— Почему у меня возникает чувство, что здесь происходит нечто такое, о чем я не имею ни малейшего понятия? — спросил он наконец, зловеще нахмурившись. — Похоже, Грубер тебя на это подтолкнул, не так ли?

— Он просто очень беспокоится из-за тебя…

— Он беспокоится, черт бы его побрал, — фыркнул отец. — Он просто хочет, чтобы я оказался под ногтем у какой-то там сиделки, но черта с два — я ему не ребенок! Избавься от нее, Дора. Я не шучу. Либо с ней поговоришь ты, либо я сделаю это сам.

— Она потратила столько времени на готовку обеда, — напомнил Фред, внося тем самым свою лепту в разрешение конфликта. — Вы не считаете, что надо хотя бы съесть его, до того как вы откажете ей от места?

В полном возмущении старик проворчал:

— Ну, хорошо. Но будет так, как я скажу, понятно? Сразу после обеда я хочу, чтобы ты заплатила ей за хлопоты и рассталась с ней.

Не добавив к этому ни слова, он пошел к дому, чтобы умыться перед обедом.

— Здорово, — сказала Дора, выдохнув из себя душивший ее гнев. — Похоже, все прошло не так плохо, а?

Фред рассмеялся.

— И это ты у меня спрашиваешь? Тебе виднее, он же твой отец. Но насколько я понимаю, старик прожевал тебя и выплюнул.

— Э, нет, это он просто спускал пар. Старая, упрямая лысина, — сказала она с любовью. — Он не признается, что ему нужен зонтик, даже если попадет под проливной дождь.

— Ну и что ты собираешься делать? Уволить Джесси через три часа после того, как наняла ее?

— Конечно же нет! — возмущенно возразила Дора. — Я не могу так с ней поступить. Мы договорились, и я не отступлю от своего слова. Когда папа чуть-чуть остынет, он поймет.

— А если нет?

— Тогда во все стороны полетят перья, потому что Джесси никуда не уйдет.

Посчитав для себя дело улаженным, она отправилась к дому — обед был уже готов. За ней последовал Фред, готовый к любому фейерверку. Произошли взаимные представления, и ее отец, как Дора и ожидала, оказался весьма любезным с гостьей. Но жесткий взгляд, который он бросил на дочь, давал понять, что его позиция ничуть не изменилась. Нимало, этим не обеспокоенная, она заняла свое место за старым круглым дубовым столом, стоявшим посреди кухни столько лет, сколько Дора себя помнила. И еды на нем было достаточно, чтобы накормить целую армию.

Джесси, почувствовав себя в своей стихии, принесла накрытую салфеткой хлебницу и уселась за стол рядом с Дорой.

— На плите есть еще бисквиты, — радостно объявила она, после того как была прочитана молитва. — И жареные цыплята. Так что все могут есть вволю. Еды хватит.

По кругу пошли блюда и чаши, и разговоры вскоре свелись только к довольному бормотанию, когда пища была разложена по тарелкам. Намазывая маслом горячий бисквит, Дора наблюдала за отцом. Тот неожиданно замер с расширившимися глазами, явно пребывая в полном недоумении.

— Папа, что-нибудь не так? Он быстро задвигал челюстями.

— Нет, нет… Я просто… — Заколебавшись, он с уважением взглянул на миссис Хексли. — Я просто не ел ничего подобного с тех пор, как умерла твоя мать. Джесси, если все остальное, приготовленное вами, хотя бы наполовину так же вкусно, как и ваши бисквиты, я немедленно позвоню доктору Груберу и поблагодарю его за то, что он вас рекомендовал. Это просто восхитительно!

Улыбнувшись, Дора бросила взгляд на Фреда и увидела, что он, в свою очередь, с улыбкой смотрит на нее. Все складывалось самым наилучшим образом.

Пребывая в прекрасном настроении оттого, что отец принял Джесси в дом, Дора и на следующий день была полна радужных надежд, готовясь ехать на родео. Отдавшись мыслями предстоящим состязаниям, которые, она была уверена, непременно выиграет, Дора прицепляла трейлер с лошадью к пикапу Фреда, когда появилась Бетси и заявила, что хочет остаться дома и помочь Джесси с готовкой. Так, как сама Джесси ничего не имела против такой компании, Дора согласилась, и через несколько минут они с Норманом выехали со двора с Ласточкой, благополучно погруженной в трейлер. Целиком сосредоточившись на будущей скачке, она, только отъехав от дома миль пять, вдруг поняла, что наделала, согласившись отправиться в путь без Бетси.

