— Ну вот что, мистер X.! Вы меня знаете. Рокси Мэллой не чистит канализацию, не берется за потолки и не разводит сплетни!

Сказала как отрезала. Малиновый бантик на замке.

— Неужели… беременна? — Я в ужасе пятилась к стене, пока не была остановлена портретом архиепископа Кентерберийского. — В ее-то возрасте? Да ей же, если не ошибаюсь, под семьдесят!

Сама знаю, что сморозила глупость. Но разве не кормит нас подобными историями желтая пресса и… Библия? Достаточно вспомнить многострадальную Сарру. Пока приятели похлопывали ее муженька по плечу, нашептывая, что место в Книге рекордов Гиннеса ему не светит, супруга на десятом десятке училась кормить младенца грудью.

Миссис Мэллой подавилась смешком:

— Эдна? И на сносях? Шутить изволите, миссис X.? Альберт-то ее, покойник, уж лет тридцать как на небесах свободу празднует. Да если б какой смельчак вздумал опустить ручку куда не следует, Эдна оторва… гм… отправила бы его петь сопрано в церковном хоре мальчиков. Любого, кроме старины Джонаса. Миссис Вуд к нему неровно дышала еще цыпленочком лет пятидесяти. Ну ладно… — Рокси любовно оглядела себя со всех сторон в громадном трельяже. — Раз уж вы меня из исподнего вытряхиваете… Так и быть, скажу…

— Ну? Не томите, миссис Мэллой! — Пока я умасливала великую молчальницу, Бен нет чтобы помочь — все косился на прикрытую дверь в гостиную Роуленда. Судя по доносившимся оттуда звукам, очередное собрание "Домашнего Очага" было в разгаре.

— Сегодня в половине седьмого вечера Эдна Вуд швырнула фартук, собрала свои манатки и была такова! Вот!

— Миссис Вуд ушла от преподобного Фоксворта? Быть того не может. Должно быть, вы что-то напутали, Рокси. Она же на него молилась! Руки стирала в кровь, надраивая полы и накрахмаливая воротнички.

— Вы откуда свалились, миссис X.? Где, спрашивается, торчали? В иглу с эскимосами? — В гневе миссис Мэллой страшна. Сложив руки на животе, она выпятила грудь до опасного состояния воздушных шаров, которые хлебнули водорода больше положенного. — Преподобный мистер Ф. вчера утром отправился на поиски паствы поприлежнее и пастбищ позеленее.

— Уехал? И даже не попрощался?

Архиепископ Кентерберийский, если зеркало не врало, улегся отдыхать. Иными словами, я свернула картину набок.

— Слава тебе господи! Миссис X. опомнилась. Именно так. Из Эдны не больно-то вытянешь, но уж я расстаралась. Святой отец Ф. получил тепленькое местечко в Кенте. Неожиданно, что и говорить. С ними, с преподобными, всегда так. Вырастут из сана — и поминай как звали.

Пол ушел из-под ног. Уцепившись за Бена, мое тело с грехом пополам устояло, но сказать то же самое о душе было бы наглой ложью.

Нет больше отца Фоксворта. Звучит кощунственно. Осиротела церковь Святого Ансельма. Какое жестокое наказание для меня за несколько пропущенных воскресных месс…

— А в чем причина столь внезапного отъезда? — Заложив руки за спину, Бен мерил шагами ковровую дорожку — ни дать ни взять председатель.

Миссис Мэллой кокетливо взбила двухцветную шевелюру.

— Не в обиду будь сказано, мистер X… Подозрения кой-какие имеются, но они останутся при мне.

— Надеюсь, — каркнула я, — церковные пожертвования не пропали?

— Опомнись, Элли. — Муж встряхнул меня за плечи и начал расстегивать плащ. — Преподобный Фоксворт — сама чистота. Помнишь, как он разнес азартные игры?

— Да… Да, конечно… — У меня закружилась голова — не столько от тоски по навсегда ушедшим дням, сколько от безжалостных действий Бена. Чтобы снять шарф, он не придумал ничего лучшего, чем раскрутить жену, как тряпичную куклу. — Милый, милый Роуленд… Прочитал чудную проповедь, и все без толку. Прихожане словно с ума посходили, делая ставки на наших близнецов. Те, что поставили на королевскую двойню, неплохо набили карманы. Все понятно! Епископу донесли о безбожных пари, и в приступе религиозной ярости он сослал нашего Роуленда, этого святого человека, в дебри Кента! Я одна во всем виновата! Неудивительно, что он даже попрощаться не захотел.

