— Я, разумеется, потребовал, чтобы грума привели ко мне. Король настоял на том, чтобы присутствовать при допросе, хотя я советовал ему держаться в стороне, пока мы окончательно не разберемся, откуда идет клевета. Этот грум человек новый. Дик говорит, что нанял его недавно, уже здесь, в Лондоне, остальные-то слуги у него все из Йоркшира, так что они его толком и не знают. Я допросил парня с пристрастием, предупредил, что за ложь он жестоко поплатится… ну, а на короля он уж и вовсе смотрел со священным трепетом.

Его рассказ подтвердил то, что сказал Дик. Хотя леди Рокситер и тот человек плотно закутались в плащи от холода, грум, по-видимому, все же узнал ее, потому что видел на свадебном пиру. Он сказал, что разговаривали они громко и он, услышав, что речь идет о любви короля к племяннице, навострил уши… А еще было сказано, что ходят слухи, будто король не прочь ускорить смерть королевы… и тот человек посоветовал леди Рокситер остерегаться яда, находясь в комнате больной…

Мартин поднялся и принялся беспокойно мерить комнату большими шагами. Ловелл увидел, что его друг крепко сжал кулаки, и вздрогнул от следующего вопроса:

— Ну, а тот мужчина? Что сказал грум о нем?

Ловелл слегка пожал плечами.

— Как я уже сказал, он завернулся в плащ, и разглядеть что-либо было трудно. Он молод, хорошо одет; волосы скрывал капюшон.

— Проссер, — скрипнув зубами, сказал Мартин. — Да, думаю, я знаю этого парня.

— Она лишь повторяла то, что слышала от кого-то, Мартин, — проговорил Ловелл мягко. — Леди Крессида очень молода, не обжилась во дворце. Она не могла понимать в должной мере, какой урон нанесен репутации короля. Не будь с нею слишком резок.

Мартин остановился перед креслом лорда Ловелла.

— Что ты посоветовал королю?

— Коль скоро такие слухи уже ходят, ему необходимо дезавуировать их публично.

У Мартина задвигались желваки, глаза подозрительно увлажнились.

— Как он принял это?

— Думаю, он все еще оглушен. Но слушал очень внимательно. По-моему, он не может поверить… поверить, что кто-нибудь способен предположить такое… Ты ведь знаешь его, Мартин: он никогда не унижался до того, чтобы объяснять или отрицать всевозможные толки на свой счет. Ты знаешь, сколько грязи на него вылили в связи со смертью молодого Эдуарда Ланкастера и убийством бедняги короля Генриха, хотя самого Ричарда даже не было в то время в Лондоне… помнишь и злокозненные слухи о том, будто он желал смерти своему брату Георгу. Он ни разу не снизошел до объяснений. Но на это — на это нужно ответить. Ни малейший намек на скандал не должен нанести урон памяти Анны. Он поручил мне выбрать место и время, чтобы он мог сделать заявление о своих намерениях. Мартин со вздохом кивнул головой.

— Один Бог ведает, откуда он найдет в себе силы для этого, но слава Богу, что он так захотел. А говорил ли он… говорил ли о леди Элизабет?

— Он считает разумным немедленно удалить ее от двора. Она должна будет уехать в Шерифф-Хаттон.

— Хорошо. — Мартин с облегчением вздохнул. — Это нужно было сделать несколько месяцев тому назад. Я ни разу не посмел заговорить с ним на эту тему.

— Так, значит, ты считаешь, что какое-то зерно истины в этой подлой клевете есть?! — Лорд Ловелл даже привстал в кресле.

Мартин знаком показал, что желает объясниться.

