— И как вы определили, что я свой? — усмехнулся Пухов. — По глазам? или по одежде?
Одет ревизор был в очень добротный, красивый, но вместе с тем — дорожный костюм и светло бежевую рубашку.
— Думаете, что вы похожи на североамериканца или австралийца, — усмехнулся Вяземский. — Были тут и те, и те. Репортеришки, врачи, медперсонал… хотя, какой там персонал, половина — шпионов. А нелегалов в любом случае на улице не вычислить, не так их готовят, что б на пустяках попадаться…
— Рад, что вы так уверены в своих силах, — неожиданно похвалил Егор Алексеевич старшего лейтенанта. — Но и про порядок в городке я сказал без умысла, к слову пришлось. А интересуют меня только находки профессора Яшина…
"Вот ведь, угадал на свою голову, — подумал Вяземский. — Значит, все-таки профессор настучал, а ведь главное — не по делу. И как теперь объясняться? Что не мог пустить гражданских людей под химическую атаку, пусть и учебную, пусть и контролируемую? Да и что за горячка была с этими раскопками?"
Видимо, мысли старшего лейтенанта невольно отражались на его лице, или же Пухов умел эти мысли читать. Так или иначе, но Егор Алексеевич сказал:
— Совсем меня не интересуют ваши трения с археологами. У них своя работа, у вас своя, противоречия неизбежны и решать их — вовсе не моя забота. Но, вы в курсе, что нашел профессор Яшин?
— Ну, склеп они какой-то отрыли, или просто нашли, — немного неуверенно сказал Вяземский. — Старый какой-то, для них, то есть, для истории, интересный.
— Ну, что ж, верно, — кивнул Пухов, — для кого-то интересный, а кому-то до этого и дела нет… Так и должно быть. Вот только в склепе этом они нашли интереснейший скелетик… И не только для истории интереснейший. Подписку я с вас брать, конечно, не буду, вы, как человек из группы Седых, и так к государственным секретам приобщены по самое "немогу", так что вот — гляньте-ка…
Из внутреннего кармана пиджака Егор Алексеевич аккуратно извлек несколько фотографий и положил их на стол перед Вяземским. "Откуда ж он и про Седых-то знает? — потрясенно подумал Валера. — Про Седых даже в Управлении особых отделов не в курсе… Вот это допуск у ревизора… и подготовочка к командировке…"
На фотографиях, с разных ракурсов, был запечатлен небольшой постамент внутри какого-то помещения. Постамент, судя по дальнейшим фотографиям, и содержал в себе захоронение некоего местного или не очень жителя… "Да уж скорей всего — не очень местного, — подумал Вяземский, разглядывая фотографии содержимого гробницы. — Так вот из-за чего…"
А Пухов, передав старшему лейтенанту снимки, будто бы впал в легкое оцепенение, ожидая, когда начальник особого отдела просмотрит изображения и проникнется их сущностью… А в памяти вставали старые, рассохшиеся, дубовые половицы беспощадно скрипящие при каждом шаге. Из-за них Егор предпочитал, закончив рабочий день, ополоснувшись под душем, забраться на кровать с заветным рабочим блокнотом или, если не было настроения анализировать собранные за день материалы, то и просто с книжкой, и лежать, не вставая, пока солнце окончательно не сядет, не наступит время включать электричество. Да и тогда он выгадывал минутки, стараясь оттянуть как можно дальше момент соприкосновения со старым паркетом в неуютном, казенном, гостиничном номере. Приученный командировками, Егор был неприхотлив к бытовым удобствам, но в этом номере почему-то с первого дня заселения чувствовал себя будто бы лишним. Казалось, старый дом, и эта вот отдельная его часть вполне могут обойтись без человека, и присутствие старшего инспектора их только раздражает. В отместку человеку за вторжение дом скрипел половицами, гудел водой в кранах, сопел сквозняком в открытых форточках и тихо, уныло шуршал что-то свое свежими, не больше года назад, наклеенными на стены обоями.
Сегодня у Егора было хорошее настроение, он не собирался пролеживать в номере весь вечер, а ожидал темноты, что бы спуститься вниз, в гостиничный ресторанчик и как следует отметить фактическое окончание своей поездки. Вот только сделать ему этого не дали… в коридоре послышались быстрые шаги множества ног, взволнованные громкие и не очень голоса, и дверь в номер, после короткого стука, распахнулась.
