— Возможно, — откликнулся Джонс. — Наказание было бы гораздо более легким, чем то, которое он получит теперь, при условии если мы найдем его, что снова напоминает мне о цели моего приезда сюда, о чем уже чертовски тяжело вспомнить с этой выпивкой. — Он уставился в стакан, где остался почти один лед. — Кстати, а что это такое?

— Местная продукция.

— Вы пьете то же самое?

Кристиан пил чай со льдом, который по цвету выглядел почти так же.

— Конечно. Я на этом живу.

— Мощная штука.

— Прибавьте усталость и отложенные рейсы, и вы готовы. Когда вы в последний раз ели?

— По-настоящему? Два дня назад.

— Вам надо поесть.

— Да, я думал об этом, но к тому времени, когда я нашел себе гостиницу, больше всего на свете мне хотелось спать, а потом выяснилось, что номер не готов, поскольку кому-то очень нравится рай и он отказывается уезжать, и теперь они пытаются подыскать мне другое место для жилья. А пока они этим занимаются, я решил навестить вас.

— Ну, навестили, — ответил Кристиан и влил в себя остатки содержимого своего стакана, — и можете заглянуть под кровать и в шкаф, чтобы убедиться, что я не скрываю у себя никаких беглецов от закона. Но мне бы хотелось побольше узнать обо всей этой истории, поэтому, пока вы не вырубились, я предлагаю вам поесть. Тут по соседству есть отличный ресторан. — Он с презрением уставился на белую рубашку и темные брюки: — Единственная загвоздка, вы не можете идти туда в таком виде. У вас есть что-нибудь приличное?

Джонс с видимым усилием выпрямился и поставил ноги на пол.

— Конечно есть. Я проделал весь этот путь не только ради пятиминутного разговора с вами. Я захватил шорты и плавки. На взгляд агентства, мне понадобится по меньшей мере три дня, чтобы найти вас и досконально допросить относительно брата.

— Это уж никак не займет трех дней. — Кристиан мог рассказать массу интересного о том, каким брат был в детстве, но с его взрослой жизнью он был едва знаком. Они были разными людьми, избравшими разные пути.

Оттолкнувшись от подлокотников, Джонс поднялся и посмотрел на Кристиана поразительно ясным взором, если учесть количество и крепость выпитого им.

— Знаете, что я вам скажу? Если вы не будете стучать на меня, я не стану стучать на вас.

— И что я должен сделать?

— Предположить что-либо подозрительное. Ревизоры — это ведь такая головная боль. Вы не согласны?

— Вы мне угрожаете ревизией?

— Они проводятся постоянно и по более мелким поводам.

— Например? — Кристиану доводилось слышать разные истории, которые, впрочем, мало удивляли его, так как он был невысокого мнения о государственных служащих, но все же он предполагал, что они несколько преувеличены. Вот почему ему было интересно узнать об этом из первых рук.

— Например, взятки от бывших супругов или конкурентов по бизнесу. Или личная неприязнь, или приятельские отношения с налоговым агентом.

— Какая гнусность.

— Однако так оно и есть. Так что? Договорились?

— Конечно. Хотите, можете оставаться здесь на три дня, хотите на пять или десять. Можете хоть месяц тут жить. Я чист перед Службой внутренних доходов. Бюрократизм не мой стиль.

— Я так и понял, — откликнулся Джонс и двинулся в комнату.

Кристиан тронулся за ним, заинтригованный словами Джонса.

— Откуда вам это известно?

— От жены Фрая.

— A-а, интересно.

— А что?

— Мы с Лаурой разные люди.

— Она не рвалась рассказывать. Я спрашивал, она отвечала.

Это было не трудно себе представить. Лаура чувствовала себя неловко с Кристианом, и так продолжалось уже более двадцати лет. Да, она приглашала его в дом, и инициатива всегда исходила скорее от нее, чем от Джеффа, но только потому, что эта роль была отведена ей. И нельзя сказать, что ее особенно радовало, когда он принимал приглашения. Естественно, когда он приходил, она была сердечна и гостеприимна. Она предоставляла ему комнату и кормила его, но избегала оставаться с ним наедине и никогда не давала втягивать себя в личные разговоры. Она ему попросту не доверяла. Впрочем, он подозревал, что она боялась себя.

