— Конечно.

— Сейчас проверим, — сказала Кэтрин и подняла руки. — Да, я чувствую себя не вполне в безопасности.

Они прошли в гостиную, и Джилли с легким вздохом упала на диван.

— Джилли, в чем дело?

— Ни в чем, — уныло ответила она. — Скажи, как я выгляжу?

— Великолепно. Вполне скромно. Как монахиня с глубоким декольте.

— Ты знаешь, Кэтрин, с тех пор, как у тебя стала работать Тини, ты изменилась.

— Тебе не удастся сбить меня с толку, — сказала Кэтрин, присаживаясь рядом с Джилли. — Я хочу знать, что тебя тревожит. Ты сама не своя с тех пор, как вернулась из Кингз Ривер, а прошло уже более двух недель.

— Он позвонил Лаурин в день ее рождения, — сказала Джилли.

— Кто?

— Гектор, — Она помолчала. — Ты сказала, что я изменилась с тех пор, как вернулась из Кингз Ривер, — ты права, я изменилась.

Кэтрин почувствовала себя неуютно.

— Джилли, что ты хочешь сказать мне?

— Хочу сказать, что я беременна.

— О, Джилли… — застонала Кэтрин. — Это от… Гектора?

— Да, дорогая, — с некоторым ехидством сказала Джилли, — от него. В этом я уверена.

— Ты сказала ему?

— Я не могу дозвониться до него по телефону. Он разговаривал с Лаурин, а на мои звонки не отвечает.

— И что ты собираешься делать?

— Я хочу сохранить ребенка.

— Ты же знаешь, что не должна делать этого.

Джилли улыбнулась.

— Мне ведь не семнадцать лет. Другого ребенка уже никогда не будет — это мой последний шанс, и я хочу этого ребенка. Я хочу увидеть, на кого он будет похож, что будет из себя представлять.

— Значит, ты решила рожать. Ну и как ты думаешь? Я подойду на роль крестной матери?

Джилли обняла ее.

— Ладно, ладно. — Кэтрин погладила всхлипывающую Джилли. — Ты сказала Лаурин?

— Пока нет. Я не хотела портить ей день рождения.

— Ну, день рождения уже миновал и лучше не откладывать этот разговор. Это такая ситуация, которую втайне не сохранишь.

В этот момент ворвались Лаурин и Тини. Они были нагружены сумками с покупками.

— Мы скупили все магазины. Я хочу, чтобы ты посмотрела, подходящее ли платье я купила для церемонии присуждения премий. Мама, что ты молчишь? Что случилось?

— По-моему, подходящий момент, — шепнула Кэтрин Джилли и просигнализировала Тини.

— Я думаю, мне пора одеваться, — объявила Тини, забирая свои покупки и направляясь в спальню.

— А мне нужно почистить зубы, — сообщила Кэтрин и пошла в ванную.

— Что происходит? — спросила Лаурин.

— Дорогая, есть кое-что, о чем я хочу сказать тебе раньше, чем ты прочтешь об этом в газетах.

— Нет, нет, — простонала Лаурин. — Случилось что-то очень плохое. — Она взяла себя в руки. — Ладно, рассказывай.

— Я хочу, чтобы ты выслушала меня внимательно. — Джилли открыла вечернюю сумочку, вынула оттуда сигареты и бросила их в камин.

Лаурин посмотрела на сигареты, высыпавшиеся в камин. Это еще не выглядело чем-то значительным. Она посмотрела в лицо Джилли. И тут до нее дошло значение этого жеста матери.

— Мама, мама, я ведь говорила тебе, чтобы ты не пренебрегала противозачаточными средствами. Почему ты никогда не слушаешь меня?

— Я пользовалась противозачаточными средствами. Я не совсем безответственная женщина, но ты знаешь, ничто не дает полной гарантии.

— Ах, мама, мама… Это от Гектора?

— Да. Почему все задают мне один и тот же вопрос?

— Все? Кому еще ты рассказала?

— Только Кэтрин, — успокоила она ее. — Не волнуйся.

— Ты сказала Гектору?

— Я не могу связаться с ним. Он не хочет разговаривать со мной, а говорит только с тобой.

— Я могу позвонить ему, — предложила Лаурин.

— Нет, — твердо сказала Джилли. — Ты не можешь звонить мужчине и сказать ему: "Хэлло, вы обрюхатили мою мать". Такое бывает только в пьесах Ионеску.

— Но он имеет право знать.

