— Едва ли мне что-то покажется бурным после того, что с нами произошло. Думаю, будет разумно, если мы оба поспим. Не нужно благородных жертв, просто ложитесь и отдыхайте.

— Уверяю вас, я спал и в гораздо худших условиях, чем это купе.

Симона последовала совету маркиза, свернула плащ и положила под голову, но отказалась укрываться его плащом, уверяя, что ей не холодно. Она настояла, чтобы маркиз тоже использовал плащ как подушку. Маркиз согласился, и они оба достаточно комфортно устроились на широких диванчиках.

Закрыв глаза, Симона подумала, что никто не поверит в то, что с ней произошло и происходит сейчас. Это так волнующе, так захватывающе! Она здесь, наедине с маркизом — и никто их не потревожит.

«Это так чудесно», — думала она с замиранием сердца.

Когда поезд прибыл в Гамбург, Доркинс нанял экипаж, и они поехали в порт. Яхта находилась там, где маркиз приказал капитану стать на якорь.

Симоне не терпелось подняться на борт. Она была уверена, что яхта маркиза в какой-то мере отражает его сущность. Так оно и оказалось.

Девушка вошла в кают-компанию. Там было очень красиво. Убранство, мебель — все соответствовало яхте такого класса.

Маркиз был занят. Он отдавал распоряжения, улаживал необходимые формальности с таможенной службой порта. И вот двигатели наконец загудели — и «Морской конек» медленно вышел на середину реки.

Симона решила переодеться. Она спросила стюарда, где ее каюта.

— Камердинер его светлости уже там, мисс, — ответил тот.

Симона спустилась вниз. В главный коридор выходило восемь кают. Дверь одной из них была открыта, и она увидела Доркинса, который раскладывал ее вещи.

— Мы справились, мисс! — сказал он, когда Симона вошла.

— Это просто замечательно! — согласилась она. — Сколько времени потребуется, чтобы выйти в море?

— Около двух часов, мисс, — ответил камердинер, закрывая шкаф.

Симона снова отметила про себя, насколько он умело обращается с ее вещами.

— Не хотите прилечь, мисс? — спросил он. — Или переодеться?

— Пожалуй, переодеться, — ответила девушка. — Думаю, его светлость захочет позавтракать.

—Уотсон уже завтракает, — усмехнулся Доркинс. — Я никогда не видел, чтобы такой тщедушный на вид человек ел так много и так быстро!

Симона рассмеялась. Но в глубине души она ужаснулась: немцы морили пленника голодом! Ведь это тоже своего рода пытка.

Доркинс откланялся.

Девушка сняла платье, в котором путешествовала, и надела более легкое и нарядное, полагая, что день будет жарким. Она надеялась, что будет стоять с маркизом на палубе и он расскажет ей о тех местах, мимо которых они будут плыть. «Я останусь с ним наедине! И нам никто не помешает!» — думала она.

Было довольно рано, и Симона была уверена, что ни барон, ни графиня еще не подозревают, что маркиз уехал. Когда они прочтут письмо, им придется притворно сочувствовать по поводу болезни ее отца, а на самом деле — скрипеть зубами от злости, что их афера не удалась.

— Мы их перехитрили, — не без пафоса произнесла Симона.

Умывшись, она глянула на себя в зеркало и с надеждой подумала, что, возможно, маркиз находит ее привлекательной.

Она так боялась, что маркиз всерьез увлечется графиней. Но теперь она знала, что он намеренно вводил ее в заблуждение, чтобы не вызвать подозрений и вызволить Уотсона.

«Он такой сообразительный! Такой умный! — говорила себе Симона. — Мне будет его так не хватать, когда я вернусь домой!»

Симона вдруг подумала, о чем именно из своих приключений она сможет рассказать родителям. Наверное, они будут шокированы, узнав, что на ней не было ничего, кроме костюма для ныряния, и что ей пришлось лезть сквозь вентиляционное отверстие. В то же время она принесла немалую пользу своей стране, и отец наверняка будет ею гордиться. Ему также интересно будет послушать о том, как кайзер, придя в восхищение от ее рук, даже перестал расспрашивать маркиза о новом оружии.

«Нет, такое можно только прочитать в каком-нибудь романе!» — подумалось ей.

