— Поскольку это не причиняет боль, — сказал он и сломал ружье с одной стороны. — Пора идти, сестра. Воссоединение закончилось.

Он имел в виду это, и я остро знала о том, что ружье, которое он держал, могло навредить мне, хрупкой, состоящей из человеческой плоти и костей. Я не думала, что он сделает это, но я не знала. Я действительно не знала его вообще.

— Кто она? — прошептала я. — Боже, просто скажите мне.

Я не думала, что он скажет. Возможно он тоже думал, что не скажет. Но наконец, поскольку я уходила, он сказал:

— Наоми.

Я была вынуждена продолжать идти.

Но выход из той комнаты, где в будующем произойдет превращение моего брата в вампира, делающего оружие массового уничтожения вампиров, заставили меня чувствовать себя больной и беспомощной и — худшее из всего — виноватой.

Снова.

Я нашла эту белокурую вамп-суку, говорящую с Оливером в его офисе.

Они оба слышали мое приближение, конечно, и независимо от того, что шла серьезная беседа полным ходом, они замолчали прежде, чем я услышала хоть слово; я не заботилась вообще, потому что кровососущая политика была наименьшей из моих проблем или интересов в настоящее время. У Оливера были охранники, и один из них загородил мне путь.

Он был крупным.

Меня это не волнует.

— Ты! — завопила я и указала на Наоми. — Блондинка. Принеси свою задницу комнатной температуры сюда!

— Хорошо, — сказал Оливер, — Это интересное развитие. Во что бы то ни стало, Наоми. Иди. Я уверяю тебя, мы вполне закончили с нашей беседой.

Она впилась в него взглядом. Я привыкла видеть хорошую, манерную Наоми, та, которая казалась настолько милой и маслянисто-мягкой; эта выглядела почти опасной.

— Ты — дурак, — сказала она ему. — Мы далеки от завершения. Ты можешь претендовать на трон, который любишь, но ты — только узурпатор, и всегда был даже в дни твоей жизни, когда дышал. Ты не король.

— И я уверяю тебя, я знаю твое происхождение. Амелия была щедра с тобой и видом, но пребывание в уверенности, что я не буду таким образом воспитан. — он улыбнулся самой тонкой улыбкой, которую я когда-либо видела, и возможно самой опасной. — Подойди к ней снова, и я закончу с тобой. Посмотри на свою шумную маленькую… гостью.

Охранник нарушил моё спокойствие, когда удержал меня; он, должно быть, был почти семь футов высотой, и его рубашка была достаточно большой, чтобы сделать три платья, и не длиной коктейльного — торжественная одежда. Я попыталась изобразить военное лицо.

— Лучше отойди, Тини, — сказала я ему. — У меня и принцессы есть дело.

— У нас? — Наоми положила нежную руку на его руку, и Тини отошел для нее. Она одарила его отсутствующей улыбкой и заняла место передо мной, поскольку Оливер хлопнул своей офисной дверью позади нее. Она немного вздрогнула от шума.

— Оливер, возможно, и благородного происхождения, но у него манеры свиновода.

Я не трачу впустую время. Она включала очарование, и я не могла позволить ей разряжать тикающую бомбу гнева во мне.

— Это о Джейсоне…

Добрый жар в ее глазах умер немедленно и превратился во что-то почти столь же теплое как айсберг. Ее рука дернулась, и она схватила меня за руку в непоколебимой власти и повернулась к Тини с внезапной, блестящей улыбкой.

— Нет никакой потребности тревожить других этой ерундой. Я отведу ее в свою квартиру.

— Госпожа, — сказал он.

— Эй! Не зли! — я попыталась освободиться, но, конечно, это вообще не принесло пользы. — Отпусти, сука!

— Я признаю ошибку, — сказала она гладко с другим примирительным взглядом на Тини. — Оливер едва ли единственный с манерами крестьян. Ты должна вести себя лучше. — Я попыталась волочить ноги, но она потянула меня легко вниз по прихожей, открыла другую немаркированную дверь и затолкнула меня внутрь.

Когда она захлопнула дверь позади себя и прислонилась к ней, тогда она позволила мне идти.

Я отступила, держа мою воспаленную руку, наблюдая за нею с осторожной интенсивностью.

Было действительно трудно рассматривать ее как угрозу. У нее была определенная… деликатность, которая заставляла ее казаться уязвимой и хрупкой.

Это, вероятно, действительно хорошо помогало ей.

— Ты кусаешь моего брата, — сказала я. — И он говорит, что ты собираешься превратить его в вампа. Так?

