- Это просто душ, - стала оправдываться я. – У меня утром был по-настоящему расслабляющий душ.

- Хотела бы я такой душик, - заметила Лула.

- Винни здесь?

- Ага, вернулся вчера вечером. Эй, Винни, - заорала Конни. – Здесь Стефани!

Мы услышали его бормотание «О, Боже» из глубины кабинета, а потом отворилась дверь.

- Что?

- Джойс Барнхардт, вот что.

- Ну, дал я ей работу, - Винни окинул меня быстрым взглядом. – Иисусе, ты только что перепихнулась?

- Не могу поверить, - воскликнула я, воздев руки. – Я приняла душ. Сделала прическу, Наложила макияж, надела новую одежду. Позавтракала. Почистила чертовы зубы. Как все узнали, что я перепихнулась?

- Выглядишь другой, - пояснил Винни.

- Удовлетворенной, - произнесла Конни.

- Расслабленной, - добавила Лула.

- Не хочу об этом говорить, - заорала я. – Я хочу обсудить Джойс Барнхардт. Ты дал ей Максин Новики. Как ты мог? Новики – мое дело.

- У тебя с ней ничего не выходит, поэтому я подумал, какого черта, пусть Джойс рискнет тоже.

- Знаю я, как Джойс получила это дело, - возмутилась я. – И я поговорю с твоей женой.

- Ну, расскажешь ты моей жене, ну, пожалуется она своему папаше, ну, убьют меня. И тогда ты знаешь, где очутишься? На улице без работы.

- Тут он прав, - заметила Лула. – Мы все останемся без работы.

- Я хочу, чтобы ты забрал у нее это дело. Мы с Лулой уже взяли, было, Максин под опеку, а тут вмешалась Джойс со своим шлюшным воинством и все испортила.

- Ладно, ладно, - сказал Винни. – Я с ней поговорю.

- Ты заберешь у нее Новики.

- Ага.

- Звонил Салли и сказал, что собирается вечером в бар, - сказала я Луле. – Хочешь тоже пойти?

- Конечно, не хочу пропустить все веселье.

- Тебя подвезти?

- Только не меня, - сообщила Лула. – Я достала новую машину.

Ее взгляд скользнул мимо меня к входной двери.

- Что мне сейчас нужно, так посадить в нее какого-нибудь мужика. А этот еще имеет кое-какую репутацию.

Мы с Конни повернулись и посмотрели. Это был Рейнжер, облаченный в черное, волосы его были гладко зачесаны и завязаны в хвост, маленькие золотые колечки в ушах сияли, как солнышки.

- Йо, - поздоровался Рейнжер. Он на секунду уставился на меня и улыбнулся. Потом поднял брови. – Морелли?

- Черт, - произнесла я. – Это уже начинает надоедать.

- Заскочил за делом Томпсона, - обратился Рейнжер к Конни.

Конни вручила ему папку:

- Удачи.

- Кто такой Томпсон?

- Норвил Томпсон, - пояснил Рейнжер. – Выпендривался в винном магазине. Взял четыре сотни долларов, сдачу и кварту виски. Начал праздновать на парковке, где поставил машину, вырубился и был обнаружен служащим парковки, который вызвал полицию. Не показался в назначенный срок в суде.

- Как всегда, - добавила Конни.

- Он уже проделывал подобное?

- Дважды.

Рейнжер поставил свою подпись на контракте, вернул его Конни и взглянул на меня.

- Хочешь помочь мне управиться с этим ковбоем?

- А он не будет в меня стрелять?

- Эх, - заметил Рейнжер, - если бы было так просто.

Рейнжер водил новехонький черный «рейндж ровер». Машины у Рейнжера всегда черные. Они всегда дорогие. И всегда новенькие. И обычно имеют сомнительное происхождение. Я никогда не спрашиваю Рейнжера, где он достает свои машины. А он никогда не спрашивает о моем весе.

Мы сократили путь через центр и свернули направо на Старк Стрит. Рейнжер проехал мимо автомастерской и гимнастического клуба в район трущоб. Был разгар дня, на верандах торчали мамаши с детьми, живущие на пособие, с облегчением покинувшие душную обстановку непроветриваемых комнат.

Я пролистала дело Томсона для формального ознакомления. Мужчина, черный. Рост пять футов девять дюймов, вес 175 фунтов, возраст шестьдесят четыре. Проблемы с легкими. Это означало, что мы не можем использовать перцовый баллончик.

Рейнжер припарковался перед трехэтажным кирпичным зданием. На веранде и под двумя окнами первого этажа краской из баллончиков были выведены бандитские лозунги. Вдоль бордюров скопились обрывки упаковок от «фаст-фуда», тротуары устилали смятые обертки. А весь район пах, как буррито с бобами.

