— Ну, — нетерпеливо произнесла леди Вестон.

— Я ничего не знаю, — нервно повторила Роза. — При дворе всегда полно слухов. Вы же знаете, сэр Ричард.

— Да, конечно, но для этого слуха, кажется, есть некоторые основания. Слишком уж настойчиво его распространяют.

— Говорят, что король тайно сочетался с ней браком в присутствии только двух придворных и двух дам из ее свиты, — вставил Джон Роджерс, и алмаз в его ухе сверкнул, когда он повернулся, чтобы посмотреть Розе прямо в лицо.

— Но если бракосочетание проходило в такой тайне, как люди узнали об этом? — недоумевая, возразила она.

— Возможно, один из свидетелей проболтался, — сказал он и откинулся на спинку стула.

— Но это невозможно, — непроизвольно вырвалось у нее, прежде чем она успела подумать.

Роджерс рассмеялся.

— Ты хочешь сказать, что все они были надежными людьми?

Роза с трудом сдерживала слезы.

— Вы можете говорить что угодно, Джон. Я не это имела в виду. Я хотела сказать… словом, в известном смысле, я думаю, можно доверять любому, кто служит королю или маркизе.

Тут в бой вступила Кэтрин.

— Ты слишком умничаешь, сэр Джон. Ручаюсь, что, если бы Фрэнсис был здесь, он живо расправился бы с тобой, потому что ты хвастун. Не смей разговаривать с Розой в таком дерзком тоне, или, клянусь Богом, я покину этот дом.

— Я этого не переживу, — огрызнулся он в ответ.

— Неужели? Я…

— Пожалуйста, не ссорьтесь за моим столом, — умоляла леди Вестон в то время, как Роджерсы вступили в словесную перепалку.

— Это о-очень плохо! — тихо сказал Уолтер, но перебранка заглушила его голос.

— Кэтрин, вспомни, где ты находишься, — попыталась вразумить ее Маргарет уже громче.

— Клянусь Богом, ты — самая сварливая женщина в королевстве, — бушевал Джон.

— А ты — самый надменный, самый надутый павлин, который когда-либо ступал по этой земле. Да, длинноногий павлин!

В довершение эффекта Роза залилась слезами, а любимая гончая Вестонов, не желая оставаться в стороне, подняла голову и издала леденящий душу вой.

— Черт побери, тихо! — прогремел голос Ричарда, так что его слышно было в Гилдфорде. — Вы, воображалы, невоспитанные дети! Не для того я сражался при Босфоре еще до того, как вы родились на белый свет, чтобы вы в моем доме затевали из-за пустяков жалкие ссоры. Успокойся, Джон Роджерс, и ты, Кэтрин. Роза, перестань плакать. А теперь слушайте, вы, орава сопляков. Совершенно не имеет значения, вышла Мадам замуж или нет. Ясно, что Его Светлость полон решимости сделать ее своей женой, и ни королева, ни папа, ни сам дьявол ему не помеха. И, когда об этом будет объявлено публично, в стране и в семьях произойдет раскол, и головы полетят с плеч. Но одна семья останется единой — это семья Ричарда Вестона, владельца поместья Саттон. Мы поддержим короля, какой бы путь он ни избрал. Полагаю, я ясно выразился? И, если кто из присутствующих не согласен со мной, пусть лучше уйдет сейчас.

Уперев кулаки в стол, он огляделся. Все молчали, затаив дыхание, и после минутной паузы он, казалось, успокоился.

— Очень хорошо. Сэр Джон, Кэтрин, вы должны извиниться перед моей женой. Роза, я думаю, ты устала. Маргарет проводит тебя в твою спальню. А я продолжу прерванный ужин. Превосходный пирог, Анна, просто превосходный.

И он с аппетитом накинулся на баранину и пирог, заедая их устрицами.

Огонь в Большом зале стал угасать, собаки спали, положив головы на лапы, шут сэра Ричарда мягко перебирал струны лютни. Все готовились ко сну, и в доме опять воцарился покой. Только Роза беспокойно ворочалась в постели, тоскуя по Фрэнсису и ощущая, как в ней шевелится недавно пробудившееся дитя.

