- Почему?

- Меня раздражает тот факт, что тайна перестает быть тайной.

- Знают двое, знает и свинья, - собеседник озвучил общеизвестный факт.

Оливия хмыкнула.

- Понимаю, но все равно не могу смириться.

Андерсон приподнялся на локтях и пристально посмотрел на Оливию. Улыбка с его уст не сходила, наоборот стала заговорщицкой, подначивающей. Гэйдж тоже смотрела на своего собеседника, не отводя взгляда, только пару раз удивленно моргнула, пытаясь понять, чем вызваны перемены в настроении Оливера. Отчего он то и дело с ней заигрывает, хотя раньше ничего подобного не наблюдалось.

Гэйдж отвернулась. В голове поселился странный вопрос: что она делает не так. Раньше ни один парень не флиртовал с ней, считая, что Оливия Гэйдж - это отличный друг и собеседник, способный в трудной ситуации помочь советом, но вот, как на девушку, на нее никто не смотрел. Оливер ломал стереотип. Он воспринимал Оливию именно, как привлекательную девушку, а не как товарища. Под влиянием восприятия своего прошлого воплощения или по собственному желанию, но всё же воспринимал.

Додумать до конца свою мысль Оливия не успела, потому что в тот же момент ощутила прикосновение пальцев к своему подбородку. Погрузившись в размышления, она пропустила тот момент, когда Оливер сменил положение. Он больше не лежал на скамейке, он сидел рядом, всё так же прикасаясь к лицу Оливии, и ничего не говорил.

- А ты хотела бы иметь одну тайну на двоих? - спросил, понизив голос.

Оливии даже захотелось засмеяться. Она не привыкла к такому обращению. Вообще никогда не встречала парней, способных заговорить с ней так... Игриво, что ли? У девушки совсем не получалось охарактеризовать голос Оливера.

- Например? - решила она подыграть.

Голос её тоже прозвучал неуверенно, чуть смущенно. На деле, Гэйдж ничего подобного не испытывала.

- Не знаю, - ответил Андерсон. - Хотя... Допустим, та же тайна, что и сейчас, но, чтобы знали о ней только мы с тобой. И больше никто.

Оливер убрал руки от лица девушки, но сам не отодвинулся, продолжая сидеть слишком близко.

- Если бы мы не посветили в нее Элинор, до сих пор задавались бы вопросом: что происходит? Почему мы говорим друг другу гадости, а уже через пару часов мирно общаемся. Куда таинственно исчезаем, и почему повсюду нас преследует запах гари.

- Думаю, мы разгадали бы эту тайну. Не так быстро, но разгадали бы...

- Мы бы поубивали друг друга, - засмеялась Оливия.

- Ничего подобного! - возразил Оливер.

- Да ладно...

- Кстати, ты веришь в легенды?

- Почему задаешь этот вопрос?

- Пытаюсь составить план действий.

- Что ты задумал? - прищурилась девушка. - Опять какую-нибудь гадость?

- Разве я раньше делал гадости?

- Сколько угодно.

- Например?

- Испортил мне настроение в автобусе.

- Ты первая начала! - возмутился Андерсон.

- Ты мог не обратить внимания.

- Ты тоже!

- Да-да. Особенно в тот момент, когда ты переставил мой рюкзак на пол и сказал, что он не станет возражать против такого обращения.

- Но он, действительно, не возражал.

- Зато я возражала.

- А сейчас? Стала бы возражать?

Оливия на секунду задумалась. Восприняла бы всё в штыки теперь, зная, какой Оливер, на самом деле? Или восприняла его появление не так агрессивно? В своих размышлениях она склонялась ближе ко второму варианту. Оливер не вызывал у нее былого отторжения. Да и тогда она могла удержать себя в руках, не вступая в перепалку. Однако что-то заставило ввязаться в скандал. Может, Оскар прав, и это не более чем отголоски прошлой жизни? Она относится к Оливеру настороженно, потому что помнит прежнее свое воплощение и не может простить тех издевательств?

Но Оливер не виноват в том, что его далекий предок обладал именно тем характером. Потому грубить ему бессмысленно.

