Все вздохнули с облегчением, когда улицы, заполненные молчаливой толпой, остались позади и они прибыли наконец в Вестминстерское аббатство. Всадники спешились, Анну на носилках внесли в собор. Выпив вина и немного передохнув, она отправилась в Уайтхолл, где вместе с королем ей предстояло провести ночь.

Ровно два месяца спустя после коронации двор был спешно распущен. В стране снова вспыхнула эпидемия потницы, этой страшной спутницы лета; эпидемия столь же опасная, как и та, которая разразилась пять лет назад, в 1528 году.

Король тайно поспешил в Гилдфорд, намереваясь собрать в замке Саттон Государственный совет. Из Кеннингхолла вызвали Норфолка. В пути был и герцог Суффолкский. Но не только эпидемия вынудила членов Государственного совета собраться так далеко от Лондона. Королева в то время обосновалась в Гринвиче, ожидая появления на свет принца Уэльского, и Его Светлость выбрал столь удаленное место, чтобы уберечь Анну от всего, что могло расстроить ее или вызвать у нее раздражение. Заседания Государственного совета осторожности ради проходили под видом «охоты», и хотя действительно некоторое время было уделено развлечениям, это не могло полностью вытеснить из голов людей, собравшихся в замке сэра Ричарда, тревожные новости, за три дня до этого привезенные из Европы Георгом Болейном. Ватикан объявил недействительным брак Генриха и Анны. Принцу Уэльскому суждено было появиться на свет незаконнорожденным.

— Полный разрыв с Ватиканом! — сказал Суффолк, пришпоривая свою лошадь и поравнявшись с Ричардом Вестоном. — Это единственное, что нам остается. Папа — иностранец. Нельзя позволять ему вмешиваться в дела Англии. Ей Богу, если мужчина не имеет права жениться на своей избраннице, тогда все мы — заложники Рима.

Лицо Вестона выражало благодушие, и в то же время про себя он думал: «Жалкий старый лицемер». Не прошло и двух месяцев, как умерла жена Суффолка, а он заставил своего сына разорвать помолвку с невестой, чтобы он мог жениться на ней сам.

Эта девочка гостила сейчас в поместье Саттон: ей было всего четырнадцать лет, и очевидно, что она еще девственница. Грустно было видеть ее рядом с седовласым стариком, которым стал теперь Суффолк, хотя он был значительно моложе сэра Ричарда.

— Какая мерзость! — Анна Вестон называла вещи своими именами. — Представляю, каково ей будет в брачной постели. Такое юное, нежное тело будет принадлежать этой старой развалине.

Сэр Ричард невозмутимо посмотрел на нее.

— Человек, обладающий большой властью, может купить себе почти все, Анна. Даже невесту своего сына.

— В таком случае, вместе с ней самой он приобретает и ее неприязнь.

— Конечно. И, возможно, даже ненависть. Но его это не смущает. Чарльз никому не позволит стоять на своем пути. Даже Его Светлости.

Дело в том, что первой женой Суффолка была сестра Генриха, Мария-Роза. Когда она, юная вдова короля Франции, умершего в преклонном возрасте, фактически сбежала с сильным и энергичным герцогом, король был в ярости. Чтобы вновь снискать расположение Генриха, Чарльзу Брэндону потребовалось все его обаяние. В конце концов ему это удалось, с той поры он стал преданнейшим слугой короля.

Суффолк развернул лошадь, чтобы посмотреть Вестону прямо в лицо.

— А что вы думаете на сей счет, Вестон? Не смотрите на меня так, как будто вас это не касается. Вы-то как думаете — мы должны быть марионетками папы?

Сэр Ричард ответил уклончиво:

— Конечно, нельзя позволить, чтобы законность наследника ставилась под вопрос.

— Ясное дело, нет. Наконец-то Англия получает принца. Королева беременна. Генриху стоило бороться за то, чтобы жениться на ней. Я бы тоже хотел иметь еще детей.

Ричард внутренне содрогнулся. Бедная девочка! Ее единственная мечта — стать богатой вдовой. Конечно, значительная разница в возрасте жениха и невесты не была такою уж редкостью во времена Тюдоров, но этот случай вызвал всеобщее неодобрение, а невинность девочки делала историю еще более печальной.