— Вход в ресторан рядом? — спросил Джонс в дверях.

— Спросите в вестибюле. Они покажут.

— Дайте мне пятнадцать минут. — Он помолчал. — Вы ведь тоже пойдете?

— Вы хотите узнать, не воспользуюсь ли я моментом, чтобы вытащить брата из душевой, сложить чемоданы и смотаться? — с хитрым видом улыбнулся Кристиан. Его взгляд, устремленный на лагуну, вбирал в себя всю окружающую роскошь. — Неужели я все это брошу ради парня, который ни разу даже не вспомнил о дате моего дня рождения? — И, не дожидаясь ответа, он закрыл дверь.

Через двадцать минут они с Джонсом снова пили, и на этот раз Кристиан уже не прикидывался. Но теперь они и закусывали, что делало это занятие более безопасным. Несмотря на мнение, сложившееся о нем в семье, Кристиан не был особым любителем спиртного. Пиво с парнями после работы не шло в счет. Он пил в компании, и только. К тому же он предпочитал контролировать степень собственного опьянения.

К тому же здесь, на Таити, он чувствовал себя достаточно раскованным и без какой-либо выпивки, поэтому он и сказал в бунгало все, что думал о Джеффе. Обычно он держал свои обиды при себе, и не то чтобы день рождения много для него значил, но это было одним из неприятных воспоминаний о брате. О другом ему и думать не хотелось. Это никого не касалось, и меньше всего — правительственных агентов. Поэтому он пребывал в абсолютно трезвом состоянии, запивая рыбу маленькими глоточками шотландского виски.

Ему хотелось побольше узнать о происходящем в добром старом Гемпширском округе.

— Значит, Джефф исчез, и ни у кого нет ни малейшего представления, куда он делся. Но должна же Лаура о чем-то догадываться. Она — настоящий кладезь сведений. — Ему самому понравилось, как он это сказал. Это было подходящее выражение.

— Нет, у нее нет никаких предположений.

— Чтобы у Лауры не было предположений?

— Она очень близка к состоянию шока.

— Шок? У Лауры? — Это было настолько же невероятно, как и то, что Джефф совершал налоговые махинации. Лаура, которую знал Кристиан, умела приспосабливаться к любой ситуации. Если она сталкивалась с бедами, то вместо того, чтобы преодолевать их, она просто разворачивалась и шла в противоположном направлении. Она была как Лидия. Очень похожа на Лидию.

И в этот момент он ощутил приступ угрызений совести: он во многом расходился с матерью, и все же она была его мать.

— А как Лидия? — спросил он, оглядывая ресторан с небрежным видом. Красочные одежды соперничали с многоцветием экзотических цветов. — Как она восприняла все это?

— Довольно спокойно. Тревожится, но сохраняет самообладание. Впрочем, у нее нет никаких идей относительно местонахождения Джеффа. А что у вас? Есть какие-нибудь соображения?

Кристиан не был уверен, что захотел бы делиться ими, будь они у него, но, поскольку их не было, не о чем было даже и говорить.

— Я не могу себе представить, что он совершил преступление, не говоря уже о бегстве. Он вел защищенную жизнь. Его опекали практичные женщины.

— Лаура не произвела на меня впечатления практичной женщины.

— Нет конечно, но она — толкач. Ненавязчиво, исподволь, она направляет, чтобы все делалось так, как ей хочется.

— Она властна?

— Нет, — откликнулся Кристиан и почесал в затылке. — Властность предполагает какие-то отрицательные качества, а в ее характере нет ничего отталкивающего. Но у нее есть твердые представления о том, что должно происходить в жизни. И она знает, как заставить людей действовать именно в таком направлении, создавая у них иллюзию, что они сами этого хотят.

— Например?

Кристиан ухватился за самый красноречивый пример:

— Брак. Она решила, что хочет бросить колледж, выйти замуж и завести семью. Джефф еще учился. Я сомневаюсь, что у него были какие-либо намерения жениться, пока не появилась Лаура… и не дала ему ощутить собственную значимость, — поспешно добавил он, потому что это на самом деле соответствовало действительности. — Она из тех, кто отдает. Она создала для него прекрасный дом, подарила ему двух великолепных детей, а потом, когда его заработка перестало хватать, начала собственное дело, чтобы увеличивать их доход.