Заходя в кают-компанию, Симона надеялась, что маркиз присоединится к ней, но стюард сказал, что он все еще на мостике с капитаном.

— Надеюсь, вы не откажетесь позавтракать, мисс, — сказал он. — Я доложу его светлости, что завтрак подан.

Симона заметила в углу салона накрытый стол, но ее внимание привлекло стоящее в противоположной стороне бюро. По его резным золоченым ножкам можно было предположить, что относится оно к эпохе Регентства. А изящный золотой письменный прибор на нем, вероятно, был подарком в честь какого-то знаменательного события.

Долго ждать не пришлось. Маркиз пришел к завтраку в белых брюках и морском кителе с позолоченными пуговицами.

— Вот мы и возвращаемся домой, — радостно улыбнулся он Симоне. — Как только выйдем в открытое море, можно будет расслабиться и наслаждаться путешествием.

— Стюарды уже подают завтрак. Я слышала, мистер Уотсон готов разорить камбуз?

Маркиз рассмеялся:

—Я велел ему не снимать женского платья, пока мы не окажемся в нейтральных водах. После этого он может снова стать самим собой.

— Замечательная маскировка! — признала Симона. — Доркинс великолепно подобрал необходимую одежду для образа камеристки.

—Доркинс, несомненно, настоящий гений, — отвечал маркиз. — Я бы без него не справился. Он посмотрел на Симону и добавил:

— И без вас тоже. Так что это полностью ваш с ним триумф, а не мой!

Щеки Симоны тотчас залились краской. Маркиз подумал, что уже давно не встречал женщину, которая бы так краснела. И которой бы это так шло!

Однако он не хотел смущать девушку множественными комплиментами и пригласил Симону за стол.

— Не могли бы вы налить мне чашку кофе, — попросил маркиз. — Я, как и вы, по всей видимости, очень голоден.

По его сигналу стюард принес блюда с яйцами, беконом и свежей рыбой.

Они завтракали молча, лишь изредка поглядывая друг на друга, а когда закончили, маркиз сказал:

— Мы идем довольно быстро. Не хотите ли подняться со мной на палубу?

— Конечно, хочу. И очень хочу, чтобы вы рассказали мне о тех местах, мимо которых мы проходим. У меня такое чувство, что я больше никогда их не увижу.

— Могу сказать то же самое, — согласился маркиз. — Думаю, нам не скоро удастся посетить Германию. Они, конечно, поймут, что это мы освободили Уотсона и увезли его с собой.

— Но ведь они первые похитили его, — запротестовала Симона, — так что пусть пеняют на себя.

— Вы правы, но кайзер не любит, когда расстраивают его планы. Думаю, не следует недооценивать его как опасного противника.

— Вы пугаете меня! — призналась Симона.

Они вышли на палубу. Уже вовсю сияло солнце, и река серебром сверкала вокруг яхты. «Морской конек» выглядел весьма внушительно, и пассажиры встречных судов провожали его взглядом и махали вслед.

Берега, мимо которых они проплывали, казались Симоне необыкновенно красивыми.

Маркиз обращал ее внимание на шпили знаменитых соборов, показал несколько загородных поместий, в которых ему доводилось бывать.

Река становилась все шире. Они приближались к выходу в море, и Симона хотела постоять на носу яхты и собственными глазами увидеть большую воду, но солнце уже поднялось высоко и палило нестерпимо.

Не говоря ни слова маркизу, она подошла к стюарду и спросила, нет ли на яхте тента от солнца. Если нет, она пойдет к себе в каюту и наденет шляпу.

—Думаю, у нас есть тент, — ответил стюард, — я сейчас найду его для вас, мисс.

— Большое спасибо.

Она вернулась в кают-компанию. Ей захотелось подробнее рассмотреть письменный прибор, и едва она дотронулась до него, как в салон вошел маркиз.

—Через несколько минут мы выйдем в Северное море, — сказал он. — Теперь можно и расслабиться!

Говоря это, он подошел к бюро, достал из кармана кителя револьвер и положил его в один из многочисленных ящиков.

—Я рассматриваю ваш письменный прибор, — сказала Симона. — Наверняка это чудо преподнесли вам за какие-то выдающиеся заслуги!