Суффолку же сейчас Ричард сказал:

— Вы выбрали достаточно молодую невесту.

Герцог пристально посмотрел на него. Он отлично знал, о чем шепчутся за его спиной. Но Вестон сохранял свою обычную невозмутимость. Судя по выражению его лица, это было невинное замечание.

«Да, да», — пробормотал Суффолк про себя. Пусть думают что угодно. Он хотел ее с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет, но примирился, что ему, как свекру, останется только наблюдать за ней издалека.

— Англия получит принца, — повторил он.

Лишь на мгновение глаза Ричарда оживились.

— Никому почему-то не приходит в голову, — сказал он сухо, — что это может быть и девочка.

Суффолк посмотрел на него с яростью.

— Клянусь Богом, лучше бы этого не случилось. Генрих все поставил на карту ради сына. Все!

Лошадь под ним занервничала.

— Если родится девочка, королева должна будет смириться с тем, что через год ей снова придется родить ребенка. И так до тех пор, пока желание короля не будет удовлетворено.

Глаза сэра Ричарда опять стали непроницаемыми.

— Но Его Светлость не становится моложе, Чарльз. Чтобы производить на свет детей, нужно быть молодым.

Брэндон воспринял это замечание с раздражением, думая и о своей юной невесте: скоро она будет с ним рядом в его постели, и он надеялся, что она понесет в себе его семя.

— Клянусь Богом, то, что вы говорите, сэр Ричард, можно рассматривать как государственную измену. И за меньшие грехи людей сажали в Тауэр. Хорошо, что мы одни. Придержите свой язык!

Вестон и бровью не повел.

— Вы увидели в моих словах слишком глубокий смысл, господин герцог. Я просто выразил надежду, что ради благополучия королевства королева будет рожать часто и успешно.

— Я понял вас иначе.

— Тогда прошу прощения. Я не имел намерения задеть Его Светлость.

Суффолк рассмеялся.

— Кто угодно, только не вы. Вы для этого слишком осторожны. В общем, будьте бдительны, старина: нам всем грозит опасность, если королева родит девочку. Придется употребить все наше дипломатическое искусство, чтобы выдержать бурю.

— Да, — согласился сэр Ричард, — это будет нелегко.

Он повернул лошадь и поскакал в направлении замка Саттон. Пение птиц звенело в его ушах, когда он возвращался домой в мягком, розовом свете заката.

Ехавший позади него Брэндон говорил уже более миролюбиво:

— Завидую я вам: у вас прекрасный замок, Ричард. Великолепное место.

— Считается, что поместье проклято.

Суффолк фыркнул.

— Какая чушь! Вы ведь не верите в это?

Сэр Ричард сказал:

— Конечно, нет.

Суффолк собирался что-то сказать, но вдруг вспомнил, какое лицо было у его невесты, когда она говорила с ним сегодня утром:

— Господин герцог, мне не нравится здесь. Сколько мы еще пробудем в этом замке?

— Несколько дней. А что?

— Прошлой ночью я слышала плач в Длинной галерее, хотя там никого не было. Я хочу сказать — никого из живых людей. И все-таки кто-то всхлипывал в темноте. Мне стало страшно.

— Глупенькая, — сказал он. — Иди сюда.

Он посадил ее на колени, дал ей конфеты и погладил по голове. Она выглядела смущенной, глаза ее увлажнились, и она маленьким розовым язычком перекатывала конфету за щекой, зажав в руке мех его воротника. Он почувствовал, что сердце его готово разорваться, так сильно волновало его присутствие этой девочки. Он едва слышал, что она ему отвечала.

Но теперь он вспомнил. Его любимую напугал призрак — или, может быть, ей это только показалось, — и она не хотела оставаться в замке Саттон. Он смог ее успокоить, только подарив ей какую-то безделушку, которую она тут же повесила себе на шею. Хорошо, что герцог не видел, как изменилось ее лицо, когда он отвернулся. Ее детские черты исказило выражение алчной радости. Четырнадцатилетняя Франциска еще заставит его заплатить за то, что он поломал ей жизнь и разбил ее надежды на счастливый брак с его сыном.