За ночь ветер стих, и новый день принес с собой свежесть и яркое солнце, которое бывает в самые восхитительные моменты конца марта. Джон Роджерс и Уолтер Деннис встали на рассвете, собираясь покататься верхом, прихватив с собой собак, и были поражены, что их тесть, крепкий и несгибаемый, как кусок старой кожи, уже в конюшне. Его широко расставленные глаза светились живостью и умом, когда он смотрел на них, и только едва заметные пигментные пятна выдавали, что шестьдесят семь лет его жизни уже позади. Спина у него по-прежнему была прямой, а тело — стройным. Он был, вероятно, одним из самых старых людей, до сих пор активно служащих королю, и среди своих сверстников он был весьма выдающейся фигурой. Все трое быстро вскочили на лошадей и поскакали в направлении Виндзора в сопровождении егерей сэра Ричарда. Молодые люди прекрасно знали, что их тесть будет чувствовать себя бодрее всех, когда они с наступлением темноты вернутся в замок Саттон.

Женщины встали поздно, слегка подавленные ссорой, которая произошла накануне вечером, и неторопливо завтракали в небольшой комнате переднего крыла. Во время завтрака Кэтрин, посмотрев в окно и увидев ясное небо и небольшие торопливые облачка, предложила проехаться верхом.

— Я боюсь, — сказала Роза. — В прошлый раз у меня из-за этого случился выкидыш.

— Тогда давайте пойдем пешком, — предложила Маргарет. — Я очень хочу посмотреть на деревья. Куда пойдем?

— К старым развалинам. Где мы впервые встретили шута Жиля. Помнишь, Маргарет? Столько лет прошло! Бедный Жиль, когда я здесь, мне так его не хватает. Помнишь тот день, мама?

Леди Вестон не ответила. Она никогда не забудет тот день, о котором говорит Кэтрин. Именно тогда она впервые услышала легенду о проклятии поместья Саттон. Она и сейчас могла себе представить эту картину: как Жиль шагает по лесу, приближаясь к ним, его волосы подстрижены «под горшок», белозубая ухмылка заметна издалека.

— Милый Жиль, — сказала она. — Он был хорошим слугой.

— Джоан говорила, что он появляется в Длинной галерее и что чуткие люди могут слышать его плач. Это правда?

— Джоан стареет, как и мы с твоим отцом, и она в последнее время видит много снов.

— Значит, это ее воображение?

— Я этого никогда не слышала. Но, может быть, я просто невосприимчива к таким вещам. Хотя мне хотелось бы думать, что какая-то часть Жиля осталась в замке Саттон, пусть даже это его слезы.

Они немного помолчали, вспоминая маленького человека, который, так или иначе, много значил для всех. Затем Маргарет весело сказала:

— Ладно, если будем думать слишком много, дело кончится слезами. Давайте подышим утренним воздухом, пока утро еще не кончилось.

И молодые женщины отправились гулять одни, если не считать двух юношей, Джекоба и Уильяма, служивших конюхами у сэра Ричарда, которые шли сзади и, как телохранители, смотрели чтобы с дамами чего не случилось.

Выйдя из ворот, все повернули на запад и лугами направились в сторону дубравы, туда, где деревья росли более часто и где любил охотиться худощавый одинокий король Эдуард Святой, надеясь быстрой верховой ездой заглушить в себе горькое чувство, что он неспособен заниматься любовью ни с женщиной, ни с мужчиной — ничтожество в глазах других людей.

— Ты помнишь рассказ Жиля, Маргарет? — спросила Кэтрин. — Про то время, когда это все принадлежало королю Эдуарду. Кое-что до сих пор осталось от охотничьего домика. Очертания его угадываются и сейчас.

— Это была замечательная история. Жаль, но считается, что эта земля проклята. Зря только доктор Захарий рассказал об этом матери.

— Но полагают, что архитектор да Тревизи действительно видел призрак. Кажется, с этого все и началось? Помнишь его, Маргарет? Мне всегда казалось, что он глаз с тебя не сводит.

Маргарет покраснела и сказала:

— Он на любую женщину так смотрел, неважно, старая она или молодая, но это правда, что меня влекло к нему. Однажды он взял меня за руку, и я думала, что упаду в обморок. Ты ведь знаешь, у него были очень красивые пальцы.

Кэтрин расхохоталась.

— И это говорит респектабельная женщина, посвятившая жизнь садам, детям и излечению Уолтера от заикания. Не хочешь завести любовничка, Маргарет?

— Конечно, нет! — Маргарет покраснела еще гуще. — Уолтер — замечательный муж.