но маленький Лэм еще не знал об этом. Как и Нестареющий Дик не имел понятия, что разговаривает в данный момент со своим будущим работодателем.

Еще несколько ненужных строк, как стать Пожизненным Диктатором и найти приключения на свою голову. В смысле, продолжение следует. Куда? Да куда придется!

Маленький Лэм посмотрел на взрослого парня, и тот ему понравился. Иначе говоря, вызвал доверие и порыв к откровенности.

— Я здесь сам по себе. А ждать мне некого, кроме погони. Если, конечно, кто-то вообще заметит, что у них пропал ребенок. Вот если бы я был белой акулой, тогда другое дело. Сразу бы всполошились, — поведал о своих бедах Лэм взрослому парню.

— М-да, — ответил тот, и сочувственно вздохнул. — Может, я могу чем-то помочь? Кстати меня зовут Нестареющий Дик. Мне двести семнадцать лет, но это пустяки. Если отбросить цифру двести и оставить семнадцать, то мы почти ровесники.

Глубокомысленное это рассуждение произвело на маленького Лэма самое благоприятное впечатление. Но он тут же спохватился, что с его стороны невежливо было не представиться первым, особенно человеку столь почтенных лет.

— Очень приятно. Меня зовут Лэм, мне уже скоро будет десять. Меньше, чем через год-другой. Но если к моему возрасту добавить цифру двести, то мы тоже почти ровесники, — затем Лэм встал с пня и учтиво поклонился. При этом резиновая женщина упала на колючий куст и со свистом сдулась.

— Это была ваша подружка? — сочувственно спросил Нестареющий Дик и загрустил.

— Нет, это было бесплатное приложение к альманаху «Счастье в твоих руках». И вообще дура она была набитая! — ответил маленький Лэм, и развеселился.

— Ну, в этом она как раз похожа на большинство других, вовсе не резиновых женщин. По крайней мере, исходя из моего собственного опыта, — совсем печально сказал Нестареющий Дик.

— У вас, наверное, большой опыт, — с легкой завистью отозвался Лэм и поинтересовался: — А вы откуда попали на остров? А где вы живете? А вам не скучно одному? А вы любите играть на банджо? А вы умеете стреляться горохом?

От такого обилия вопросов взрослый парень Дик несколько растерялся. И потому отвечал не по порядку.

— А что такое банджо?.. Нет, горохом я не стреляюсь, я его ем… Живу я тут неподалеку, в уютной разборной землянке… Мне не скучно, потому что я не один. Нас много, но все мы разные, когда не одинаковые… Лично я попал на остров в позапрошлом веке, в результате крушения парусника «Барак Абрама». Это его так назвали в честь загородной виллы известного занзибарского работорговца. А плыл он с живым товаром из Антана..-нана..-нари..-ви-ву, тьфу ты, никак не выговорю. В общем, из Мадагаскара в Америку. Северную, не Южную.

Блестящая ответная речь парня заставила маленького Лэма воскликнуть:

— Ух, ты! Если бы мне в школе все так понятно объясняли! А кем вы были на этом «Бараке Абрама»? Наверное, не меньше, чем помощником капитана?

Только тут, произнеся эти слова, маленький Лэм обратил внимание НА… и осознал ЧТО…

Обратил он внимание на то, что его собеседник, именующий себя Нестареющим Диком, был черным как дыра, афро? (Американцем, что ли? Впрочем, до Америки-то он не доплыл). Ладно, к черту! Надоело! Короче, оказался он обычным негром, черным как гуталин, и кудрявым, как выставочный пудель. Поэтому Лэм осознал, что вопрос его был не столько глуп, сколько, по меньшей мере, бестактен. Кем еще мог быть негр на рабовладельческом судне, как не одним из тех лиц, которыми владел Абрам из Барака, и кто путешествовал через море по плацкартному билету в душном трюме!

— Простите меня, пожалуйста! Но когда живешь один среди людей, то и дело рискуешь ляпнуть какую-нибудь пакость, — признался чистосердечно Лэм. Но не удержался и опять спросил:

— А у бывших рабов могут быть друзья? Например, бел… — тут впервые в жизни маленькому Лэму пришлось прикусить длинный язык, чтоб тот не сболтнул его настоящие мысли. Впоследствии этот прием очень пригодился будущему диктатору. — Я хотел сказать, такие умные и черные люди, как вы, могут дружить с теми, кто не такого увлекательного цвета кожи?

— Еще как могут! — гордо ответил Нестареющий Дик. Он, кажется, мудро пропустил мимо ушей опасные намеки Лэма, если вообще понял из них хоть полслова. — Например, у меня есть близкий друг совершенно другого цвета. Ха-ха, каламбур! Друг другого цвета! — взрослый парень Дик ненатурально заржал. — Совсем как вы. А зовут моего друга Невменяемый Том. Он классный парень и весельчак, каких мало.

— Ясно, что Том. А почему он Невменяемый? — с опаской поинтересовался маленький Лэм.

(Очередная сноска. Прошу заметить. Что маленького Лэма нисколько не удивил и не обеспокоил возраст Нестареющего Дика, напротив Невменяемый Том вызвал у мальчика тревогу. Это оттого, что возрастом, тем более почтенным, никого нельзя напугать, кроме страхового фонда, вынужденного платить вам пенсию из своего кармана. А понятие «Невменяемый» наводит на ассоциации с драками в пабах, пререканиями с полицией, подзатыльниками и прочими нехорошими делами. Конец сноски).

Опасения Лэма не замедлили подтвердиться.

— Невменяемый он потому, что наш Том много настрадался в жизни. С ним плохо обращались в детстве, он попал в дурную компанию, а сразу затем в каторжную тюрьму сверхстрогого режима. Откуда сбежал, украв с крыши девять ярдов рубероида и соорудив из них плот. Ах, да, я забыл сказать. Каторжная тюрьма находилась на острове Кальматрас, или Алькатрас, не помню. Да и не суть дело.