Это было скорее приказание, чем просьба, однако Мадлен была не в силах отказать ему. Хотя могла бы и возмутиться: Люк вел себя как равнодушный незнакомец, а не как муж, еще недавно деливший с ней супружеское ложе.

Когда она неохотно согласилась, он передал коня Ренару и повел ее в сторону песчаного пляжа. По дороге Люк ни разу не прикоснулся к Мадлен. Со вздохом сняв зеленую куртку, он перекинул ее через плечо. Влажная рубашка прилипла к широким плечам и спине, как вторая кожа.

Они дошли до форта, Люк старательно выдерживал определенную дистанцию. Через какое-то время Мадлен остановилась, чтобы снять сабо.

Люк отвел глаза от ее ног и, взглянув через плечо на материк, заметил:

— Гош где-то там. Наверное, у Сен-Барба. Скоро он доберется до нас.

— Будет еще бой?

— Да.

Мадлен это казалось невероятным. Все вокруг было таким красивым, таким мирным! Они были единственными людьми на этой пляжной полосе. Не было даже чаек, и тихое синее море сверкало под солнцем, как стекло.

Мадлен с тревогой посмотрела на форт. Он выглядел массивным, будто выросшим из каменистого утеса, на котором стоял. Сейчас, во время отлива, весь утес был обнажен и полоса ровного золотистого песка вела к самому его подножию. Она разглядела нескольких солдат, сидевших на скалах.

Подавив желание попросить его быть осторожным, Мадлен произнесла:

— Очевидно, ты добился успеха в Англии?

Люк негромко рассмеялся.

— О да. Остается надеяться, что это было не зря.

В голосе его звучали усталость, подавленность и даже немного горечи. Сердце Мадлен рвалось к нему. Если роялисты терпели поражение, то не из-за недостатка приложенных им усилий. Она прикусила губу, сдерживая слова сочувствия, которые он не захочет услышать от нее. Ей невыносимо было сознавать то, какими чужими они стали.

— Как поживает Эдит? — спросила она чуть погодя.

— У нее было все в порядке, когда я уезжал. — Мадлен показалось, что Люк хочет что-то добавить. Вместо этого он отвернулся и стал смотреть на воду, пряча от нее лицо. — Ты получила мое письмо?

Мадлен покачала головой.

— Нет. Вот уже несколько недель я живу у Тьери.

— Я перевел большую сумму денег на твое имя. Подробности — в письме, которое отправлено мною в Кершолен.

Когда она попыталась возмутиться, он поднял руку, останавливая ее.

— Я могу себе это позволить, а если ты их не примешь, то, в конце концов, я истрачу все деньги на войну. Кроме того, я переписал Кершолен на твое имя. По совести, он всегда должен был принадлежать тебе — теперь это оформлено официально. Даже если наш брак был ошибкой, я не хочу, чтобы ты страдала из-за недостатка средств.

Он откупается, поняла Мадлен. Убедившись, что я хорошо устроена, он сможет делать, что захочет. Как он не понимает, что мне нужно только одно — его любовь?

— Деньги не решают всего, — сказала она вслух резче, чем собиралась. — Мне достаточно своих, и твои мне не нужны.

— О, Мадлен! — простонал он в тихом отчаянии. — Что бы ты ни чувствовала ко мне, ты моя жена, и мой долг — заботиться о тебе, независимо от того, живем мы под одной крышей или нет!

Слезы подступили к ее глазам. Он делает из нее бедную родственницу. Он не любит ее, и в постели она ему больше неинтересна, но гордость требует не оставлять ее своими заботами. Он обращается с ней как с лошадью или собакой, которых жалко выгнать.

— Мне не нужны твои деньги, — отрезала она. — Не уверена даже, что мне нужен Кершолен.

Мадлен вдруг поняла, что не может больше продолжать этот разговор. Возмущенные чувства бурлили в ней, грозя вырваться наружу, а она не хотела, чтобы Люк видел, до какой степени она задета за живое. Их брак больше не существует, даже если они остаются мужем и женой по закону. Она почти готова была возненавидеть его за это. У нее не будет другого мужа, не будет детей. Когда-нибудь они смогут получить развод, но для своей семьи, для друзей и соседей она навсегда останется женой Люка.

Развернувшись, Мадлен быстро пошла прочь. Она знала, что он следует за ней, но не оглядывалась. Когда Люк поддержал ее, помогая взобраться на откос, Мадлен отдернула руку, будто от чего-то мерзкого и опасного. Добравшись до дороги, она оглянулась в поисках братьев. Они были на прежнем месте.