Его поведению тоже можно было найти объяснение. Он мог подсознательно чувствовать нечто странное. Увидел её, и невольно появились в душе чувства. Тогда ещё не любви. Банальное любопытство. А скандал начался сам собой, потому что Оскару и Эдельвейс свойственно было общаться в такой манере. Оскар провоцировал, Эдельвейс молчала... Поведение Оливии сломало сложившийся стереотип. Вместо того чтобы прикусить язык, она начала кричать.

- Молчишь, - немного разочарованно произнес Андерсон, но отодвигаться всё ещё не спешил.

Он ждал ответа от Оливии, а она, казалось, не думала ему отвечать. Её молчание действовало угнетающе. Оливер чувствовал себя немного глупо, фактически признавшись в своей зародившейся симпатии, но, не получив на нее ответа.

Девушка увлеченно растирала траву носком кеда, не зная, что сказать. Да, ей, безусловно, было приятно это внимание, но как реагировать на него, девушка не определилась. Оливии казалось, что любое действие с её стороны будет в глазах Оливера глупым.

- Скажем так, я не стала бы с тобой скандалить, но рюкзак тебе все равно не доверила, - нашлась, наконец, с ответом. Подняла глаза и спросила: - Ты задаешь этот вопрос потому, что тебе интересно? Или потому, что в тебе снова просыпается Оскар?

- Мне интересно, - без колебаний выбрал Андерсон первый вариант. - Знаешь, у тебя такая очаровательная веснушка на носу, - добавил спустя несколько секунд молчания.

- Веснушка? Одна? - удивилась Оливия. - И которая из них?

- Вот эта, - засмеялся Оливер, показав пальцем на одну. - И вот эта тоже. Да и остальные не хуже. Они все очень милые.

- Никогда не думала о своих веснушках, как о милых. Правда, ненависти особой к ним тоже не испытывала.

- И правильно. Не нужно их ненавидеть. Потому что они классные.

- Классные веснушки? Впервые встречаюсь с такой характеристикой, - присвистнула Оливия.

Почему-то разговор о веснушках её забавлял. Никогда прежде ей не приходило в голову разговаривать о своей внешности с окружающими людьми.

Оливер с трудом сдерживался. Ему отчаянно хотелось поцеловать каждую веснушку на переносице, и это даже самому казалось глупостью. Оливия могла отозваться о его мыслях намного грубее.

- А помнишь, в день прибытия в лагерь на тебе была надета шляпка и платье?

- Помню, конечно...

- Мне они тоже очень нравились, - заявил Оливер.

- Я чувствую себя героиней любовного романа, - растерянно пробормотала девушка. - Ты специально так делаешь, или само собой получается?

- Что именно?

- Пытаешься меня смутить?

- А ты смущаешься?

- Немного, - созналась Оливия. - Признаться, это неожиданный поворот.

Она подвинулась к краю скамейки, Оливер пересел ближе к ней. Оливия снова подвинулась, Андерсон последовал её примеру.

- Убегаешь? - спросил, пытаясь поддеть.

- Ничего подобного.

- Мне казалось, что ты хочешь убежать. Только... - он задумался на время, а потом продолжил. - Только я тебя всё равно догоню. Догоню и...

- Что? - спросила Оливия насмешливо.

Вместо ответа Андерсон схватил её за плечи руками, развернул к себе и некоторое время смотрел, не отводя взгляда. Оливия тоже смотрела на него и чувствовала, что буквально тонет в этих глазах. Обычно они были светло-зелеными, но сейчас немного потемнели. Оливер нервничал, это было понятно без слов.

- Поцелую, - продолжил он свою мысль.

- Ты меня уже целовал, - напомнила Гэйдж. - В душе... Как раз тогда нам привиделась игра в догонялки Оскара и Эдельвейс. Неужели ты хочешь повторения их истории?

- В том-то и дело, что тогда Оскар целовал Эдельвейс. А я ещё никогда не целовал тебя. И, знаешь... Твои веснушки. О них я тоже не просто так заговорил. Почему-то у меня появилось желание поцеловать каждую из них.

Оливия с сомнением покосилась на оголенные плечи. На них тоже была россыпь веснушек. Не очень яркие, но все же...

- И эти тоже? - спросила насмешливо.

- Почему нет? - ответил в тон ей Оливер.

- Признайся, у тебя просто фетиш на них.

- У меня фетиш на тебя, - отозвался Андерсон.