— "Испанская дама".

— Вы так думаете? — любезно осведомился пожилой джентльмен. — Картина Эль Греко, украденная в начале нашего века. Воры вырезали ее из рамы. С тех пор ее никто не видел. Я в течение многих лет слышал о ней, как коллекционеры гонялись за ней по трем континентам только для того, чтобы каждый раз их надежды разлетались в прах.

Эндрю не мог оторвать взгляда от карих глаз, смотревших на него с выражением мучительного доверия. Если это подлинный Эль Греко, то цену картины определить невозможно.

— Как она попала к вам?

— Она практически свалилась мне прямо на колени. Точнее, на колени моей жене. Она разделяет мою страсть к искусству, хотя, в отличие от меня, отдает предпочтение современным художникам, особенно минималистам.

— Я припоминаю, что встречал вас на художественных выставках.

— Вполне возможно. Художественный мир невелик. "Испанскую даму" обнаружил мой агент у испанских иммигрантов, которые клянутся, что их семья владеет этой картиной уже несколько поколений. Они ничего не знали о шумихе вокруг нее, но понимают, что за нее можно получить большие деньги.

— Да, да, — кивнул Эндрю, — когда дело касается долларов, все становятся умными.

Пожилой джентльмен остановил его, подняв руку.

— Не чрезмерную цену. Когда я сказал о больших деньгах, я имел в виду разумную цену, какую назначают люди, понимающие, что в их руках большая ценность, но не вполне уверенные, какова должна быть ее настоящая цена. Если бы они запросили слишком мало или слишком много, я мог бы что-то заподозрить. Впрочем, нет. Я очень хотел заполучить эту картину. А с этим агентом я имел дело не раз. По правде сказать, так именно он заронил во мне эту страсть. Мое с ним сотрудничество подарило мне многие сокровища. "Испанская дама" мое последнее приобретение. Я вижу, мистер Олден, что вас что-то смущает. Что именно?

— Я не совсем понимаю, при чем здесь ваша жена.

— Дело в том, — улыбнулся посетитель, поглаживая серебряный набалдашник своей трости, — что она и есть мой агент. — Он неожиданно поднялся. — Я хочу, чтобы вы привели эту картину в порядок. Я приеду за ней через неделю. А вы, если обнаружите что-нибудь необычное, дайте мне знать.

Будильничек в наручных часиках Тини напомнил ей, что у нее есть другие дела. Она с сожалением покинула свой пост, глянув через плечо еще раз на великолепную машину.

— Когда-нибудь, — пообещала она себе, — мы еще встретимся.

Она не успела нажать кнопку вызова лифта, как дверь его открылась и из лифта вышел пожилой мужчина с тростью с серебряным набалдашником, чуть поклонившись Тини. Она ответила на его приветствие и вошла в лифт.

Своего отца она застала весьма взволнованным.

— Что случилось? — спросила она.

Вместо ответа Эндрю сдернул с картины полотно, которым накрыл ее раньше.

Тини замерла и долго молчала, разглядывая характерную игру света на аристократических скулах "Испанской дамы".

— Я готова поклясться, что это Эль Греко, а как ты считаешь?

— Еще не знаю. Похоже, что у ее владельца есть сомнения. А я ничего не могу сказать, пока не исследую ее.

С огромным трепетом он вновь накрыл картину полотном.

— Тогда она стоит… — начала Тини.

— Миллионы, — подтвердил Эндрю.

4

Это поразительно, как хороший сон может изменить взгляд человека на жизнь. Джилли намеревалась провести бессонную ночь, переживая предстоящую кому своей героини, но в тот же момент, когда ее голова коснулась подушки, она окунулась в приятный сон. В этом сне женщина, подозрительно похожая на Донну Рид, звонила Джилли по телефону и говорила, что ей не о чем беспокоиться. Вся эта история с комой не более чем ужасная ошибка. Джилли проснулась с улыбкой на лице и с твердым убеждением, что Донна Рид обязалась быть ангелом-хранителем дома Чарльзов.

