— Пакет возьму завтра. А как твоя фамилия?

Вместо ответа в дверь сильно загромыхали. Запоры оказались прочными. Потом послышалась возня у окна, плотно закрытого ставнями. Потоптавшись несколько минут у порога, незнакомцы ушли. А Михаил Васильевич напряженно вглядывался сквозь щель. Из-за наступившей темноты трудно было кого-либо опознать. Только и приметил, что один из троих припадал немного на правую ногу.

Сразу почему-то подумалось о животноводе, рыжебородом Парфентии с блудливыми глазами. Вспомнилось и такое: при встрече тот шапку скинет, а в лицо не смотрит.

На следующее утро Лабузов приехал на ферму. Парфентий разносил корм молодняку:

— Доброе утро, товарищ начальник! — наигранно весело приветствовал Парфентий Лабузова и скосил взгляд мимо него. Михаил Васильевич расспросил его о падеже за истекшую неделю, о том, много ли припасено кормов, как спорится работа. Парфентий спокойно отвечал на все вопросы.

Лабузов почувствовал, что Парфентий играет, не такой уж он словоохотливый в жизни, каким рисуется нынче. А когда тот пошел за кормами, Лабузов окончательно утвердился в своем подозрении: вечером приходил к нему с недругами он!

Но как его обезвредить? Отлично понимал: если не сделает это теперь, то, возможно, потом будет поздно. И, прежде всего, надо было установить, с кем связан Парфентий.

Так, в раздумье, Лабузов постоял несколько минут, а когда Парфентий возвратился, поинтересовался у него, далеко ли ему отсюда добираться домой. Михаил Васильевич заметил, как в прищуренных глазах Парфентия заиграла хитринка.

— Может, начальник, ко мне в гости пожалуете? — Наигранно вежливо пригласил Парфентий. — Милость такую окажете! Встречу с радостью, как положено честному труженику.

— А дома еще кто есть? — осведомился Лабузов, внимательно наблюдая за выражением его лица.

— Никого, товарищ начальник, в одиночестве жизнь свою коротаю. — Парфентий тяжело вздохнул. — Сам, одинехонький как пень!

— Приду, только не сегодня, дел по горло, — пообещал Лабузов.

Узнав адрес Парфентия, он решил нагрянуть к нему неожиданно. Интуиция подсказывала ему, что Парфентий обязательно проинформирует своих сообщников о разговоре с ним и те надлежащим образом подготовятся к встрече.

День постепенно угасал, а Лабузов домой не спешил, он направился к Парфентию. Еще издали заметил его с двумя незнакомыми мужчинами. В дом вошли только двое, третий же свернул в сторону и удалился. Выждав некоторое время, Лабузов подошел ближе, осторожно заглянул в окно, однако ничего не увидел, окно было плотно завешено. Тогда постучал в дверь. Хозяин, уверенный в том, что возвращается третий из его компании, не спрашивая кто стучит, открыл дверь. Когда же перед ним оказался Лабузов, от неожиданности лицо его застыло в испуге. Быстро овладев собой, Парфентий пригласил его войти в комнату. Лабузов пропустил вперед Парфентия и последовал за ним.

За небольшим непокрытым столом сидел незнакомый с редкой бородкой и чистил пистолет. Ничего не подозревая, тот медленно поднял глаза и остановил свой буравящий взгляд на Лабузове.

Теперь все решали секунды, и тут во всей силе проявилась чекистская хватка. Лабузов ловко выхватил из кармана заряженный пистолет и строго скомандовал: «Руки вверх!» Незнакомец не поднял вверх руки, а подобно рыси стремительно бросился вперед, пытаясь схватить руку Лабузова с оружием. А он успел отвести ее, другой рукой нанес нападавшему сильный удар в живот. Охнув, тот присел буквально у ног растерявшегося Парфентия.

Со всеми предосторожностями Лабузову удалось доставить задержанных в милицейский участок.

Третий участник вредительской группы скрылся и несколько дней не появлялся в этих местах. А потом тайно пришел в совхоз к притаившимся там дружкам. В совхозе начались поджоги ферм, отравление кормов ядохимикатами, участились случаи нападения на активистов. Стало ясно: в совхозе действует новая банда диверсантов. Надо было напасть на ее след и ликвидировать.

