Че писал в своем дневнике: «Учебная тревога. Я побежал передать сообщение; люди быстро оказались готовы и стремились в бой». Вскоре после этого Фаустино ушел, чтобы восстановить связь с городской сетью Д26; прибыли трое связных из Мансани-льи с патронами и динамитными шашками. Из дневника Че известно, что он попросил одного из мальчиков-связных принести ему несколько книг, мы даже знаем, что это были за книги: одна — по истории Кубы, а другая — обзор ее географии. Спустя неделю он получил их. В дневнике Рауля Кастро читаем: «Там была даже книга по алгебре для Че Гевары, человека эпохи Возрождения».

Спустя два дня после Рождества1 они продолжили свой поход. На этот раз путь для них подготовил Кресенсио Перес, благодаря его знанию этих мест и политическому влиянию. Люди там ничего не слышали о Фиделе, зато хорошо знали Кресенсио и верили тому, что он говорил. 27 декабря в лагере, раскинутом под кроной сейбы, Че дебютировал в качестве повара — зажарил бычка по-аргентински, на вертеле. В дневнике он так сказал об этом: «Получилось хорошо, но потребовалось много времени». Крестьянам, входившим в отряд, его рецепт не понравился. Они сказали, что говядина полусырая.

«Время шло, и постепенно к отряду присоединялись все новые и новые бойцы. Начали приходить кампесинос, частью невооруженные, но некоторые и с тем оружием,-которое наши товарищи спрятали в домах друзей или в зарослях сахарного тростника, когда спасались от опасности». Гильермо Гарсия, ключевая фигура в движении сопротивления, который действовал в Сьерра-Маэстре начиная с ноября, присоединился в конце декабря; вместе с ним были еще трое уцелевших членов экспедиции на «Гранме», которые были спасены организацией Селии. К концу месяца колонна насчитывала двадцать четыре человека, включая дюжину кампесинос.

В течение последней недели года они стояли лагерем под открытым небом в местечке под названием Ла-Каталина, и 29 де кабря доели остатки жареного мяса, которое, согласно записи в дневнике Рауля, «воняло, несмотря на то, что мы обильно приправили его померанцем2 ». Новички продолжали упражняться в стрельбе. Новый, 1957 год они встретили под дождем. Это была группа призраков, мертвецов, возвращавшихся к жизни, так как Батиста объявил по радио и в печати, что угроза исчезла, что Фидель мертв, а высадившиеся члены экспедиции рассеяны или убиты. А они тем временем готовились к своему первому делу.

«14 января 1957 года, спустя немногим больше месяца после внезапного нападения в Алегриа-де-Пио, мы остановились у реки Магдалена. Она отделяется от Ла-Платы отрогом горного хребта Сьерра-Маэстра, который тянется до самого моря и заканчивается между двумя маленькими озерцами. Мы, по приказу Фиделя, проводили там занятия по стрельбе, чтобы хоть немного обучить людей. Некоторые стреляли впервые в жизни. Там мы также вымылись после того, как на долгие дни вынуждены были забыть о гигиене; те, кто мог, сменили одежду».

Через много лет, в интервью мексиканскому журналисту Виктору Рико Галану, Че вспоминал, что Фидель был толст и не особенно усердно тренировался в Мексике, так что ему было совсем нелегко карабкаться по горам. Он преодолевал их только благодаря своей железной силе воли.

«— Ну а как же вы с вашей астмой?

— У меня тоже есть немного силы воли».

14 января, около пяти часов дня, молодой кампесино из Ка-бесос-де-Ла-Плата встретил двоих вооруженных людей.

«Я принял их за патруль полевой жандармерии. Они задавали мне вопросы, я угостил их кофе. Мы говорили о дорогах, о местных кампесинос, они попросили, чтобы я продал им борова, цену за которого я, между прочим, им не назвал, так как испугался. Затем появилась группа, при виде которой я испугался еще сильнее. Их вел крупный, необыкновенно высокий парень, задававший тысячи вопросов. С ним был кто-то еще, представившийся доктором; он говорил медленно и негромко, тщательно подбирая слова. Он пощупал мой пульс, осмотрел меня и сказал: «Ты здоров, как бык».