— Я его извещу, как только смогу. Я должна придумать способ связаться с ним.

— Каким образом?

— Пока не знаю, — честно призналась Джилли. — Меня должно осенить. И не пытайся звонить ему. — Воцарилось молчание, было только слышно, как решительно чистит в ванной свои зубы Кэтрин. — Ты сердишься на меня? — отважилась она спросить.

— Всю мою жизнь я молилась, чтобы у меня была маленькая сестра или братец, — засмеялась Лаурин. — Просто я думала, что ты сделаешь это раньше и с папой. Как ты себя чувствуешь? Нормально?

— Да, вполне.

— Ты все еще любишь меня?

— Конечно. — Джилли обняла Лаурин за плечи и прижала к себе. — И всегда буду любить, даже когда появится ребенок.

— Потому что я первенец?

— Потому что ты Лаурин, — сказала Джилли. — Я люблю одну Лаурин.

— Я знаю, — сказала она, — мне просто приятно слушать это.

Джилли сидела в зале и сама себе удивлялась — зачем она продолжает появляться на этих церемониях присуждения премий. Она никогда не побеждала в этих конкурсах. Она толкнула локтем Кэтрин.

— Пойдем отсюда.

— Не глупи. Они еще не дошли до твоей категории.

Со сцены зачитывали список кандидаток на премию за лучшую женскую роль. Джилли старалась придать своему лицу индифферентное выражение, когда телекамера нашла ее. Она почувствовала ужасную усталость от необходимости улыбаться. На следующий год, пообещала она себе, она будет далеко, только она, Лаурин и маленький Чарльз-Эрнандес. Может, еще Кэтрин и Тини, чтобы у Лаурин была компания. "Мы можем снять дом у залива Мэн, — думала Джилли, — будем ловить крабов, покупать новые популярные романы и просто смотреть на океан. А кто будет готовить этих крабов?" Она, например, не имеет ни малейшего желания предавать смерти этих маленьких уродцев. Она не хочет, когда умрет и попадет в чистилище, обнаружить перед собой хор крабов с крылышками, которые, обвиняя, будут тыкать в нее своими клешнями. Может, лучше они будут питаться рыбой? Их приносят уже мертвыми. Какой-нибудь макрели не хватает величия крабов, но моральная проблема была бы решена.

— Мама, — толкнула ее в спину Лаурин, — они назвали твое имя!

— Что? — спросила Джилли, пытаясь выкинуть всю эту чепуху из головы.

— Ты победила!

— Я?

Все сидевшие вместе с ней за столиком встали и начали аплодировать. Даже Ал Сильвер захлопал в ладоши. Он думал о своем рейтинге.

— Я победила, я победила, я действительно победила! — повторяла Джилли, идя к сцене.

Она обняла обеими руками статуэтку, которую ей вручили.

— Это так неожиданно! — сказала она. — Я никогда не думала, что завоюю такую награду. Ну, честно говоря, первый год или два я надеялась. Но после десяти лет это действительно потрясение. Мне выпало счастье работать с замечательными людьми. — Она перечислила почти всех, кто работал с ней, упомянула своего парикмахера, гримеров, охранников. — И иметь самого лучшего в мире друга, Кэтрин Вудс, которая к тому же и мой агент, но больше всего я хочу поблагодарить мою дочь Лаурин, самого замечательного для меня человека!

Она уже собиралась сойти со сцены, когда ей в голову пришла мысль, что сейчас ее видят миллионы зрителей благодаря чуду телевидения. Она вернулась к микрофону.

— Гектор, это послание тебе. Я беременна. Это твой ребенок. Позвони мне. Я думаю, нам надо поговорить. — Она уже повернулась, но вспомнила еще кое-что. — Между прочим, я люблю тебя.

Ошеломленная публика сидела, не двигаясь, а Джилли сошла со сцены и спокойно вернулась на свое место.

Гектор был в Нью-Йорке. Ему не хотелось ехать в Нью-Йорк, но в это время он каждый год читал небольшой курс лекций. Тем более, что его агент напомнил, что гонорар за эти лекции уже получен и истрачен. Нью-Йорк большой город, подчеркнул агент, и вполне можно избежать встречи с некой рыжей женщиной, если действительно не хочешь видеть ее.

После лекции в Колумбийском университете Гектор возвращался в свой отель. У телефонистки он выяснил, нет ли для него каких-либо посланий. Их оказалось довольно много. Гектор быстро рассортировал их по степени важности и первый звонок сделал своему двенадцатилетнему сыну.