Она ничего не сказала. Это было, как будто я не говорила вообще. Она осмотрела меня пристальным взглядом, с ног до головы, затем снова продолжила.

— Из всей одежды ты вырыла эту. — она вздохнула. — Почему эту? Ты носишь ее для шоу некоторых смешных лицедеев или для остроты? Ты могла бы быть привлекательной. Мне причиняет боль видеть, что Майкл тратит впустую свой потенциал на тебя.

— Эй! — я ожидала много возмущений, но не… критический анализ моды. — Извини, Проект Подиум, но я задала тебе вопрос! Ты кусаешь моего брата?

— Джейсон, — сказала Наоми глубокомысленно, как будто перебирала имена в своем уме. Это могло потребовать времени. Ей было около гиллиона лет. Она перешла от двери к красивому старому дивану, выполненному из белой древесины и бледного шелка, который соответствовал остальной части старинных вещей в комнате. В целом было похоже, что место было вырвано из какого-то французского дворца прежде, чем началась гильотина — и она тоже. Я могла фактически вообразить ее с теми высокими порошкообразными париками и гигантскими поперечными юбками из фильмов. — Джейсон… ах, преступник. — она пожала плечами и устроилась на диване, изящно, конечно. — Он не представляет интереса для тебя.

— Ты слышала ту часть, в которой говорится, что он мой брат?

— Согласно Джейсону, ты редко играла в семью, — сказала она и покачала своей головой немного печально. — Оставляя его в час потребности. Возвращение. Едва ли это действия преданной старшей сестры.

Я была ребенком… Испуганная. И Джейсон всегда был сильным, агрессивным, даже тогда, но не было никакого смысла в сообщении ей об этом. Попытка оправдаться заставила меня чувствовать себя больной.

— Я не говорю о прошлом, я говорю о том, что происходит прямо сейчас. Ты кусаешь его.

Откармливаешь его на убой. И ты говоришь ему, что собираешься превратить в вампира?

— Возможно. — она суетилась с углом маленькой кристаллической вазы на столе рядом с нею и казалась полностью очарованной тем, как она искрится. — Каждый нуждается в союзниках и, конечно, слугах. У Джейсона есть уникальные качества, которые сделали бы его превосходным вампиром.

Я немного безумно засмеялась.

— Ты допускаешь это. О, мой Бог, ты фактически думаешь, что это — хорошая идея, дать моему брату клыки? Он — социопат, леди. Посмотри на него.

— Едва ли я должна, — сказала она. — Каждый не переживает столетия, охотясь на кровь других, если вы вегетарианец. Или чрезмерно чуткий. — ямка сформировалась около ее рта; на комлибо еще, в любое другое время, это было бы очаровательно и симпатично. — Я уверяю тебя, он сексуально не привлекает меня. Он, как бы ты сказала, неинтересен для меня.

— Да, лесбиянка-вампир, я знаю это.

— Фактически, — сказала она, и теперь я привлекла ее внимание полностью, — У меня нет интереса ни к одному полу, вне того, как они могут быть использованы. Романтическая любовь — иллюзия, изобретенная поэтами и купленная дураками. Я сказала тебе и Майклу, что было необходимо в то время, чтобы заставить тебя понять, что моя цель не состояла в том, чтобы обольстить его, только к помощи…

— Помощь. — мой голос обошел комнату и я начинала вычислять возможность выхода из этой комнаты живой. Она объясняла слишком много. Это означало, что она хотела, чтобы я знала, насколько умной она была. Это никогда не было хорошим знаком для слушателя. — Какого черта ты вообще хотела нам помочь? Посмотреть, как Майкл тратил впустую свой потенциал и все.

— Поскольку это выступало против пожеланий моей сестры, конечно. Это показалось мне разумным. И я получила некоторых сторонников, которых я не получила бы иначе. Ни из-за вашей большой любовной интриги, глупая девочка. Брака никогда бы не было. Они — союзы, политика, власть. Они — самая вежливая форма войны. Если Майкл примет решение тратить свою собственную власть, то я, по крайней мере, использую в своих интересах ситуацию. — Наоми улыбнулась. Это все еще выглядело прекрасным, неуверенным и очаровательным, но я начинала понимать, что она просто более скрытна, чем другие. Она была все еще всеми зубами и голодом, и холодом, холодным стремлением. — Теперь. Твой брат. У него действительно есть некоторые дикие тенденции, но теми можно управлять с твердой рукой.