Нет, конечно, есть организации Главспецстроя, занимающиеся строительством секретных правительственных объектов управления государством в условиях боевых действий, для спасения членов правительства от ядерных ударов и для отдыха членов политического бюро центрального комитета коммунистической партии.

   Но график работы Главспецстроевцев расписан на много лет вперёд, им нужно платить огромные затраты и, главное, их привлечение возможно только по решению Председателя Комитета Государственной Безопастности, а сообщить Председателю о том, что на Объекте Верещагина допущена халатность - это признаться в собственной безответственности, разгильдяйстве и полной профессиональной непригодности.

   Это значит попрощаться с перспективой получения мягкого кожаного кресла в Московском Главке, потерять министерский продовольственный паёк, допуск в промтоварный распределитель и личностные связи.

   Человек, числящийся в номенклатурных списках государственного уровня, изгнанный из номенклатурных кругов и утративший свои связи с влиятельными лицами, мгновенно превратится в простого советского труженика.

   В простого работягу, у которого одна судьба - вкалывать до седьмого пота и получать за это почетные грамоты, двухкомнатную квартирку с шестиметровой кухней, медальку "За трудовое отличие" и самовар от профсоюзного комитета при уходе на пенсию.

   Правда, если работать не хочется, то можно и не надрываться на работе. "Ваньку валять". Получать небольшую зарплату только за то, что появляешься на работе. Появляться на работе для того, чтобы изредка приворовывать на пропой. Разрешается даже выпивать на работе, но не много. Много можно пить только с бригадиром.

   В этом случае, работяга тоже получит свою квартиру в порядке общей очереди, но в старом жилищном фонде, а при уходе на пенсию, ему вручат не самовар, а первую и последнюю почетную грамоту за многолетний добросовестный труд.

   "Лейтенант Мевший" не хотел становиться простым советским тружеником и решил устранить последствия своей халатности с помощью бесплатного, безропотного стройбата из ближайшей войсковой части.

   Что говорил "Мевший" и что он обещал своему московскому приятелю, не известно, но очень большой начальник очень большого особого отдела дал "добро" на допуск целой роты военных строителей в недра пространственно-временного Циклотрона, надеясь, что "дебилы из стройбата" не отличат новейшее особо-секретное оборудование от обычных барокамер, холодильных шкафов, станков, редукторов и трансформаторов.

   "Лейтенант Мевший" лично встретил роту капитана Филипова перед спуском в Циклотрон и приказал следовать за ним.

   Американские астронавты, пролетающие на своем космическом корабле "Аполлон" над территорией Советского Союза и фотографировавшие Объект из космоса, были очень озадачены тем, что на их снимках, почти сотня солдат входила строем в маленькую кирпичную коробочку, похожую размерами на армейский уличный туалет.

   После продолжительных споров, рассуждений и консультаций с экстрасенсами, ведущие аналитики Центрального Разведывательного Управления Соединенных штатов Америки, изучавшие космические фотографии, пришли к правильному выводу, что уличный туалет на территории Объекта, является замаскированным входом в секретное сооружение.

   Рота, входила в "туалет" строем и через распахнутые бронированные двери спускалась вниз, под землю, по белым мраморным лестничным пролётам.

   На каждом из пяти уровней спуска под землю, после пройденной пары лестничных пролётов, перед строем плавно и бесшумно откатывались в сторону, исчезая в стенах, массивные, напичканные электронным оборудованием, железные двери метровой толщины. За дверями находились просторные, облицованные камнем, поражающие хирургической чистотой залы с очередными защитными дверями в дальнем конце зала.

   Рота уходила под землю, а за её спуском, скрытый за пуленепробиваемыми стеклянными витражами, глядя на цветные мониторы, установленные на пункте контроля, наблюдал и управлял состоянием дверей лейтенант КГБэшник, встречавший воинов стройбата на пропускном пункте и сопровождавший их да начала спуска.

   Минус-шестой этаж находился на уровне грунтовых вод и представлял жалкое, по понятиям стройбата зрелище.

   Стройбатовцы увидели огромное, округлое помещение, разделенное не высокими прозрачными перегородкам, с модульным оборудованием неизвестного назначения, смонтированным возле стен и в центре лаборатории.

   Оборудование постоянного включения перемигивалось разноцветными индикаторными огоньками, чуть слышно гудело трансформаторными обмотками и люминесцентными светильниками.

   Вокруг светильников желтели застарелые и серели свежие пятна сырой штукатурки, а между потолком и стенами чернела полноценная. достигшая фазы спороношения, плесень.

   "Лейтенант Мевший" подозвал капитана Филипова к себе, потыкал пальцем в направлении пятен, рукой очертил над головой круг , показывая, что в порядок необходимо привести всё вокруг и торнул пальцем в деревянную дверь подсобного помещения, загруженного инструментами и необходимыми материалами.

   Затем строго посмотрел на ротного командира, погрозил ему кулаком и важно, словно влиятельный екатерининский вельможа, направился к выходу.

   Лейтенант КГБэшник, щелкая тумблерами, закрывал бронированные двери, пройденные "Мевшим", отсекая стройбатовцев от всего, что осталось за пределами пространственно-временного Циклотрона.

   ПОРЯДОК В СТРОИТЕЛЬНЫХ ЧАСТЯХ

   Если Вы услышите. Что в Советской армии, а тем более в стройбате, не было порядка, не верьте этому!

   В стройбате был строгий, не обсуждаемый, годами сформировавшийся порядок, согласно которому, любая попытка увильнуть от исполнения своих обязанностей, считалось нормой.

   Стукачество и доносительство были чуждым явлением в коллективе военных строителей.

   Хищение и продажа строительных материалов свидетельствовало о находчивости и предприимчивости воина стройбата. Использование денег, вырученных от продажи, на что-то иное кроме водки или дембельского альбома, считалось шкурничеством.

   Умение 'втереть очки', 'навешать лапши на уши' или просто проигнорировать приказание командира являлось мерилом, лихости и независимости солдата.

   Распоряжение старослужащих и особенно дедов являлось непререкаемой задачей и выполнялось неукоснительно.

   Коллективные взаимоотношения строились на четком доминировании молодых над салабонами, черпаков над молодыми, дедов над черпаками, ветеранов-дембелей над дедами.

   И не ничего, что не смогли бы выполнить военные строители, если это действительно нужно было сделать. При таких обстоятельствах, салабоны без сна и отдыха 'рвали пупы' там, где требовались немыслимые физические усилия. Рыли грунт, таскали кирпичи, месили бетон, убирали строительный мусор. Молодые выполняли малоквалифицированную грязную работу. Они, обливаясь каплями эмульсионки капающей сверху, или задыхаясь парами ацетона, красили потолки, стены и полы. В облаках меловой пыли, белые как мельники и чихающие как деревенские козлы, нанюхавшиеся махорки, 'затирали' шпаклёвку. 'Выводили' кирпичные перегородки. Сооружали строительные леса и помосты. Навешивали на петли простенькие двери, клееные из деревянных брусков и оргалита.

   Черпаки возводили из кирпича наружные, видимые взгляду, стены. Укладывали изящную плитку 'шелкографию'. Устанавливали дорогостоящие двери из дубового массива, украшали стены ДСПэшными панелями из 'фанеровки' и 'полировки'.

   Деды 'заводили' углы кирпичных сооружений, обеспечивали салабонов, молодых и черпаков работой, инструментами и материалами, необходимыми для выполнения задания. Когда работы было много, о инструментов и материалов не было, деды приказывали черпакам, найти всё необходимое.