Изменить стиль страницы

Неожиданно его глаза сузились, будто на своем мольберте он увидел Кэрри, рождающейся заново. Он смолк и посмотрел на Кэрри из-под нависших морщинистых век. Почесал лысину, покрытую пигментными пятнами, закурил сигарету.

Рука его подрагивала.

— Похоже, на сегодня хватит, — сказал он.

Провожая Кэрри к выходу, он положил ей на плечо дрожащую руку и со странным выражением пробормотал:

— Какое красивое у тебя лицо. Хм… И глаза, глаза тоже красивые. Да-да. Ты ослепительно хороша собой.

«Это говорит уже не художник, — подумала Кэрри, — это говорит распутник с сорокалетним стажем, автор множества порнографических книг».

Он приблизился к девушке и взялся руками за ее лицо.

«Бедняга, — думала Кэрри, — он непоправимо стар. Я не сумею отказать ему. Не поцеловать его было бы жестокостью». Она должна проявить милосердие.

Все это время Роджер сопел и похрюкивал. «Бедный Роджер, бедный Роджер», — повторяла про себя Кэрри. Будто смыкались десятилетия, уходящие в туман и пыль прошлого пожелтевшие книжные страницы, засушенные цветы, салфеточки в кофейных пятнах — какая грусть. И этот человек, сморщенный и дряхлый, по-особому тощий — худобой глубокой старости, когда кожа приобретает ломкость мумии. Костлявые руки, цепляющиеся за нее в попытке обнять, хриплое дыхание, рвущее грудь… Какая грусть…

Так заканчивается жизнь, так нелепо выглядят к концу жизни былые великие любовники.

Кэрри порадовалась тому, что к концу близилась и работа над портретом.

Чарлин попробовала повернуться на правый бок, но ее пронзила острая боль под правой грудью. Ах ты, проклятая печень!

Она, Чарлин, должна валяться в этой мерзкой больнице, пожелтевшая и несчастная. Цирроз. Вот дерьмо! Зазвонил телефон.

— Чарлин, приветик! — раздался голос Долорес.

— Привет, привет! Как себя чувствует будущая мамаша?

— Да черт с ней, с мамашей! У меня все нормально, это ты больна. Расскажи, что с тобой приключилось?

— Печенка проклятая. У меня распухли ноги, и я переполнена жидкостью. Печень разнесло до диких размеров! Ну на черта мне понадобилось есть эти яйца?

— Какие еще яйца?

— Лесли повела меня обедать, а я, дура, заказала яйца по-бенедиктински. Такая глупость! Я же прекрасно знала, что у меня и без того перебор холестерина. Печень не выдержала, и теперь я вся ярко-желтого цвета.

— Что говорят врачи?

— Всякое дерьмо говорят. Не те анализы, не те энзимы — все у меня не то!

— Лапуля, а может, и правда пора сократиться с выпивкой?

— Шутить изволите? Они мне прямо сказали, что если я не брошу, мне конец! Ну, я решила, что раз все равно конец, так не один ли черт?

— Когда они тебя собираются выписать?

— По мне, так хоть бы и завтра! Но на самом деле, я думаю, что пройдет не одна неделя, пока они откачают всю эту жидкость из меня. Господи, ты бы видела, на кого я похожа! Одно хорошо — эта история помирила нас с Рексом.

— Да?

— У нас же произошел скандал — обязательный ежегодный скандал. Но он мне позвонил, и мы помирились.

— Надеюсь, ссора не из серьезных?

— Да нет. Обычная история. Раз в год мы обязательно скандалим, а потом обязательно восстанавливаем отношения.

— Слава Богу. Вот уж не хотела бы, чтобы вы с Рексом прервали совместную работу!

— Ладно, расскажи, как ты, лапка. Что новенького?

— Все в полном порядке. Хорошо бы, конечно, не таскать в себе такой груз — я же как слониха! Но после родов я сразу опять возвращаюсь к работе. Я приведу себя в наилучший вид, Чарлин, вот увидишь!

— Буду ждать с нетерпением, киска, — сказала Чарлин и бросила трубку, потому что боль снова пронзила ее как ножом.