— Вам известно, милорд, что в мои обязанности входит изучение слухов и любых сообщений, касающихся возможной опасности для короля лично и для его репутации. Так, злокозненные обвинения в смерти его племянников-принцев исходили, как мы прекрасно знаем, от клики Генриха Тюдора. Во имя поддержки дела Генриха Тюдора. Какою бы грязью ни пытался он забросать Ричарда, это с полным удовлетворением воспринимается противниками короля и теми замухрышками лордами, которые просто завидуют ему и ничего не выиграли от того, что он взошел на трон. Я близко наблюдал леди Элизабет, — продолжал он. — Совершенно очевидно, что она искренне любит своего дядю и, вероятно, достаточно невинно. У нее нет ничего дурного на уме, и она любила королеву, я в этом уверен, но ее близость к королю подогревает сплетни. — Мартин сдвинул брови. — Злосчастное происшествие в крещенскую ночь, когда она появилась, одетая как королева, было следствием неосторожного разговора Крессиды с принцессой. Именно Крессида, сама, о том не ведая, по ее словам, рассказала принцессе, в каком наряде будет в ту ночь королева. Она не придала этому значения, посчитав обычной женской болтовней о последней моде, и я ей поверил. — Он устало потер бровь. — Король хотел вернуть дочерям своего брата их законное место при дворе, опровергнуть этим злобные басни об их братьях. Он танцевал с нею, по-родственному принимал в ней участие самым сердечным образом, но королева была больна — и он не мог представить себе, какие грязные домыслы вызовет эта дружба в развращенных умах. Я запретил Крессиде поддерживать близкие отношения с принцессой, — продолжал он, помолчав, — но не мог помешать тому, чтобы они были возле королевы в ее последние дни… И все-таки не могу поверить, чтобы она сознательно распространяла подобную мерзость. Лорд Ловелл встал.

— Я должен вернуться к Ричарду. Возможно, я ему нужен.

— А что будет с моей женой? Ведь за такие речи ее могут обвинить в измене.

— Мартин, об этом даже не думай. Все произошло по ее неведению и наивности. Вероятно, было бы разумнее какое-то время держать ее подальше от двора. Сделай, пожалуй, вот что: пусть она временно оставит Вестминстер, вернется в свои родные края.

— Но не могу же я покинуть свой пост в столь опасное время!

— У меня и в мыслях не было этого. Знаю, вы только что поженились, но… — Ловелл опять пожал плечами, — королю будет немного легче, если некоторое время ему не придется встречаться во дворце с леди Крессидой. Не может ли она уехать со своими родителями? Греттон нынче явится ко двору, чтобы выразить соболезнование, после чего испросит разрешения вернуться в свое поместье, где его ждут неотложные дела…

Мартин мрачно кивнул головой.

— Мне не хотелось бы в такое время отсылать ее в Греттон, но я подумаю над твоим предложением. Ты, конечно, прав, я сделаю так, чтобы она не попадалась королю на глаза.

Ловелл шагнул к другу и положил руку ему на плечо.

— Послушайся моего совета, не будь с нею слишком жестоким, Мартин. Вероятно, она и не подозревает, какой причинила вред.

Мартин проводил лорда Ловелла до двери, вызвал мастера Ролингса, приказав позаботиться об отъезжающем госте, и сказал себе сквозь стиснутые зубы: «Теперь я обязан так поговорить с ней, чтобы она поняла все до конца».

Лежа на своей удобной просторной постели, Крессида вдруг остановила готовую удалиться в свою комнату Алису вопросом:

— Алиса, что такое любовь?

Алиса вернулась к кровати и внимательно посмотрела на свою бывшую воспитанницу.

— Думаю, у каждого это по-разному… ну, в общем, я тебе так скажу: когда любишь, так уж сам это знаешь и ни в каких подсказках не нуждаешься, — ответила она, озабоченно хмурясь.

От Алисы не укрылось, что между ее хозяином и хозяйкой не все ладно, и этот испытующий вопрос встревожил ее не на шутку. Она подозревала, что в тот день, когда Крессида исчезла на некоторое время из апартаментов королевы, она с кем-то встречалась. Алиса понапрасну искала ее всюду, где обычно бывали фрейлины.

Крессида так и не сказала ей, где была тогда, хотя обычно не таилась от своей наперсницы. Как знать, если лорд Рокситер не позаботился о том, чтобы должным образом изъявить свои чувства к жене, не обратилась ли та душой к кому-то другому, чьи заверения показались ей более лестными? Тут уж и впрямь недалеко до беды.

Крессида вздохнула.

— Должно быть, я никогда не узнаю того восторга, о котором твердят трубадуры в своих песнях, — сказала она с тоской. — По их словам, стоит только появиться возлюбленному, как сердце начинает бешено колотиться и тебя вдруг охватывает необъяснимое волнение, и…