Посетителями были Фидель и Че. Кампесино звали Дариэль Аларкон; его будущее окажется связанным с судьбой Че. Он присоединился к партизанам через несколько дней.

Для огненного крещения повстанцев Фидель выбрал казарму Ла-Плата. Впрочем, причина этого выбора остается непонятной, так как у образовавшегося подразделения совершенно не было патронов. 15 января колонна увидела свою цель.

«Казарма Ла-Плата. Она была еще недостроена, с временными перегородками из оцинкованной жести и полуголыми обитателями, среди которых мы смогли разглядеть несколько вражеских мундиров. Нам удалось увидеть, как в шесть часов, когда солнце клонилось к закату, пришел катер, полный жандармов; кто-то сошел с него, а кто-то взошел на борт. ... Мы решили отложить нападение до следующего дня».

16 января они подобрались поближе, и в сумерках пересекли реку. К счастью для себя, они встретились с двумя кампесинос, которые снабдили их жизненно важной информацией: о количестве солдат в казарме — около пятнадцати — и о том, что,вскоре сюда должен был приехать Чико Осорио, надсмотрщик с одной из больших местных плантаций. Он прославился как мучитель кампесинос и доносчик. Вскоре он действительно появился — пьяный, верхом на муле и с бутылкой бренди в руке.

«Юниверсо Санчес, прикинувшись жандармом, потребовал, чтобы верховой остановился, а тот в ответ немедленно назвал пароль: «Москит».

Несмотря на то, что все мы выглядели кандидатами на виселицу, мы все же смогли одурачить Чико Осорио, возможно, потому что он был пьян. Фидель возмущенным тоном представился армейским полковником, который прибыл, чтобы выяснить, почему остатки мятежников до сих пор не стерты с лица земли. Он сказал, что идет в горы, и поэтому носит бороду. А все, что делала армия, это просто дерьмо. Чико покорно рассказал ему, что на самом деле жандармы проводили все время в казарме и ничего не делали, только ели; несколько проведенных ими вылазок оказались совершенно бессмысленными. С мятежниками нужно покончить, решительно сказал он».

Пьяный надсмотрщик, конечно, не понимая, что делает, рассказал, кому следует доверять, а кому нет. Естественно, для по встанцев этот перечень был зеркальной противоположностью по сравнению с тем, что имел в виду Чико.

«Прозвучало уже двадцать с лишним имен, а доносчик все продолжал болтать. Он рассказал нам, как убил двух местных жителей, «но генерал Батиста сразу же отпустил меня на свободу». Он сказал, что всего-навсего шлепнул пару «дурно воспитанных» кампесинос, и что, по его словам, жандармам не полагалось делать таких вещей; они, дескать, позволяют фермерам говорить, вместо того чтобы наказывать их. Фидель спросил его, что он сделает, если ему в руки попадется Фидель Кастро, и тот жестом показал, что отрезал бы ему яйца, впрочем, такая же участь грозила и Кресенсио Пересу. Затем он показал на свои ботинки мексиканского производства и похвастался: «Снял с одного из тех сучьих детей, которых мы убили».

По спинам повстанцев пробежал холодок: ботинки принадлежали одному из их товарищей с «Гранмы». «Так Чико Оросио, сам того не зная, подписал себе смертный приговор. Он согласился на косвенное предложение Фиделя провести нас, чтобы застать солдат врасплох и показать, что подготовка у них никудышная и службу они несут из рук вон плохо».

Партизаны осторожно подкрались к казармам и расположились согласно боевому расписанию. И в это время перед ними проехали верхом трое жандармов,

«тащивших за собой на веревке, как мула, пешего арестанта. Он прошел неподалеку от меня, и я запомнил и слова несчастного кампесино: «Я же такой же, как вы», и ответ одного из конвоиров — как мы позже выяснили, это был капрал Басол: «Заткнись и иди, пока я не помог тебе кнутом».

Бойцы заняли позицию. Их было тридцать два человека — восемнадцать с «Гранмы», да еще четырнадцать кампесинос, решившихся связать свою судьбу с этим опрометчивым бунтом. У них было двадцать две винтовки и очень мало патронов. Нападение могло закончиться неудачей, а в том случае, если бы отряду мятежников не удалось захватить хоть каких-нибудь боеприпасов, то он оказался бы в очень опасном положении.