Утром в воскресенье Джилли разрешила Лаурин пробежаться по супермаркету Забар, отменив запрет на покупку копченой рыбы и других дорогих деликатесов. Днем они отправились в Сентрал Парк. Джилли принялась читать скверный роман в мягкой обложке, а Лаурин фотографировала школьников, играющих в футбол. К обеду подошла Тини с пачкой видеокассет. Они ели и смотрели одновременно видеофильмы. Потом Джилли залегла в ванну не только с номером "Вог", но и "Харперс мэгэзин", а девочки принялись заново прокручивать понравившиеся им эпизоды видеофильмов. Это был хороший день.

Но сегодня наступил уже понедельник, и Джилли нужно было потрудиться, чтобы сохранить свое хорошее настроение. Она стала концентрироваться на положительных моментах своей жизни: у нее замечательная дочь, прекрасная подруга-агент, интересные отношения со своим почти бывшим мужем, и ей не нужно впадать в кому раньше пятницы. Если права Донна Рид, что-нибудь обязательно случится.

Входя в студию, Джилли поздоровалась с охранником. Она готова была поклясться, что его ответное приветствие было не вполне искренним. "Ты становишься параноиком", — сказала она себе.

В павильоне Джилли встретила режиссера.

— У тебя есть ко мне вопросы? — спросил он.

Многие годы работы с Джилли Чарльз приучили его быть осторожным, когда ею овладевают творческие поиски.

— Мне кажется, что в моем следующем эпизоде не все складно. Кейс выглядит в этой сцене не похожей на себя. Она не должна пугаться, ей это не свойственно. Уж я-то ее знаю. Не могли бы мы обсудить…

— Джилли, — взмолился режиссер, — я прошу тебя, я тебя умоляю, прояви хоть немного сочувствия. У моей жены уже на две недели запаздывают роды. Она нервничает, и, кроме того, схватки могут начаться в любую минуту. Я вообще не сплю, Джилли, я весь в предчувствии этого необыкновенного, этого благословенного события. Ты не можешь на сегодня отложить все эти разговоры?

— Я думала об этом все утро…

— Послушай мой совет, — сказал режиссер. — Сейчас не время поднимать волну. Изменить ничего нельзя.

— Я так убеждена в своем ощущении, — продолжала Джилли, и в голосе ее звучала все большая настойчивость, — что решила поговорить об этом с продюсерами.

— Я очень советую тебе этого не делать.

— Я уже взрослая девочка, — заявила Джилли, — и отвечаю я только перед самой собой.

С этими словами она удалилась со съемочной площадки.

Спускаясь в лифте, Джилли думала, не слишком ли много шума поднимает она по поводу такой короткой сцены, но ведь это ее последняя сцена перед тем, как она окажется в коме. В известном смысле, именно по этой сцене запомнят ее поклонники. Она решила, что ради этого стоит поспорить, хотя бы для того, чтобы показать продюсерам, что она их не боится.

Дверь лифта отворилась.

У Джилли глаза чуть на лоб не вылезли. Меньше всего она ожидала увидеть такое.

Весь коридор был забит медноволосыми девушками. Крупные, полногрудые рыжие девицы, другие — маленькие и гибкие, веснушчатые деревенские красотки, смуглые кошечки из джунглей. Здесь было столько рыжих девушек, что из них можно было бы сформировать вспомогательную воинскую часть, все в чулках-паутинках и обтягивающих юбках, с рыжими волосами, оттенки которых колебались от цвета русского золота до блестящих каштановых, И все они были заняты тем, что читали сценарий.

Одна из девушек подняла голову и дружелюбно улыбнулась Джилли.

— Привет, — прощебетала она. — Вы тоже собираетесь пробоваться на роль Кейс?

5

Пожилая актриса, игравшая в сериале роль графини, протянула Джилли кружевной платочек.

— Спасибо, — шмыгнула носом Джилли. Она откинула голову назад под таким углом, чтобы слезы не стекали и не портили грим. — Вы знали?

Графиня кивнула.

— Господи Боже, — застонала Джилли, — все знают, что меня заменяют, кроме меня. Графиня, что мне делать?

— Не знаю. Держать голову выше. — Графиня опытным глазом заглянула в глаза Джилли. — Почему бы вам не подготовиться к репетиции, отыграть свои сцены и плюнуть на все это дело? Позвоните другу, пойдите с ним пообедать или в театр.