— Нашли! — выдохнул на правах старшего по званию генерал Ложкин. — Нашли, товарищ Пухов…
Егор собрался было открыть рот, но спохватился, вспомнив, что до сих пор продолжались поиски обломков "летающей тарелки", по которой отработали местные пэвэошники. Территория, над которой сбивали нарушителей запретной для полетов зоны, чересчур велика, что бы можно было всё до крошечки, как указывали из столицы, собрать за неделю. Конечно, спрашивать у радостно-возбужденного генерала, тарелку они нашли, миску или еще какую суповую принадлежность, Пухов не стал. Не к лицу столичному контролеру такой сарказм, больше похожий на издевательство. Да и не успел Егор Алексеевич ничего спросить.
— Но только там такое, товарищ Пухов, такое…
Глаза у генерала округлились и стали больше похожи на пуговицы на генеральском мундире, а руки произвели непонятную жестикуляцию, начав очерчивать круг и закончив его треугольником где-то на уровне пояса. Как такое удалось генералу, Егор Алексеевич понять не смог. Видимо, находка повергла вовсе не склонного к панике Ложкина в натуральный шок, то ли подтвердив слухи о внепланетном происхождении "летающих тарелок", то ли… "Как бы не свою секретную технику там грохнули", — удрученно подумал Пухов, но вслух сказал:
— Вы хотите пригласить меня на место находки? Или обломки уже доставили в город?
"Кажется, я совсем привык к местным обычая и жаргону за две-то всего недели", — подумал Егор, сообразив, что он назвал городок городом. Это было местной, смешной и забавной ахиллесовой пятой, и аборигены ужасно расстраивались, когда их место жительства приезжие называли городком. "Город Забайкальск-12" для них звучало гордо, не то, что городок при ГОКе.
— Нет-нет, — потешно замахал руками генерал, но забавность его жестикуляции мог оценить разве что полностью от Ложкина независимый руководитель местной госбезопасности полковник Ремезов, вошедший в номер контролера следом за военным комендантом объекта, как официально именовался генерал Ложкин. — Нет, всё еще там, в тайге, совсем в другом месте, где мы и искать-то не думали… как они туда попали…
— Товарищ Пухов, — Ремезов выдвинулся поближе к контролеру и решил внести свою лепту в безалаберный доклад генерала. — Охотники нашли выжженный круг прямо в лесу. Среди деревьев. Но — пожара не было, поэтому они и сообщили, как о странном. Там, на пепелище, находится что-то очень похожее на "тарелку", по которой стреляли зенитчики. Сейчас на месте работает оперативная группа. Мне доложили буквально перед приходом сюда, что все сведения подтвердились. Есть остатки неопознанного объекта. Подготовлен вертолет, можем вылететь прямо сейчас.
— Почти ночь на дворе, — Пухов скосился в окошко и только тут сообразил, что кто-то из вошедших совершенно бесцеремонно включил в номере свет. — Увидим ли что?
— Увидим, — заверил генерал. — Если надо, мы туда зенитные прожектора подтянем…
Чувствовалось, что генерал рвется "в бой", и не будь в городке проверяющего контролера, то уже давно улетел бы в тайгу, к месту падения "летающей тарелки", пусть на поверку она и окажется фикцией. Но присутствие Пухова связывало руки, и Ложкин едва ли не впервые за время своего генеральства пытался не приказывать, а по-человечески уговорить более высокопоставленное лицо поддержать его порыв.
…Вертолет сел поодаль от пепелища, иначе поднятая винтами пыль и гарь не дала бы прибывшим спокойно осмотреть место при любом освещении. До самой точки, означенной на летных картах, как "спецзона", добирались пешком, по едва заметной, свежей тропинке, видать, не они первые додумались сажать машины в сторонке. Егор Алексеевич обратил внимание на пронзительный свет за деревьями в том направлении, куда они шли. "Вот же шустрые ребята, — подумал Пухов. — Успели и освещение наладить, и вертолетную площадку, и все это — посреди тайги, в самой глуши…"