За ее спиной Люк громко выругался, и Мадлен обернулась. К своему удивлению, она обнаружила, что брань предназначалась не ей. Люк смотрел на группу шуанов неподалеку. Жорж Кадудаль стоял среди них как колосс и горячо спорил с человеком пониже ростом с массой золотых галунов на мундире.

— Это Д'Эрвили, — кратко пояснил Люк. — Большинство наших проблем порождается его неуемным желанием командовать. Он отказывается выполнять приказы де Пюизе, пока не получит подтверждения из Англии. Я должен пойти и уладить спор — это моя основная обязанность. — Сделав пару шагов, он вдруг обернулся к ней. Глаза его пылали яростью и чем-то еще, исчезнувшим, прежде чем она успела разглядеть. — Только ты могла поставить мне в вину желание позаботиться о тебе же! — бросил он на ходу.

Вскоре, раздвинув плечами шуанов, он присоединился к двум начальникам. Мадлен со смесью злости и удивления следила за происходящим.

— Это же смешно! — услышала она слова Д'Эрвили, жестом указывающего на группу штатских. — Они мешают нам, в форте из-за них невозможно повернуться. Нужно избавиться от них!

— Я не могу так поступать с людьми! — горячо возразил Кадудаль. — Они бежали от республиканцев, бросая свои дома и фермы. Им некуда идти и не у кого, кроме нас, искать защиты! Вы хотите, чтобы море поглотило их?

— Проклятье! — вспылил генерал. — Я забыл, что разговариваю не с военными. Вы просто дилетанты, господа!

— Не мы потратили пять дней на споры о полномочиях, — заметил недовольно Кадудаль. — По правде сказать, я жалею, что поднял своих людей ради такого фарса.

— Вы подняли своих людей ради освобождения Бретани, — спокойно произнес Люк. — Мы и сейчас еще можем добиться успеха, если будем действовать сообща.

Когда две пары пылающих гневом глаз обратились к нему, он не дрогнул и принялся спокойно убеждать обоих спорщиков забыть о личном ради достижения общей цели.

— А простирается ли ваша преданность общей цели так далеко, чтобы возглавить вылазку навстречу Гошу? — язвительно поинтересовался Д'Эрвили. — Нам нужен человек, готовый выяснить расположение его войск.

— Если это необходимо.

— Это необходимо, друг мой, — серьезно сказал ему Кадудаль.

Люк пожал плечами.

— Тогда я готов.

Великан широко улыбнулся и хлопнул его по плечу. Он сказал что-то, чего Мадлен не расслышала, и все трое зашагали к форту. Люк не оглянулся, и Мадлен подозревала, что он уже выбросил ее из головы.

Сейчас в нем ничего не осталось от аристократа с изящными манерами. Худой и загорелый, он был настоящим, грубым, несгибаемым шуаном. Куртка снова была наброшена на плечи, и Люк снова приобрел жесткий и неприступный вид. Впервые после того, как они вместе совершали путешествие из Парижа, Мадлен задумалась, способен ли он вообще на ту любовь, которой хочет она.

— Не беспокойся, сестренка, — сказал Ренар, совершенно неправильно истолковав ее озабоченность. — Я присмотрю за ним ради тебя. — В ответ на ее вопросительный взгляд он добавил: — Для этого дела Люку понадобятся его собственные люди. Мы и прежде занимались такой работой.

— Кажется, меня не интересует, что с ним будет, — фыркнула Мадлен, чувствуя, что лжет. Она всегда будет волноваться за Люка, и сейчас ее сердце сжимается от осознания того, сколь опасна добровольно принятая мужем миссия.

Мадлен была молчалива на обратном пути к дому Тьери и отказалась обсуждать с братом причину молчания. Ночью она беспокойно ворочалась на своей узкой кровати, и прошла целая вечность, прежде чем ей удалось заснуть, но и во сне Мадлен преследовали кошмары.

На следующее утро Мадлен решила отправиться в форт. Ей не будет покоя, пока она не узнает, что Люк и Ренар вернулись живыми после ночной вылазки. На этот раз она была одна. Тьери ушел в море, а Жанин повредило бы такое путешествие по жаре. Мадлен снова взяла с собой хлеб и рыбу. Она обещала себе не задерживаться и даже не искать Люка — ей надо лишь удостовериться, что и он, и Ренар живы и здоровы. Едва приблизившись к Пантьевру, она увидела, что часть солдат уже вышла из него, очевидно, чтобы распределиться по всему полуострову. Шуаны обосновались ближе к форту, а их лошади паслись на склоне холма. Мадлен стала осматриваться в поисках брата и, наконец, нашла его разговаривающим с двумя мужчинами.