Впервые они с Фредом остались по-настоящему одни.

С сильно бьющимся сердцем, как у школьницы на первом свидании, Дора несколько миль молча уговаривала себя, что нет никаких причин волноваться. То, что Норман предложил ей поехать с ним, еще ничего не значило. Другие участники родео постоянно стремятся сэкономить расходы буквально на всем, начиная от бензина и кончая гостиничными номерами. А учитывая настоящее положение ее финансов, надо быть полной дурой, настаивая, чтобы каждый ехал на своей машине.

Это просто деловое сотрудничество и ничего больше.

Тогда почему ты ощущаешь каждое его движение? Даже слышишь, как он дышит? — говорил ее внутренний голос, которому нельзя было отказать в логичности. Ну-ну, леди Стивенс, кого ты пытаешься обмануть?

Случайно отведя взгляд от дороги и заметив, что ее лицо стало хмурым, как грозовая туча, Фред спросил:

— Что-нибудь не так? Тебе не дает покоя мысль, что ты неправильно поступила, оставив Бетси дома?

— Что? — Занятая своими мыслями, она вздрогнула и попыталась ухватить нить разговора. — А-а… нет. С ней все будет в порядке. И вообще, она меня убила бы, если бы я оторвала ее от этого занятия. Ей начинает нравиться, что в доме появилась Джесси.

— Так же, как и твоему отцу, — ответил Норман. — Он, словно какой-нибудь мальчишка, ценит хорошую еду превыше всего. Никогда в жизни не видел, чтобы человек съедал столько бисквитов в один присест.

Дора улыбнулась.

— Да уж, Джесси сразу покорила его! Не знаю, что бы я делала, если бы она оказалась плохой поварихой.

Фред вернулся взглядом на дорогу, но видел перед собой только Дору. Стоило ему закрыть глаза, и он чувствовал вкус ее губ.

Неожиданно осознав, что с ним творится, Фред замер, проглотив готовое сорваться с губ ругательство. Она даже не дотронулась до него, а он уже стал сходить с ума. Дьявольщина! О чем он думал, приглашая ее поехать с ним? Фред терял чувство реальности происходящего, когда дело касалось этой женщины. Игра больше не казалась игрой, что его сильно тревожило.

Кое-как взяв себя в руки, он завел разговор на профессиональную тему, и всю оставшуюся дорогу до родео они говорили исключительно о предстоящей скачке.

Часом позже они въехали на стоянку позади открытой арены на ярмарочной площади и разделились, чтобы приготовиться к состязаниям, как два едва знакомых человека, только что сошедших с автобуса.

После этого Фреду, по идее, уже нельзя было больше думать о ней. Скачки на неоседланных лошадях обычно шли первым номером программы, так что у него, после того, как он оказывался внутри паддока, не оставалось времени на мысли ни о чем ином, кроме своей езды. Но на этот раз, к его вящему неудовольствию, его больше беспокоило выступление Доры, чем собственное. Ей необходимо здесь победить, и не только из-за того, что у нее туго с деньгами, но и потому, что еще одно поражение могло лишить ее уверенности в себе. Он попытался отогнать от себя беспокойные мысли, учитывая предстоящие ему испытания.

И все-таки лицо Доры стояло у него перед глазами, даже когда он тщательно устраивался на лошадиной спине. А потом ему уже было некогда думать ни о чем постороннем. Он кивнул головой человеку, открывавшему ворота, и лошадь под ним вылетела на арену, зло заржав.

Фред был готов к ее первому повороту влево — он сам уже не раз видел, как она проделывает это, причем каждый раз наездник с приводившей в отчаяние неотвратимостью оказывался сброшенным на землю. Но сейчас, вместо того, чтобы пойти по кругу, кобыла выгнула спину дугой и стремительно подбросила его в воздух. Захваченный врасплох, Норман чуть не взлетел птичкой, но каким-то чудом смог удержаться на ее спине. Когда через несколько секунд прозвучал звонок, он все еще сидел, вцепившись в разъяренную лошадь, точно какой-нибудь репейник.