— Ну-ну, котик, — засюсюкала миссис Мэллой. У меня глаза на лоб полезли. Рокси расщедрилась на доброе слово? Взглянуть бы на того рака, которому приспичило свистеть, не дожидаясь конца света. — Чего уж так казниться. Поговорите с новым викарием. Оно и полегчает.

Уже и замену прислали! Вслед за волной стыда накатил девятый вал воспоминаний. Наше с Беном венчание… крестины близнецов… да мало ли их было, радостных и печальных событий, связанных с отцом Роулендом. Клянусь, до гробовой доски не забыть мне нашей дружбы. А запах трубочного табака всякий раз будет напоминать о сутане Роуленда, пропахшей этим ароматнейшим из всех фимиамов.

— Бывает, что и на переправе коней меняют. — Бен повесил свое пальто вместе с моим плащом.

— Золотые слова, мистер X. — Рокси вцепилась в лиф платья и как следует дернула вниз. Порядок. Половина бюста выползла наружу в соответствии с личными нормами миссис Мэллой. — Перемен хватает. Сперва миссис Вуд умотала, освободив для меня местечко. Следом мисс Шип получила от ворот поворот! Ох и зрелище, доложу я вам. Наша мышка закатила такое представление — куда там театру "Ройал"! Рокси Мэллой среди почитателей мисс Шип не числится, сами знаете, но увольнение органистки выйдет викарию боком, помяните мое слово. В воскресенье на мессу явятся одни дамы, а наши братья во Христе выставят пикет на церковном дворе.

Очень даже может быть.

— Однако не время слезы лить. Долг зовет. — Взметнув пурпурное знамя кружевного фартучка, миссис Мэллой удалилась на кухню, а меня Бен силком потащил к гостиной.

Я упиралась как могла, но от судьбы не уйдешь. Сейчас откроется дверь в комнату, с которой столько связано. Роуленд был моим первым другом в Читтертон-Феллс… Сама мысль о знакомстве с новым викарием вызывала отвращение. Узурпатор. Штрейкбрехер. Да простит святой отец Фоксворт свою недостойную прихожанку. Иных слов в адрес его преемника у меня не нашлось.

Наспех пристегнув фальшивую улыбку, я оказалась в гостиной, где ничего не изменилось с прошлого собрания "Домашнего Очага". Все так же ломились от книг полки, и так же подпирали стену неимоверных размеров часы; все те же диванчики изнемогали от жары под монашески коричневыми пледами, те же истертые половички шуршали под ногами, и оксфордский собор Рипон-Холл все так же безмолвно взирал на нас с полотна над камином.

Хотя нет, приглядевшись, я обнаружила кое-какие новшества. В вазе на комоде расцвели шелковые маки, а всякую всячину в серванте сменило нечто загадочно стеклянное, подозрительно смахивающее на хрустальный шар для гаданий.

Председателю славного собрания было не до обстановки. Снова и снова пересчитывая гостей, он приходил к неутешительному выводу: как ни считай, хоть справа налево, хоть наоборот, больше четырех не выходит. Доктор Мелроуз с супругой и… неужели? Так и есть. На диванчике у окна примостился разноглазый слесарь Джок Бладжетт со своей прекрасной половиной, той самой сиреной, чьи неотразимые чары оставили меня без стиральной машины.

Убедившись, что и по углам гостиной никто не прячется, Бен расстроился, как лектор в Гайд-парке. Я же совершенно сконфузилась. Народу было слишком мало, чтобы не заметить героев дня…

В двух шагах от камина, с чашкой чая на ладони полусогнутой руки, застыл викарий из викариев — готовый типаж для съемок кинофильма о нелегкой судьбе священника. Почти плешивый, сухопарый, слегка сутулый и близорукий. Задумчиво взирающий на грешный мир сквозь толстые стекла старомодных очков в проволочной оправе.

Супруге викария, стоявшей, как и полагается, чуть позади, самое бескомпромиссное жюри с ходу присудило бы почетный титул "столпа церкви". И правильно. На таких классических женах держится большая часть христианства. Облик неприметный и основательный. Пепельные жесткие волосы, сбитые в нечто среднее между прической и фетровой шляпкой. Пиджак с жилетом цвета беж и юбка в мельчайшую клетку не допускают сомнений в том, что их хозяйка мастерски справится с организацией летней ярмарки и рождественского базара. При ней не будет проблем с покрывалом для алтаря; она станет хозяйкой в церкви Святого Ансельма так же, как и в доме моего дорогого Роуленда…