Ева была загружена, как никогда раньше. Собеседования, телеигра, бесконечные приемы и, конечно, роман с Марта Саксом. Кроме всего, еще класс актерского мастерства и занятия тай-чи-чуань, над которыми Марта издевался. Марта утверждал, что дело не в каком-то там тай-чи — как его, — а в нормальной половой жизни — вот почему она просто сияет красотой и свежестью! Ева действительно неслыханно похорошела и расцвела. Однако она не видела оснований относиться с недоверием к Элиоту By, который уверял ее, что причина ее отличного самочувствия именно в занятиях: если только она будет регулярно делать ежедневные упражнения, то ее нервная система придет в состояние полнейшего равновесия и останется такой на всю жизнь.

В один из вторников после занятий Элиот пригласил Еву в китайский ресторанчик за углом.

— Нет никакой надобности в старении, — говорил он, проглядывая меню. — Организм этого не требует. Я сожалею только о том, что раньше не занялся тай-чи. Мне было пятьдесят восемь лет, когда я начал делать упражнения, но в результате постоянной практики я становлюсь все моложе и моложе.

— Я не могу поверить, что вам уже под семьдесят! — сказала Ева.

Элиот обнажил в улыбке свои желтоватые лошадиные зубы.

— Как вы относитесь к фу-чжоу с яйцом?

— Я не знаю.

— Советую попробовать. Думаю, вам понравится.

— Не возражаю.

Подошел официант, и Элиот продиктовал ему заказ. Опершись локтями о стол, он снова улыбнулся Еве и сказал:

— Вы мне рассказывали, что вас когда-то мучила проблема избыточного веса. Остаточные явления этого я вижу и сейчас. Состояние вашей нервной системы выдает склонность к тучности.

— Господи, этого еще не хватало! — всполошились Ева. — Почему вы так думаете?

Очки Элиота сползли на самый кончик его носа.

— У тела нет секретов от меня. Я по движениям человека могу все рассказать о нем. Но вам незачем беспокоиться, мы возьмем эту вашу склонность под контроль.

Он поправил очки и опять улыбнулся.

— Сколько времени это займет?

— Инь и янь должны быть приведены в состояние полного равновесия. Как только это произойдет, у организма не будет больше склонности к нарушению равновесия. Изучая ваш организм, я обратил сугубое внимание на…

— На что? — с жадностью спросила Ева.

Официант принес еду. Элиот подождал, пока тот расставит тарелки и разложит фу-чжоу, и только потом продолжил:

— Могу ли я задать вам ряд вопросов интимного характера?

— Конечно.

Еву немного встревожил и конфиденциальный тон Элиота, и серьезное выражение, появившееся на его лице.

— У вас есть близкий друг? Ева покраснела и кивнула.

— Я имею в виду человека, с которым вас связывают интимные отношения.

Ева покраснела еще сильнее.

— Я так и понял.

Не обращая внимания на дымящийся на тарелке фу-чжоу, Элиот поднял глаза к потолку и задумчиво поджал губы. Затем он внимательно посмотрел на Еву.

— Думаю, вам нужно позаниматься тантра-йогой, — изрек он.

— Тантра-йога? Что это?

— Особая разновидность йоги, известная только посвященным, тем, кто прошел ритуал инициации.

— Я вас не понимаю.

Очки Элиота опять сползли на кончик носа. Он снял их, подышал на стекла и тщательно протер салфеткой.

— Тантра есть метод, через который организм достигает равновесия. Уравновешивая действие инь и янь, тантра приводит в равновесие и нервную систему.

— Но я считала, что для этого предназначены упражнения тай-чи, разве нет?

— Конечно. Конечно же! — согласился Элиот. — Но мы заинтересованы в скорейшем достижении результатов, а использование приемов тантра-йоги в сочетании с тай-чи помогает этому.

Элиот вздел очки на нос и наклонился к Еве.

— Тантра есть нечто совершенно отличное от обычных половых отношений — того, что Запад понимает под половыми отношениями. Ну уж если быть до конца честным, то я должен вам сказать, что сексуальная практика Запада, как правило, для организма вредна.

— Вредна? — испугалась Ева.

— Совершенно верно, вредна. Обычные половые отношения разрушительным образом воздействуют на нервную систему.

Он доел фу-чжоу и аккуратно вытер губы.

— Что касается тантры, то она должна быть идеальна и для вашего здоровья в целом, и в особенности для полного устранения вашей склонности к тучности. Я вижу, что ваш организм требует этого особого метода.