И вот помог случай. В один из вечеров Лабузов увидел кравшегося к ферме человека с каким-то узелком в руках. «Если это работник фермы, — рассуждал Лабузов, — ему нечего было бы скрытно пробираться туда. Значит…»

Лабузов притаился и стал наблюдать за странным посетителем. Через каждые несколько шагов неизвестный оглядывался и снова торопился к ферме. Там уже никого не было, и, приоткрыв ворота, тот прошмыгнул вовнутрь.

Без промедления Лабузов тем же путем пробрался на ферму и в серой дымке сумерек увидел, как неизвестный что-то рассыпал в корытца. «Враг!» — мелькнуло в голове Лабузова. Крикнув «стой, ни с места!», он бросился к неизвестному. Последний отшвырнул в сторону уже наполовину опустошенный узелок, выстрелил в Лабузова и кинулся к воротам. Пуля со свистом пронеслась над головой Лабузова, но не задела его.

— Стой! — снова потребовал Лабузов, а сам укрылся за столбом.

В ответ прозвучал новый выстрел. Тогда Лабузов сделал рывок вперед. Спотыкаясь и оглядываясь, неизвестный помчался по дороге. И тут был настигнут Лабузовым. Сказалась его спортивная закалка.

Диверсант был обезврежен. Вскоре при его содействии разоблачили и остальных сообщников.

Благодаря чекистской выдержке, находчивости и смелости Лабузова была разоблачена и изолирована опасная шайка, рассчитывавшая своими злодеяниями затруднить мясопоставки рабочим волжского города, подорвать экономику совхоза, посеять панику среди людей.

В служебной аттестации тех лет чекиста М. В. Лабузова сказано лаконично:

А в характеристике от 7 апреля 1938 года записана и такая строка:

Вся жизнь чекиста Лабузова принадлежала Родине, трудился он не покладая рук. Не остыл задор и тогда, когда он стал старшим следователем следственной части НКВД УССР в городе Киеве. Правда, длилось это не долго — три года. Потом его направили на работу в западные области Украины.

…К вечеру пошел дождь. С холмов побежали ручейки и, слившись в единый поток, устремились к реке. Машина неслась из Львова по освещенной золотыми лучами фар скользкой асфальтированной дороге. В Городок Львовской области Лабузов приехал в должности помощника начальника райотдела НКВД.

Начиналась весна, и морем зелени встретила его гостеприимная прикарпатская земля, Дышалось легко, свободно, а Лабузову особенно радостно: у него родился второй сын. В шутку Михаил Васильевич сказал жене:

— Прикарпатский!..

Но даже и такая большая семейная радость не отвлекла его от забот чекиста. Здесь приходилось много работать. Часто за семейным столом он говорил о мужестве, честности и трудолюбии людей, с энтузиазмом взявшихся строить новую жизнь. Но враги пытались помешать.

— Не забывай, Галочка, наша работа почетная, но и опасная. Всякое случается… Ты должна быть готова ко всему.

Так Лабузов говорил жене в тот майский день 1941 года, когда его из Городка перевели в Радехов на должность начальника райотдела НКВД.

Почетный пост возлагал на него еще большую ответственность. Но Михаилу Васильевичу к этому не привыкать, он с удвоенной энергией принялся за дело, при этом проявляя незаурядные организаторские способности. А тут разразилась война…

В памятное июньское утро Михаил Васильевич с тревогой подумал о своей семье. «Как теперь сложится их судьба?» — терзался в мучительных догадках. А его жена, коммунистка Галина Ефимовна, в тот день пришла с детьми в Городокский райком партии. Здесь уже стояли наготове грузовые машины. Переполненные людьми, они вскоре отправились на восток. Враг бомбил Львов, особенно вокзал и железнодорожные пути. Пришлось в обход Львова добираться до Тернополя. Фашистские самолеты с бреющего полета обстреляли машины с людьми. Погибло несколько женщин и детей…