- Этот парень не столь опасен, как выглядит на бумаге, - сообщил Рейнжер. – По большей части он просто заноза в заднице. Он вечно пьян, поэтому пистолетом его не запугаешь. У него астма, так что мы не можем пшикать на него из баллончика. А поскольку он старик, то будешь выглядеть по-дурацки, если дашь ему в морду. Что мы хотим, так это надеть на него наручники и вынести вон. Вот зачем нужна ты. Требуется двое, чтобы вынести его наружу.

Чудненько.

За две двери от нас сидели две женщины.

- Вы за стариной Норвилом? – спросила одна из них. – Он что, снова сбежал из-под залога?

Рейнжер поднял руку в знак приветствия:

- Привет, Реджайна, как дела?

- Теперь повеселее, раз уж ты здесь.

Она наклонила голову в сторону открытого окошка на уровне цокольного этажа.

- Эй, Дебора, - окликнула она. – Туточки Рейнжер. Собирается устроить нам вечеринку.

Рейнжер двинулся в здание и стал взбираться по лестнице.

- Третий этаж, - произнес он.

Меня начали одолевать мрачные предчувствия:

- Что она имела в виду… под вечеринкой?

Рейнжер был на лестничной площадке второго этажа.

- На третьем этаже обитают двое жильцов. Томсон слева. Одна комната и одна ванная. Только один выход. Должно быть, он дома в эту пору суток. Реджайна сказала бы мне, если бы видела, как он выходил.

- У меня такое чувство, что мне следует кое-что еще знать об этом парне.

Рейнжер был уже на середине лестницы третьего этажа.

- Только, что он долбанный чокнутый. И если он вытащит свой член, чтобы отлить, уйди с дороги. Однажды он окатил Хансона, и Хансон клянется, что он стоял футах в пятнадцати в стороне.

Хансон был другим охотником за головами. По большей части работал на залоговую контору «Золотая Звезда» на Первой улице. Хансон никогда не производил впечатления болтуна, рассказывающего фальшивые военные байки, поэтому я развернулась и начала обратный спуск по лестнице.

- С меня достаточно. Я звоню Луле, пусть забирает меня отсюда.

Меня схватили сзади за шкирку и остановили.

- Еще раз подумай, - сказал Рейнжер. – Мы в этом деле повязаны.

- Я не хочу, чтобы меня обоссали.

- Просто смотри в оба. Как только он вытащит свой член, мы оба отпрыгнем.

- Знаешь, я могла бы иметь кучу других хороших работ, - пожаловалась я. – Не нужно мне связываться с такой вот.

Рейнжер обнял меня и повел вверх по лестнице.

- Это не просто работа. Мы на службе государства. Мы вершим закон, милашка.

- Ты поэтому этим занимаешься? Потому что веришь в закон?

- Нет. Я делаю это за деньги. И потому что охота за людьми лучше всего мне удается.

Мы добрались до двери Томпсона, и Рейнжер поставил меня сбоку, а сам постучал.

- Вшивые ублюдки, - прокричал кто-то изнутри.

Рейнжер заулыбался:

- Норвил дома. - Он еще раз стукнул: - Открой дверь. Нужно с тобой поговорить.

- Я видел тебя на тротуаре, - заявил Норвил через все еще закрытую дверь, - и открою дверь, когда рак на горе свиснет.

- Я считаю до трех, а потом взломаю ее, - предупредил Рейнжер. – Раз, два… - Он потрогал ручку, но дверь была закрыта. – Три.

Никакого отклика изнутри.

- Проклятый упрямый старый пьяница, - выругался Рейнжер. Он отступил и с силой пнул дверь в точности слева от ручки. Раздался треск дерева, и дверь вышибло.

- Вшивые ублюдки, - вопил Норвил.

Рейнжер осторожно ступил в проход с пистолетом в руках.

- Все нормально, - обратился он ко мне. – Старик не вооружен.

Я двинулась в комнату и встала позади Рейнжера. В дальнем конце комнаты спиной к стене находился Норвил. Справа от него стояли обломанный по краям пластиковый столик и единственный деревянный стул. Половину стола занимала картонная коробка с едой. Крекеры «Риц», сухие завтраки, пакет с маршмэллоу, бутылка кетчупа. У стола на полу стоял небольшой холодильник. На Норвиле была потрепанная футболка с надписью, которая гласила «Добудь горючее из пива», и грязные мешковатые штаны цвета хаки. А в руках Норвил держал упаковку яиц.